Мэттью Мэтер - КиберШторм
— Давай чистый.
Он щедро налил в оба стакана.
— Как Люк? — Спросила Сьюзи. — Что врачи сказали?
— Мы ни одного так и не застали. Его осмотрела медсестра и сказала только, что это не похоже на птичий грипп. У него температура тридцать девять и четыре. Лорен уснула с ним вместе.
— Это же хорошо, да? Пока тебя не было, вернулась Пэм и сказала, что если захочешь, можешь её разбудить. У нее вроде учёная степень в тропической медицине.
Я не был уверен, как тропическая медицина может помочь в этой ситуации, впрочем, ясно было, что Чак просто пытается меня приободрить. С Пэм рядом действительно было как-то спокойнее.
— Подожду до утра, не так страшно.
— Так что ты думаешь насчёт выходных в Вирджинии? — спросил Чак, передавая мне стакан.
— В Вирджинии?
— Да, знаешь, у нас есть старый фамильный дом на холмах рядом с Шенандоа? Это национальный парк, всего несколько домов на всей горе.
— А-а, — протянул я. Забрезжил рассвет. — Предлагаешь сматывать удочки?
Он указал на беззвучно работающий телевизор. В новостях бегущая строка сообщала о вспышке птичьего гриппа в Калифорнии.
— Никто не знает, что за чертовщина происходит. Половина страны думает, что это террористический акт, другая — что атака китайцев, а ещё одна вообще уверена, что ничего не случилось.
— Как-то много половинок.
— Рад, что у тебя сохранилось чувство юмора.
Глотнув виски, он схватил пульт и включил звук в новостях.
— Неподтвержденные репортажи о птичьем гриппе появились по всей стране. Последние были из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, где на карантин закрыли две крупные больницы…
Я тяжело вздохнул и сделал глоток виски.
— Я вовсе не нахожу это смешным.
— Спасательные службы по всей стране не работают, мобильная связь недоступна, — ответил Чак, уставившись в телевизор. — Это полный бедлам.
— И не говори. Видел бы ты больницы. ЦКЗ[15] что-то подтвердил?
— Они подтвердили чрезвычайное положение, но до сих пор ничего толком не известно.
— До сих пор? Уже прошло 10 часов.
Чак глубоко вздохнул и потряс головой.
— Интернет сдох, этот вирус «Scramble» натворил бед с логистикой — никто теперь не знает, где находятся их сотрудники, и что им делать.
Потерев глаза, я сделал ещё один глоток и выглянул в окно. Белые хлопья плотной завесой сыпались в темноте и кружились на ветру.
Чак проследил за моим взглядом.
— Приближается шторм, и будет ещё холоднее, чем на Рождество несколько лет назад. Нас ждёт ледяной «Сэнди».
Я не был в Нью-Йорке в две тысячи десятом, когда была сильная метель, и на следующий день после Рождества выпало полметра снега, но слышал об этом. В Центральном парке высились двухметровые сугробы, на дорогах снег доходил до пояса. И в последние годы такие метели происходили каждую зиму. Я был в городе во время урагана «Сэнди», и его зимняя версия меня изрядно пугала. Нью-Йорк привлекал штормы, как магнит.
— Вам надо ехать, — сказал я, наблюдая за падающим снегом, — мы не можем уйти. Только не с больным Люком. Ему нужен отдых, и нам надо быть рядом с больницей.
— Мы вас тут не оставим, — твёрдо произнесла Сьюзи, посмотрев на Чака. Он пожал плечами и допил виски.
— Чарльз Мамфорд, — продолжила она после паузы, — не будь идиотом. Всё образуется. Не устраивай драму.
— Драму? — взвился Чак, чуть не кинув свой стакан в телевизор. — Ты видела то же самое, что и я? Китайцы объявляют войну, биологическая атака по всей стране, связь полностью пропала…
— Не преувеличивай. Они не объявляли войну. Только какой-то министр хорохорился перед камерами, — заспорила Сьюзи. — Посмотри на всё это. — Она обвела взглядом квартиру. — Мы можем залечь здесь до следующего Рождества.
Допив, я замахал в воздухе пустым стаканом.
— Не надо ругаться. Завтра, наверняка, всё придёт в норму, незачем паниковать.
Я повернулся к Чаку.
— Если ты хочешь ехать, я полностью тебя пойму. Делай, что лучше для твоей семьи. Серьёзно.
Я умолк и посмотрел ему в глаза, стараясь убедить его в своей серьезности.
Вздохнув, я добавил:
— А мне надо немного поспать.
Чак почесал голову и поставил стакан на стол.
— Мне тоже. Увидимся позже, приятель.
Он подошёл и обнял меня, а после забрал у меня стакан. Сьюзи встала и поцеловала меня в щёку.
— Увидимся утром, — прошептала она на ухо, крепко обняв меня.
— Пожалуйста, уезжай, если он захочет — прошептал я в ответ.
Закрыв за собой дверь, я прошел несколько футов до нашей квартиры и открыл дверь. Закрыв её за собой, я на цыпочках прошёл в спальню и мягко прикрыл за собой дверь в комнату.
Вся моя жизнь лежала передо мной на кровати. При тусклом свете будильника на тумбочке я мог разглядеть только очертания лежащих рядом Лорен и Люка. Воздух в комнате был влажным и пах… — как пахнет только обжитая комната, словно наше собственное небольшое гнёздышко. Моё лицо расплылось в улыбке. Я просто стоял и смотрел на них, как на живое чудо, и с удовольствием вслушивался в их успокаивающее ритмичное дыхание.
Люк кашлянул, сделал два-три быстрых вдоха, как будто не мог правильно дышать, но затем опять вздохнул и утих.
Я тихонько разделся и аккуратно скользнул под одеяло. Люк лежал посреди кровати, и я свернулся возле него, напротив Лорен. Наклонившись к ней, я убрал прядь волос со лба и поцеловал.
Она забормотала что-то, и я снова её поцеловал, глубоко вздохнул и, подтолкнув подушку под голову, закрыл глаза. Всё будет хорошо.
День 2 — Канун Рождества — 24 декабря
Я внезапно проснулся.
Мне снились спутанные образы: какие-то злые люди в лесу, я лечу, Люк выскальзывает у меня из рук. Лорен куда-то пропала, и вот она спускается по лестнице, вглубь земли, а я лечу и никак не мог опуститься. Мой собственный крик вырвал меня из забытья, сон рассыпался на части, и я, хватая ртом воздух, сел на кровати.
Тяжело дыша, я огляделся.
На улице была кромешная темнота. Хотя нет, не совсем. По краям штор виднелся серый ореол света. Люк и Лорен лежали рядом. Затаив дыхание, я наклонился к Люку. До сих пор дышит, слава Богу.
Было тихо. Лорен шевельнулась. Всё в порядке.
Задрожав, я подоткнул под себя одеяло и положил голову обратно на подушку. Потихоньку сердце перестало колотиться, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Было слишком темно. Я взглянул на часы возле головы. Они не работали. Должно быть, отключилось электричество.
Я взял со столика телефон: семь часов, пять минут.
Рано. И холодно.
Я тихонько соскользнул с кровати, откопал в корзине свой халат и нашарил на полу тапки. Я накинул халат, поёжился и вышел из спальни.
Главная комната квартиры тоже была неживой. Ни привычных лампочек на технике, ни светящихся часов на дисплеях. Ёлочка на краю журнального столика тоже стояла в темноте. За окном в приглушённом свете мелькал снег, и единственным звуком были глухие удары от каждого порыва ветра.
Подойдя ко входу, я постучал по цифровому термостату на стене, — он тоже не работал. Я прокрался обратно в спальню, достал гостевое одеяло из шкафа и укрыл им Люка и Лорен, а после достал свой свитер. Внезапно я понял, что совершенно ни к чему не готов.
Зато я знаю, кто точно был готов. Я решил зайти к Сьюзи и Чаку, если они уже встали. Я надел джинсы, свитер и кроссовки и на цыпочках прошёл через коридор к соседней двери.
В коридоре ярко горели аварийные прожектора, установленные над лестницей. По полу тянулись длинные тени, исчезая позади меня в темноте. Я остановился на мгновение возле двери Чака и нерешительно постучал. Выждав секунду, постучал ещё раз, уже громче.
Тишина. Может, они ушли?
Мне с трудом верилось, что они могли так просто уйти.
Затем я опять постучал, в этот раз уверенней, но никто не открыл. Я нажал на дверную ручку, и, легко поддавшись, дверь распахнулась передо мной.
Занавески были отдёрнуты, и в тусклом свете я различил на полу груду вещей. Я осмотрел спальни, ванную, но ни Чака, ни Сьюзи, ни Элларозы не было. Может быть, они оставили вещи нам?
Стянув покрывало с их кровати, я завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Глубоко в животе засел настоящий страх. Что случилось? Почему нет света? И если что-то стряслось, почему Чак не разбудил меня?
Я подумал, может, попытаться связаться со своими братьями, узнать, в порядке ли они. В нашем старом доме была масляная печь, и топлива должно было хватить на всю зиму, так что, по-крайней мере, они будут в тепле, если у них тоже что-то случилось. Мои братья были находчивыми, мне не стоит за них беспокоиться.
Ветер задувал в окна, отдаваясь эхом в безжизненной комнате. Безжизненной. Такой казалась комната без комфортного тихого шума техники, мигающих лампочек, урчания моторов — этого невидимого электронного кокона, который всегда меня окружал.
