Род Серлинг - Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
Слоун глядел на огни Парк Авеню и вспоминал себя мальчишкой, вспоминал центральную улицу родного города и аптеку, которой владел мистер Уилсон. Случайные, несвязные воспоминания, но они были частью той сладкой горечи, что делала непереносимыми эту комнату, этот скотч, это отражение в зеркале. И снова к глазам подступили слезы, и снова он задвинул их глубоко-глубоко, туда, где жила боль от язвы. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Сесть в машину и уехать. Подальше от. Нью-Йорка. Подальше от Мэдисон Авеню. Подальше от вульгарного жаргона босса, от налогообложения и «процента телезрителей», фальшивых счетов и трехмиллионных векселей и от этого уродливого фасада дружеских отношений между незнакомыми людьми.
Кто-то невидимый словно похлопал его по плечу и сказал, что сейчас позднее, чем он думает. Он вышел из дома, сел в машину и поехал к Гранд Сентрал Парквэй. Сгорбившись над рулем красного «мерседеса», он спросил себя: «Куда же это, черт возьми, ты направился?» И не слишком удивился, не получив ответа. Ему надо было подумать, вот и все. Он хотел повспоминать. И когда он свернул на Нью-Йорк Фрувэй, у него еще не было определенных намерений. Он просто продолжал мчаться навстречу ночи и только частью сознания удивлялся, насколько прочно засела него в голове аптека старика Уилсона. Эта картинка словно отсылала его мозг назад, чтобы тот высвободил воспоминания о прежних временах. Воспоминания о городке, именуемом Хоумвуд, штат Нью-Йорк, тихом зеленом городке с населением три тысячи человек. Ведя машину, он вспоминал о том, что было маленьким фрагментом его жизни, но Боже, что это был за фрагмент! Прекрасное время, когда он рос. Тихие улочки летними вечерами. Радость парков и спортплощадок. Ничем не ограниченная свобода детства. Воспоминания переплетались у него в голове и наполняли какой-то странной, непередаваемой словами жаждой вернуться… даже не в это место, подсознательно понял он, а в то время.
Он хотел снова стать мальчишкой. Да, именно этого он хотел. Он хотел повернуть свою жизнь вспять и отправиться обратно. Он хотел, миновав годы, найти тот, в котором ему было одиннадцать лет.
Мартин Слоун, одетый в костюм от «Брукс Бразерс», мчался в красной спортивной машине в ночь и прочь от Нью-Йорка. Он ехал упрямо и целенаправленно, не зная по сути, куда. Это нисколько не походило на поездку на уикенд. Это не был кратковременный отказ от привычного образа жизни. Это был исход. Это был полет. Где-то в конце длинного шестиполосного шоссе, пролегшего вверх-вниз по холмам штата Нью-Йорк, Мартина Слоуна ждало исцеление.
Он остановился в мотеле около Бингемптона, штат Нью-Йорк, немного поспал и вновь отправился в путь. В девять утра он подъехал к заправочной станции. Он ехал довольно быстро, и резко остановленная машина подняла клубы пыли. Отчасти от постоянной спешки, к которой он привык в Ныо. — Йорке, отчасти из-за раздражительности, которая копилась все эти дни, а теперь выплеснулась, он нетерпеливо нажал на клаксон. Служитель, молодой парнишка в грубом комбинезоне, оторвался от шины, с которой возился, вытер руки об одежду и вопросительно посмотрел на Мартина.
— Как насчет того, чтобы обслужить? — крикнул ему Мартин.
— Как насчет того, чтобы не так шуметь? — отозвался парнишка.
Мартин прикусил губу и съехал с шоссе, перехватывая рулевое колесо. Он взглянул на приборную панель.
— Прошу прощения, — сказал он мягко.
Парнишка подошел к автомобилю.
— Заправьте его, пожалуйста, — сказал Мартин.
— Сделаем.
— Я попросил прощения, — сказал Мартин.
— Я слышал, — ответил парнишка. — В таких машинах бывает система диагностики, верно?
Мартин кивнул и отдал ему ключи от бензобака. Парнишка подошел к машине сзади и отпер бак.
— Как насчет того, чтобы сменить масло и вообще все подтянуть? спросил Мартин.
— Сделаем, — отозвался парнишка. — Это займет около часа.
— Что ж, — сказал Мартин, — у меня куча времени.
Он повернулся и увидел на той стороне дороги табличку «Хоумвуд, 1,5 мили».
— Там впереди Хоумвуд, верно? — спросил Мартин.
— Точно, — отозвался парнишка.
— Я когда-то жил там. Вырос, если точнее. Я не был там восемнадцать… нет, двадцать лет.
Он вылез из машины, сунул руку в карман за сигаретами и обнаружил, что у него осталась всего одна. Перед заправкой стоял автомат, торгующий сигаретами. Мартин подошел к нему, купил пачку и вернулся к машине, продолжая говорить.
— Восемнадцать… двадцать лет. А вчера вечером я… я просто сел в машину и поехал. Достиг той точки, что… что надо было сматываться из Нью-Йорка. Еще одна деловая встреча, телефонный звонок, доклад… — он замялся, и смех его звучал пусто и устало.
— Так вы из Нью-Йорка.
— Точно. Из Нью-Йорка.
— Смотрю я на вас все время, — сказал парнишка. — Едете в деревню, держите не меньше ста миль в час. Остановились на красный, потом кто-то другой тронется на зеленый чуть раньше — и для вас весь день насмарку. Господи, как можно так жить?
Мартин отвернулся и повертел зеркало заднего вида.
— Да, — сказал он. — Вроде бы притерпишься, а потом наступает июньский вечер — и вдруг срываешься с места. — Он снова взглянул на табличку через дорогу. — Полторы мили, — пробормотал он. — Можно дойти пешком.
— Кому как, — возразил парнишка.
Мартин усмехнулся.
— А нью-йоркским чиновникам из красных спортивных автомобилей?
Парнишка пожал плечами.
— Я вернусь за машиной позднее, — усмехнулся Мартин. — Полторы мили можно пройти пешком!
Он снял пиджак, закинул его за спину и двинулся по дороге на Хоумвуд. Городок лежал всего в полутора милях… и двадцати годах.
Мартин вошел в аптеку и замер у двери в прохладном полумраке.
Все было точно так, как он помнил. Узкое высокое помещение со старомодным сатуратором с одной стороны и стойкой — с другой.
Дерeвянная лестница, которая вела с крохотного балкона в маленькую контору. Там, вспомнил Мартин, обычно дремал мистер Уилсон, владелец аптеки. Полный невысокий человек в очках с толстыми стеклами протирал стаканы из-под газировки и улыбнулся Мартину из-за фонтанчика.
— Чего пожелаете? — спросил он.
Мартин взглянул на плакаты на стенах, старомодные светильники под потолком, два больших потолочных вентилятора. Он подошел к стойке и сел. Пять стеклянных кувшинов с дешевыми леденцами стояли там, где, как он помнил, им полагалось быть.
— Вы все еще делаете шоколадную газировку? — спросил он продавца. Тройные порции?
Мартин улыбнулся с извиняющимся видом.
— В этой аптеке я провел половину жизни, — сказал он. — Я здесь вырос. И, сколько помню, всегда заказывал одно и то же: газировку с шоколадным мороженым. Мороженого — три ложки. И это стоило десять центов.
