Джудит Тарр - Солнечные стрелы
Я, мой принц, сказал Асади.
Я не приказывал тебе, тихо промолвил Корусан.
Время пришло, заносчиво повторил Мастер Гильдии, а тебя не было с нами. И потом, мы решили, что тебе лучше ничего не знать, ибо жрецы черного короля могли прощупать твою сущность.
Иными словами, выдохнул Корусан, вы решили, что мне нельзя доверять? Вот он главный зачинщик того, что произошло. Руки оленейцев стиснули рукояти мечей, маги придвинулись к своему господину.
Это правда, сказал Мастер Гильдии, презрительно улыбаясь, ты слишком приблизился к черному королю. Где ты был, когда мы погибали? Держал его сторону?
Я был ошеломлен, сказал Корусан, как и многие мои братья. Его взгляд выхватил из толпы оленейцев Мерида.
Ты знал?
Мы хотели сказать тебе, пробормотал Мерид, но было уже поздно. Ты находился при нем. Прости, если можешь. Корусан обернулся к верховному магу.
Итак, это ты решаешь здесь все? И надеешься управлять мною, когда я стану твоим императором?
Разве ты уже стал им? поспешно спросил маг. Разве черный король мертв? Ты ведь ухаживаешь за ним теперь, когда он лежит без движения. Неужели ты поразил его и довершил то, что начали мы? Сотни кинжалов вонзились в легкие Корусана, раскаленные лезвия рассекли горло, язык его онемел.
Он жив, сказал Мастер Гильдии, морщась от отвращения, но голос его был ровен и тих. Ты держишь его жизнь в руках, но ничего не можешь с ним сделать.
Он обольстил тебя, принц, вмешалась в разговор женщина в одеждах светлого мага, но незнакомая Корусану. Ты угодил в его сети. Ты пал.
Ты колебался и не знал, что делать, даже в Кундри'дж-Асане, добавил верховный маг, а ведь тогда ты еще не был его игрушкой. Теперь же, когда ты безраздельно принадлежишь ему...
Кору-Асан не может быть чьим-либо рабом, заявил вдруг вождь оленейцев. В голосе его звякнул металл. Некоторое время предводители двух конкурирующих партий сверлили друг друга яростными взглядами. Секунда-другая, и чаша весов могла склониться в сторону большого скандала, если бы Корусан не обрел дар речи.
Нет, маг, сказал он, медленно подбирая слова, я не убил его. И не sa|~ до тех пор, пока не найду это нужным. Уйми свои шкурные интересы и обдумай мои слова.
То же самое ты говорил нам в столице, прошипел главный маг, там мы оплели его нашими сетями, и черный король был готов к смерти. Теперь многие наши люди мертвы, и многие наши маги потеряли свою силу, а империя не только не пошатнулась, но, кажется, упрочила свою крепость.
И кого же хочешь ты обвинить в этом? язвительно спросил Корусан. Ты не стал ждать подходящего часа. Ты на свой страх и риск отворил ваши Врата, известив о существовании Гильдии каждого мага от Вейадзана до Восточных Островов, ты умертвил леди императрицу, возбудив ярость ее сына, и ты осме ливаешься возвышать здесь голос, чтобы отвести от себя удар?
Сколько нам ждать, принц? выкрикнул маг, брызнув слюной. Год? Два? Десять? А ты тем временем будешь барахтаться в его постели, замирая от блаженства всякий раз, когда он позволит тебе поцеловать его в черный вонючий зад! Корусан не стал убивать его. Это было бы слишком просто. Мерид выхватил меч, но затих, наткнувшись на грозный взгляд львиных пламенеющих глаз.
Я никак не мог разобрать, сказал Корусан, в упор разглядывая Мастера Гильдии, чего в тебе больше, высокомерия или глупости? Теперь я понял, что ты законченный идиот. Одним движением он обнажил малый меч и поднес его к глазам стоящего перед ним человека. Лицо Мастера Гильдии посерело.
Твоя жизнь принадлежит мне. Ты должен об этом помнить. Полоса стали вспыхнула дважды. Мастер Гильдии качнулся и вскинул руки к бровям. Широкая волна крови хлынула из порезов, заливая глазницы. Лезвие было острым. Оно рассекало плоть, не причиняя боли. Боль приходила потом. Карусель черных и белых плащей закружилась вокруг верховного мага. Корусан повернулся к чародеям спиной.
Вы будете ждать, сказал он лордам и оленейцам, пока тело императрицы не будет погребено. Потом я приглашу вас закончить то, что вы сочли возможным затеять без моего разрешения. Головы оленейцев едва заметно качнулись, лорды опустили глаза. Корусан вытер клинок о складки плаща и вложил его в ножны. Потом сказал, обращаясь к магам, хлопочущим вокруг своего господина:
Вы ошибочно полагаете, что имеете дело не с воинами, а с детьми. Солнечный лорд, считали вы, слаб и не имеет собственной силы, сын Льва подточен болезнью и легко станет марионеткой в ваших руках. Черный король преподал вам хороший урок, со мной, я надеюсь, вы поняли, тоже шутить не стоит. Отныне вы будете знать свое место. Негодование, ненависть, ужас и гнев.
Собаки, сказал Корусан. Ждите свистка. Нехотя, одна за другой, головы опустились. Он усмехнулся и повернулся к дверям. Никто не осмелился преградить ему путь. Дав волю своему раздражению, он почти бегом пронесся по лабиринту комнат и коридоров мрачного здания и выскочил на не менее мрачную улицу, скудно освещенную светом редких масляных фонарей. Пройдя пару кварталов, он обнаружил, что за ним крадучись следует маленькая, почти незаметная фигурка, сливаясь с темным камнем глухих заборов и стен. Он замедлил шаги, потом споткнулся, оступившись на скользком снегу. Он спешил во дворец, но, кажется, потерял ориентацию. Он вздрогнул, но не от страха от боли. Болезнь, предоставив ему короткую передышку, снова вступила в свои права. Он не хотел умирать, он не мог себе этого позволить. Он шел, медленно переставляя ноги, цепляясь за мокрые стены. Они помогали ему, когда отступала воля. Он шел. Это не более трудно, чем бежать сквозь зачарованный лес, говорил он себе. Или обнажаться перед парой пламенеющих глаз. И то, и другое он делал. Так что aeqonjnhr|q не о чем. Он выживет, он победит. Тень настигала его. Он попытался свернуть в переулок, но ноги не слушались, они стали тяжелые, как бревна. Они не сгибались, и он стал падать лицом вниз. Он ждал удара, рассекающего мускулы беззащитно склоненной шеи. Но кровь не хлынула, и он не упал.
Милосердный Аварьян! Он узнал этот голос и перевел дыхание, опираясь на маленькое, вовремя подставленное плечо. Островитянка для своего роста была удивительно крепкой. Наверное, таскать с детства из моря тяжелые сети нелегкий труд. Одной рукой она обвила торс Корусана, вцепившись в ремень, на котором болтался кинжал, другой обхватила его запястье, фиксируя руку оленейца на своих плечах. Шатаясь, как подгу лявшая парочка, они побрели к дворцу, мрачному, угрюмому зданию, в стенах которого было заключено тело убитой императрицы, и умирал жрец, и вздрагивал в беспокойном сне едва пришедший в себя император. Ему на миг показалось, что приступ прошел, однако островитянка имела на этот счет свое мнение. Она втащила оленейца в свою комнату и уложила на узкую кровать. Он попытался сесть.
