Александр Казанцев - Том (4). Купол надежды
Смит уже уперся спиной в дверь багажного отсека, коснулся лопатками большого красного рычага, появившегося здесь после переделки самолета.
– Хватай лапой! – приказал Гарри.
Генри Смит с ненавистью смотрел на вышедшее из повиновения гориллоподобное чудовище. И вдруг понял, что все это подстроено академиком, чтобы напугать невежественных гангстеров и с их помощью избавиться от водородной бомбы. Но нет! Он, Генри Смит, сын национального героя Америки, погибшего возле сожженной им вьетнамской деревеньки, не подчинится, не подчинится никогда!..
Так мелькнуло у него в мыслях, а рука тем временем сама собой ухватилась за рычаг, а тело всей тяжестью навалилось на него, раскрыв тем створки багажного отсека под «гробом великана»…
Все застыли, ожидая чудовищного взрыва.
Успеет ли самолет отлететь, или он в самом деле никуда не летит и испарится сейчас в инопланетном мешке из мглы?
Глава четвертая. Безвременье
Стартовавший с одного из аэродромов Флориды пассажирский лайнер Фреда Стовера бесследно исчез. Радиосвязь с ним сразу же оборвалась и не возобновилась.
С авианосца «Джон Кеннеди», находившегося в атлантических водах, сообщили, что локаторы обнаружили неизвестный самолет. Он держал курс через Атлантический океан и внезапно изменил направление полета под прямым углом.
На радиозапросы авианосца ответа не последовало.
Поскольку самолет летел в район Бермудского треугольника, очевидно, его постигла горькая участь некоторых предшественников.
Пока береговая служба приходила к этому печальному заключению, а жадные до сенсаций репортеры торопливо заполняли блокноты поспешными интервью, самолет Фреда Стовера продолжал «висеть» в мешке из мглы, полностью потеряв ориентировку.
Взрыва водородной бомбы не последовало.
Вместо нее взорвался Генри Смит.
Забыв об автомате Гарри, он закричал:
– Почему не взорвалась бомба? Кто ответит за это?
– Придется вам привлечь к ответу гуманоидов, – не без издевки произнес Анисимов. – Очевидно, им по силам предотвращать атомные взрывы.
– Не морочьте мне голову! Хватит того, что вы запудрили мозги этим головотяпам с автоматами. Не в гуманоидах здесь дело!
– Должен согласиться с мистером Смитом, – солидно вставил профессор О'Скара. – Я возьму на себя смелость отвести излишние обвинения от гуманоидов. Конечно, ядерная бомба отказала не по их вине, а по нашей с доктором Стиллом. Просто два куска урана-235, соединяясь вместе для начала спонтанной цепной реакции инициирующего взрыва, были выбраны нами так, чтобы не составить вместе критической массы. Мы не хотели вызвать всеобщей ядерной войны.
Стилл согласно кивнул.
– Ублюдки! Предатели! Мразь интеллектуальная! – захлебываясь от ярости, вопил Генри Смит. – Эй, Гарри, Джо! Пристрелить всех троих! Стреляйте! Палите!
Но гангстеры не шевельнулись. Гарри опустил автомат, а Джо оставил свой в соседнем салоне. Он сделал шаг вперед.
Генри Смит, потеряв над собой всякую власть, подскочил к нему и размахивал выхваченным из кармана револьвером у него перед лицом.
– Стреляйте! Почему не стреляете?
– Уберите, крикун, свою проклятую пушку. Бизнес есть бизнес. И у вас и у нас.
– О каком еще бизнесе вы хрипите, выкидыш гориллы?
– Заткнитесь, не то я продырявлю ваш проклятый язык. Нам заплачено за то, чтобы выловить научников и доставить вашу проклятую бомбу до места, где ее сбросят. Вы сами хватались лапами за рычаг. Дело сделано – и баста!
– Гарри хочет напомнить вам, сэр, что за дополнительные убийства нашему синдикату не заплачено. А у нас такса, и деньги вперед. И у нас строго. Я сожалею, сэр, – примирительно заключил Джо.
Вместо ответа Генри Смит выстрелил в Джо. Тот взвизгнул подбитым зайцем и, тряся простреленной ладонью, закричал:
– Я же пианист! Он раздробил мне руку!
Гарри выпустил очередь из автомата. Она прозвучала сухо, как просыпанные на паркет стальные шарики.
Но Генри Смит, предвидя это, успел нырнуть за баки с горючим. Пули пробили ближние канистры, и из них струйками полилась жидкость. Но, очевидно, поврежденными оказались и стенки салона. Кондиционированный воздух стал со свистом уходить наружу, а внешний холод – самолет летел на значительной высоте – сразу стал ощутим. Салон наполнился морозным паром, как сени полярной станции, когда открывается зимой наружная дверь.
Генри Смит исчез в тумане. Он не подавал о себе знать ни криком, ни выстрелом. Может, был ранен очередью Гарри?
Дальнейшая стрельба грозила взрывом и пожаром. Фред Стовер скомандовал всем перейти в первый салон. Но, раньше чем они это сделали, раздался звук закрываемой двери в багажный отсек. Очевидно, Генри Смит укрылся там.
– Теперь я думаю, – сказал командир корабля, – нам следует связаться по радио с берегом.
– А как эти… проклятые гуманоиды, что ли? – угрюмо спросил Гарри.
– Высший разум гуманен. Может быть, помогут нам.
– Держи карман раструбом. Много их, гуманных, на проклятой Земле!
– На Земле есть разные, – уклончиво ответил Фред Стовер, направляясь в штурманскую рубку. – Вот в космосе не знаю.
Анисимов и О'Скара возились с раненым гангстером, перевязывая ему руку.
Доктор Стилл стоял в стороне и насмешливо наблюдал за ними.
Через некоторое время Фред Стовер объявил:
– Связь с берегом установлена. Предлагают вернуться. К сожалению, джентльмен, который заплатил за рейс, отсутствует. А во Флориде переполох. Успели всех заживо похоронить, провозгласив нас новыми жертвами Бермудского треугольника. Нам будет устроена встреча что надо!
– Э, шеф! Такое не пойдет! – решительно заявил Гарри-горилла. – Сейчас на вашем проклятом корабле хозяин я! А приземляться в лапы репортеров и полиции не дам.
– Гарри! Врача, умоляю скорее вызвать врача! Надо спасти мою руку! Я же пианист… – стонал Джо.
– Шкуру спасать надо, а не руку, – отрезал Гарри.
– Что вы предлагаете? – спросил профессор О'Скара.
– Джентльмены! – вступил доктор Стилл. – Надо вернуться во Флориду.
– А что там промычим? – пробурчал Гарри.
– Вызовем врача, сразу же вызовем врача! – выкрикнул Джо.
– Тюремного, – мрачно добавил Гарри. – Нет, не пойдет. В автомате хватит зарядов. – И он угрожающе потряс оружием.
Фред Стовер усмехнулся:
– Вполне хватит, чтобы отправить всех нас вместе с самолетом на дно океана, поверхность которого здесь на двадцать пять метров ниже, чем в других местах.
