Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник)
Стоп. Все-таки я плохо соображал после приступа. Темное вещество не отсутствовало напрочь. В каждой эмуляции его было так мало, что ни Цвикки, ни те астрофизики, кто после него исследовал скопления галактик, не обнаружили «лишних» масс, невидимых в телескопы.
Десять в девяносто пятой степени. Число реально существующих эмуляций. Девяносто пять нулей после единицы. Невероятно огромное число. Непредставимо огромное. Но было в нем что-то знакомое…
Да! Число частиц в каждой из вселенных, возникших в грозди миров после Большого взрыва. В «Многоликом мироздании» Андрея Линде, книге, которую я читал, когда уже не работал в университете и потому был не очень внимателен… Там это число было. Число частиц в каждой вселенной. Число эмуляций после окончания эволюции мироздания. Совпадение огромных чисел не могло быть случайным. Следовательно…
Ответ от меня ускользал. Я знал его. Знал, что знаю. Знал, что вспомню, пойму, и тогда…
Сделаю то, что является моим предназначением в этой и других эмуляциях.
Мое предназначение, подумал я, быть с Ирой. Прожить с ней жизнь. Да, подумал я, только это не предназначение. Не цель, а средство.
Я протянул Ире салфетку, и она аккуратно, не складывая, положила бумагу в сумочку. Я еще раз поразился удивительному ее умению понимать меня без слов – я ведь не сказал, что салфетку лучше не складывать, иначе сотрется часть записи.
Раскрылась дверь, и в палату ворвался – иного слова не подберу – мужчина в белом халате, высокий, с белозубой улыбкой. Быстрым взглядом он оглядел больных, лежавших и сидевших на своих кроватях. Ира поднялась и уступила стул. Врач сел и спросил у Иры, будто она лучше меня знала, как я себя чувствую:
– Нормально?
– Да, – помедлив, ответила Ира, а я спросил:
– Что со мной было, доктор?
– Асаф Исмаилович мое имя, – представился он. – Переутомление. У вас бывали подобные срывы?
– Я прекрасно себя чувствую, – сказал я, – Хочу домой.
– Еще не готовы кое-какие анализы. Мы вас продержим до понедельника. Все равно сегодня суббота, в выходные не выписывают.
Мне нужны были мои книги, записи, я должен был поговорить с Яшаром хотя бы по телефону.
– Может, я могу поехать домой, а в понедельник утром приехать и все оформить?
– Нет, – тон врача показался мне излишне жестким. – Не нужно. Вам прописали лекарства, успокоительные…
Он поднялся и сказал, глядя не на меня, а на Иру:
– Отдыхайте. Здесь не санаторий, конечно…
Не договорив фразу, Асаф Исмаилович покинул палату так же быстро, как возник.
– Попробую с ним поговорить, – сказала Ира. – Догоню его.
Пока Иры не было, я попытался уложить в голове неупорядоченные мысли, возникшие, когда я разглядывал фразу на салфетке.
Число эмуляций имеет тот же порядок величины, что число частиц в нашей Вселенной, и тот же порядок, что число вселенных в модели Линде. Если в реальной Вселенной, где я жил и умер, темное вещество составляло четверть массы, и если в эмуляциях это темное вещество оказалось распределено по всем копиям мироздания, то на каждую эмуляцию пришлось по одной-единственной частице темного вещества. И что?
Я еще не представлял, но понимал: ответ на этот вопрос определит не только мое личное будущее.
Я не любил громких слов, терпеть не мог выспренности. Когда читал в фантастических романах, что герой спас человечество, мне становилось неловко за автора. Я не любил громких слов, но не мог бороться с ощущением своей причастности к судьбе эмуляции, в которой оказался по воле… случая?
В каждой эмуляции есть только одна или несколько частиц темного вещества, рассредоточенного по всем версиям мироздания. И эти частицы…
Я должен был подумать раньше. Правда, квантовую физику я знал не так хорошо, как космологию, да и в памяти то, что я из квантовой физики знал, всплывало странным образом. Книга Типлера. И сейчас…
Перепутанные состояния. Сам написал на салфетке и не понял. Я читал об этом, уже будучи на пенсии. Чувствовал: надо что-то предпринять, иначе старость – состояние, мало зависящее от биологического возраста, – навалится, как тяжелый мешок, который не скинуть с плеч. Поехал в университет, где не был давным-давно. На факультет не пошел, там работали люди, которых я не знал. Отправился в библиотеку, набрал журналов за несколько последних лет и вчитывался, стараясь понять, что нового в моей науке.
Оказывается, пока я занимался журналистикой, в космологии изменилось практически все. Кое о чем я слышал краем уха, кое-что даже печатал в отделе научных новостей, но только теперь, обложившись журналами и каждую минуту заглядывая в интернет в поисках комментариев, понял, как отстал.
Так я о перепутанных квантовых состояниях. Несколько групп в Германии и Нидерландах поставили эксперимент: создали связанную систему из двух элементарных частиц, а потом переместили одну из частиц на довольно значительное расстояние – несколько десятков метров, насколько я помнил. Получилось то, что ожидали, но во что не верили. Частицы остались связаны и описывались общей волновой функцией, будто расстояние между ними было равно нулю. Когда менялось состояние одной частицы, одновременно менялось состояние другой, а ведь она, по идее, не могла «знать», что произошло с напарницей!
Тогда я не связал квантовое перепутывание с космологией. О темном веществе не вспомнил, но несколько статей прочитал с интересом.
Если темное вещество принадлежало всем эмуляциям сразу, то могло составлять единую квантовую систему, описываться обшей волновой функцией. Изменение квантового состояния частицы темного вещества в любой эмуляции мгновенно должно было изменять состояние всех связанных с ней частиц во всех прочих мирах. И никаких противоречий с теорией относительности, поскольку никакой световой сигнал не проходил из одной эмуляции в другую, никакая информация на самом деле не передавалась. Изменение квантового состояния частицы темного вещества ни о чем, кроме самого факта изменения, сказать не могло.
Получалось, однако, что темное вещество связывает эмуляции так же крепко, как прочный канат стягивает доски плота, спускаемого по бурной реке.
В каждой эмуляции частиц темного вещества очень мало – одна-две. Может, несколько, не больше.
И что?
Я понимал, что не зря вспомнил о перепутанных состояниях, как не зря вспомнил в свое время о книге Типлера и Точке Омега. Оставалось сделать один мысленный шаг, я даже представлял примерно – какой именно. Если бы я помнил себя в этой эмуляции, если бы помнил хотя бы собственные работы последних лет, если бы помнил, что сделано в физике и в космологии… Но этой памяти у меня не было – будто специально. Именно сейчас, когда я так близок к решению… Специально?
