Сборник - Фантастика, 1987 год
Я живу в темной пещере,
Я не вижу белых ночей.
В моей надежде, в моей вере
Нет сиянья, нет лучей. (1902 г.)
Петербург, в который Сологуб перебрался в 1892 году, не развеял ощущение мрака и жестокости. Напротив, писатель убедился, что причина - не в одной натуре людей, а, так сказать, в “натуре” самого общества. В юности Сологуб писал: Верь,- упадет кровожадный кумир, Станет свободен и счастлив наш мир, Сологуб сближается с представителями “нового искусства” - символистами, в том числе Н. Минским., К. Д. Бальмонтом. В их кругу популярной оказывается философия Шопенгауэра, отчасти захватывает она и Сологуба. В сознании писателя складывается миф о далекой Земле Ойле, земле, где люди счастливы. Это мир, куда человек попадает после смерти, “вечный мир свершившейся мечты”. Но фантастика для Сологуба не бегство от жизни, а инструмент познания запредельного, того, что скрыто от человека.
Шопенгауэр увлек Сологуба размышлениями о связи воли и бытия человеческого, аналогичными размышлениями Достоевского.
Сологуб писал: “Если единая воля правит миром, то что же моя воля? Если весь мир лежит в цепях необходимости, то что же моя свобода, которую я ощущаю как необходимый закон, закон моего бытия?” Первый его роман “Тяжелые сны” (1896) - автобиографичен. В образе учителя Логина, думающего о соотношении вечного и временного, сознания и мира, Сологуб изобразил самого себя.
Вскоре после первой русской революции выходит роман “Мелкий бес”, самое известное произведение Сологуба. Это роман о борьбе человека за внутреннюю самостоятельность, о поисках свободной воли, которая бы победила пошлость и злобу мира. Эта пошлость показана в фантастическом образе Недотыкомки, в борьбе с которой терпит поражение герой романа - уездный учитель Передонов. О романе писал В. И. Ленин (Поли. собр. соч., т. 23, с. 132). Хвалил этот роман и А. М. Горький, называя его “хорошей, ценной книгой”.
Сейчас мы легко соглашаемся с этим, но в те годы логика революции, освободительной борьбы требовала иного - открытого и прямого обличения действительности, нападения на нее. Сологуб также нападал, но как-то по-иному, обращаясь к психологии человека, к неясным, почти фантастическим движениям его души: “Кто знает, сколько темного кроется за ясною улыбкою, из какой тьмы возникло цветение,…обрадовавшее взор обманчивой красотою, красотою неверных земных переживаний…” Сегодня мы можем отнестись беспристрастно к такой своеобразной, во многом фантастической манере постижения жизни, манере, сказавшейся и в мелких рассказах писателя.
Рассказы Сологуба кажутся более “интимными”. Но сологубовская “интимность” была особенной. В предисловии к сборнику “Пламенный круг” он утверждал: “Хочу, чтобы интимное стало всемирным”.
ГОСТИ “ФАНТАСТИКИ”
РОБЕРТ ШЕКЛИ БОЛЬШАЯ ОХОТА
Рэдер с опаской выглянул из-за подоконника. Прямо перед окном проходила пожарная лестница, спускавшаяся в узкий переулок. Переулок был пуст, если не считать валявшейся посреди дороги сломанной детской коляски да трех баков для мусора. Пока Рэдер осматривался, из-за дальнего бака высунулась рука. В кулаке что-то блеснуло. Рэдер мгновенно скользнул вниз. Разбив окно, пуля пролетела почти над головой и, чиркнув по потолку, осыпала его градом штукатурки.
Рэдер лег на спину на растрескавшемся линолеумном полу. Уставившись на дырку в потолке, он чутко прислушивался к доносившимся из-за двери звукам. Это был рослый малый со следами смертельной усталости на грязном небритом лице и воспаленными от бессонницы глазами. Страх заострил его черты, сделав их жестче.
Лицо было отмечено печатью смерти.
Один из преследователей прятался в переулке, двое других стерегли за дверью. Он был в ловушке. Это был конец.
Странно, что он до сих пор еще жив. Но это лишь отсрочка.
Скоро смерть возьмется за дело, а она - большой мастер. Ловко продырявив тело и голову, нанесет искусные кровавые мазки на одежду, смерть определит его роль в гротесковом загробном спектакле…
Рэдер до крови закусил губу. К черту такие мысли. Он хочет жить. А для этого нужно что-то делать.
Перевернувшись на живот, он оглядел убогое жилище, в которое загнали его преследователи. Настоящий одноместный гроб, подумал он, с тщательно охраняемыми входной дверью и пожарной лестницей и крошечной, без окна, уборной.
Он дополз до уборной и только тогда поднялся. В потолке зияла дыра шириной почти в четыре дюйма. Что, если расширить ее и пролезть в верхнюю квартиру?
За дверью послышалась возня, потом глухой стук. Преследователи начали ломать дверь.
Он еще раз осмотрел дыру в потолке и тут же отбросил эту идею. Нечего и думать расширить дыру за такое время.
Отчаянно ругаясь, бандиты ломали дверь. Еще несколько таких ударов, замок отлетит, и они ворвутся в квартиру.
Оставалась последняя надежда. Рэдер вытащил из кармана крошечный телевизор. Изображение плыло, но он не стал настраивать. Звук был ясным и четким.
Хорошо знакомым, поставленным голосом Майк Терри обращался к многомиллионной аудитории.
– …Кошмарное место,- вещал Терри.- Да, друзья мои. Джиму Рэдеру сейчас не позавидуешь. Если вы помните из моих предыдущих репортажей, какое-то время он скрывался под чужим именем в третьеразрядном отеле на Бродвее. Сначала все шло как надо. Но его узнал коридорный и сообщил о нем банде Томпсона.
Дверь трещала от ударов. Вцепившись в телевизор, словно утопающий за соломинку, Рэдер слушал не отрываясь.
– С большим трудом Джиму Рэдеру удалось удрать из отеля.
Преследуемый по пятам, он вбежал в дом № 156 на Уэст Энд авеню. Он хотел пробираться по крышам. И ему бы удалось это, друзья, непременно удалось. Но вот несчастье - дверь, ведущая на крышу, оказалась запертой. Казалось, все кончено… И тут он увидел, что дверь в квартиру № 7 приоткрыта. Джим влетел и…
Сделав эффектную позу, Терри вскричал:
– …Оказался в мышеловке! Головорезы Томпсона доламывают дверь! Пожарная лестница под прицелом! Наша съемочная группа, расположившаяся в доме напротив, даст сейчас крупный план. Вы только посмотрите на него, друзья! Неужели нет никакой надежды?
“Никакой надежды”,- эхом отозвалось в мозгу у Рэдера. Стоя в темной душной уборной, он обливался потом, с ужасом слушая непрекращающиеся удары в дверь.
– Одну минуту,- раздался ликующий голос Майка Терри.Не падай духом, Джим, держись! Надежда есть! Мне только что позвонил один из телезрителей, один добрый самаритянин. Кажется, он сможет тебе помочь. Ты слышишь меня, Джим?
Рэдер затаил дыхание. Из входной двери с треском вырывались шурупы.
