Юрий Брайдер - Щепки плахи, осколки секиры
– Гуляли… Ради моциона. – Альфонс неловко сплюнул, еще не привыкнув к дефициту зубов во рту. – Букетик хотели нарвать, бабочек наловить…
Альфонс обладал немалым ростом и внушительным (даже чересчур) телосложением, но когда Зяблик обеими руками схватил его за грудки, возникло впечатление, что злой пес треплет тряпичную куклу.
– Я тебя, иуда, сейчас вчистую заделаю! По винтику разберу! На штыке отрихтую!
Альфонс, оказавшийся в таком переплете, может, и хотел что-то сказать, да не мог – только мычал да клацал последними зубами. Когда же, наконец. Зяблик отшвырнул его от себя и выхватил из-за голенища толедский кинжал, на лезвии которого было выбито клеймо с изображением волка (такими кинжалами можно было и бриться, и гвозди рубить), Альфонс заорал дурным голосом:
– Не надо! Все скажу! Только отойди! В Самохваловичи мы шли, понял?! Только припозднились немного!
– Убрать его! – прохрипел Зяблик, рубя кинжалом воздух перед собой. – Машину сюда! Немедленно! Или лошадей! Самых лучших! Гоним в Самохваловичи!
Однако никакого другого транспортного средства, кроме той самой брички, на которой Цыпф и Лилечка путешествовали к границам Лимпопо, в Талашевске отыскать не удалось – немногие автомобили, главным образом трофейные, были в разгоне, скакать верхом Зяблик умел только в теории, а велосипед не обеспечивал достаточной скорости передвижения.
Когда же выяснилось, что кучер Кирилл, не спросясь, отлучился в неизвестном направлении (скорее всего, Унда затянула его в какое-нибудь укромное местечко, чтобы хоть часок-другой пожить полноценной семейной жизнью, так необходимой для душевного и телесного благополучия простой африканской девушки), на козлы вскочил сам Зяблик.
Рядом с ним устроился Цыпф. Сзади усадили молодого Пыжлова, представлявшего из себя, так сказать, главный корабельный калибр. Дабы не перегружать бричку, решено было больше с собой никого не брать.
Зяблик исполнял обязанности кучера ретиво, но неумело, и лошади, до этого несколько раз едва не опрокинувшие бричку на поворотах, уже через час такой скачки стали сбиваться с галопа на тряскую, мелкую рысь. Их бока, от пота покрывшиеся пеной, тяжко вздымались.
– Вы не очень-то их понукайте, – посоветовал Пыжлов, как-никак родившийся и выросший в сельской местности. – Конь не человек, может до смерти надорваться.
– Коли надорвутся, так пешком дальше пойдем, – огрызнулся Зяблик.
– Вы-то, может, и пойдете, а я куда денусь? – резонно заметил Пыжлов.
– Ничего, с пулеметом не пропадешь, – буркнул Зяблик, однако вожжи ослабил и кнутом без толку больше не махал.
Как ни спешили они, однако после трех-четырех часов дороги лошадям пришлось дать небольшой роздых. Поить их сразу Пыжлов строго-настрого запретил.
Нельзя сказать, чтобы все это время дорога пустовала. Кое-какой люд по ней передвигался, однако, завидев во весь опор скачущую бричку, путники спешили укрыться в придорожных зарослях. Исключение составляли лишь хорошо вооруженные свинопасы, следовавшие куда-то по своим делам, но они к разговорам с незнакомыми людьми были вовсе не расположены.
До Самохваловичей оставалось еще приличное расстояние, когда навстречу показался всадник на статном арабском скакуне. Даже издали было видно, что это кастилец в полном боевом облачении – стальном шлеме и кирасе. Двигался он не очень ходко, возможно, потому, что коня вел под уздцы пеший человек.
Зяблик натянул вожжи, и, когда бричка почти поравнялась со всадником, продолжавшим хранить не свойственное экспансивным кастильцам молчание, поражение воскликнул:
– Дон Хаймес! Яшка! Ты ли это? Что с тобой случилось?
Лицо кастильца, белое и неподвижное, как у мертвеца, покрывала нездоровая испарина, а на губах комьями запеклась кровь. Скрюченными пальцами левой руки он сжимал поводья, а правая, лишенная кисти, бессильно свисала вдоль тела. Культя была обожжена на огне и наспех перетянута куском веревки. Ножны и седельные кобуры дона Хаймеса были пусты.
На восклицание Зяблика он ничего не ответил, а только дико повел на него сухими глазами, зрачки которых расплылись от боли на все глазное яблоко.
– Здравствуйте вам, – человек, державший -под уздцы совсем недавно ослепленную лошадь, сдернул с головы кепчонку и поклонился в сторону брички. – Гражданин этот разговаривать не может, потому что лишен языка.
– А ты кто такой? – подозрительно глянул на него Зяблик.
– Ясюк моя фамилия, если вам интересно… Из Самохваловичей мы. Батька в колхозе работал, а я так… перебиваюсь чем придется. Сразу заявляю, что к гражданину этому безъязыкому никакого отношения не имею. Когда пальба началась, семья моя в погребе спряталась. Думали, пересидим… Не в первый раз… ан нет, слышу – ломают двери. Вытащили меня наверх и суют в руки узду этого самого коня. Он тогда еще зрячий был. Говорят, веди в самый Талашевск, иначе и тебя, и всю твою семью в погребе спалим. Потом этого гражданина привели. Он уже вот в таком виде был. Потом, смеха ради, коню глаза выбили. Бесился, бедняга, долго, но потом присмирел. Вот с тех пор и идем. Ни пивши, ни евши…
– Ты толком говори, не юли, – оборвал его Зяблик. – Кто все это сделал?
– Как вам сказать… – человек, назвавшийся Ясюком, поежился. – Мне они не представлялись. А спрашивать я забоялся.
– С рогами они были?
– Не знаю. Вроде бы…
– Ну так аггелы, значит.
– Вам виднее…
– Не дрейфь, никто тебя не тронет. Смело рассказывай, как дело было.
– Вам хорошо говорить… У вас оружие, – человек печально вздохнул. – Волк зайца не поймет… Эх, люди, что они творят…
– Ты под малахольного не коси, – повысил голос Зяблик. – И мозги мне не компостируй. Оружия я, конечно, на тебя поднимать не стану, но кнутом отдеру, как последнего шкодника. Понял?
– Понял… Чего тут не понять… Ученый уже, – он погладил морду слепого коня. – Ну пришли к нам из-за кордона эти кастильцы. Дней пять или шесть тому… Офицеры по хатам остановились, а солдатня в поле лагерь разбила. Грабили, конечно, не без этого… Пару баб снасильничали, но те и сами виноваты. Нам говорили, что походом на рогатых собираются. Попы с ними были, как водится… За деревней крест большой поставили и молились ему. Вот в один такой день рогатые и налетели. Вы же должны сами знать, лес к нашей деревне вплотную подходит. Втихаря подобраться не проблема. Палили долго. Из ружей, пистолетов, автоматов. Даже миномет стрелял. Я когда-то в мотопехоте служил, знаю… Ну вот и все.
– Всех кастильцев побили?
– Не знаю… Кто-то мог и убежать… Мертвецов всех подраздели и велели нашим людям в овраг таскать.
– Давно вы уже идете?
– Сутки, наверное… Я ему и воду предлагал, и хлебушек… Не берет… А конь ничего, попил недавно и травки поел.
