Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
— Нукуман может умереть, пока мы станем соблюдать формальности. Не лучше ли будет их немного нарушить? Ведь мы уже примерно знаем, где монастырь, — ты сам объяснил — и можем туда попасть.
— Вы не пройдёте, — уверенно сказал мальчик. — Сам Господь охраняет подступы к нашей обители. Но ведь мы и не задержимся! Вы пойдёте с раненым, а я опережу вас и пойду гораздо быстрее. Если нужно, я побегу.
Он так горел желанием помочь и говорил с такой искренностью, что в его честности сомневаться не приходилось. Я не видел ничего страшного в том, чтобы его отпустить. Некоторые же меры предосторожности для общины, существующей обособленно, были жизненно необходимы.
— Может, вам совсем немного придётся подождать у Серого Столпа, пока прибудет проводник — заключил Сол. — Я буду просить Великого Магистра, чтобы он послал меня! И тогда, свободный от обета, я вас проведу!
По молодости лет парнишка не задумывался о том, что до монастыря он может и не дойти. К сожалению, пребывание в плену его немногому научило. Об этом я ему и сказал, присовокупив, что в случае его невозвращения мы будем-таки вынуждены заявиться в обитель без предварительного разрешения Иеремии.
— Надеюсь, он не бывает в слишком плохом настроении и не приказывает членам Ордена палить во всех без разбору, — сказал я.
— Я уверен, что дойду, ибо Господь сохранит меня для благого дела, — ответил Соломон. — А без проводника вы не сможете перейти Границу. Там есть только один, очень узкий участок, где можно пробраться, а на нём — всего одна тропа, на которой не разъедутся и два всадника.
Только тут я и понял, в чём дело, меня сбила с толку путаница в названиях. Серым Столпом парень называл вовсе не скалу Геленакс на севере за городом, как я подумал вначале, а похожую на неё по описаниям, находящуюся гораздо ближе к Границе гору Кенсе, которую люди обычно именовали Табуреткой Дьявола. Однако я никогда не слышал ни о каких тропах на соседнюю с этой частью Нинаксе Старую территорию — считалось, что к востоку Граница непроходима до самой пустыни Кайрори. Она разделяла Землю и Додхар довольно далеко от Табуретки, но прямо напротив неё выдавалась на додхарскую сторону огромным пузом, образуя с противоположной стороны мешок.
Так вот где они обосновались, подумал я. Закрыться непроходимой Границей с трёх сторон не всякая община отважится, это всё равно что в ловушке жить, но то же самое место становится чертовски привлекательным, раз оттуда есть выход на Додхар. И секрет потайной тропы они будут оберегать ревниво, ибо одновременно с его раскрытием придёт конец и безопасности этой хорошо вооружённой шайки праведников.
Надо полагать, Иеремия понимал такие вещи не хуже меня, как и то, что с нарушением внешней изоляции общины его владычество продержится недолго.
Мне лишь одно показалось странным — его готовность принимать страждущих скитальцев. Ясно, что это делалось с целью последующего обращения, но чтобы иметь уверенность в результате, наследник Иофама должен либо обладать талантами всех проповедников от Будды и Христа до провозвестников Нью-эйдж, либо иметь самомнение космических масштабов.
Или же он действительно был чудотворцем.
— Давай за дело, Сол, — сказал я. — Мы спрячем оружие здесь, а потом вы пошлёте за ним своих людей.
Соломон сбегал к бывшему лагерю яйцеголовых, вернувшись оттуда с шестью ибогальскими плащами, снятыми с убитых. Завернув в них девятнадцать из двадцати двух попавших к нам разрядников, а также все мечи и лучевые трубки, мы зарыли увесистые свёртки неподалёку от приметного дерева. Хоронить клады под додхарскими деревьями одно удовольствие, поскольку их корни растут в основном вглубь, а не в стороны, и всё же пришлось повозиться. Яма требовалась большая, работать же приходилось змеевидными ибогальскими кинжалами. У меня нет привычки таскать с собой сапёрную лопатку. К чему она, если намного проще поставить на земляные работы Тотигая? Но сейчас он охранял наш покой, и отвлекать его ради рытья канав мне не хотелось.
Один разрядник я вручил Соломону на дорогу, два оставил в придачу к той паре, что у нас уже имелась. Так, на всякий случай. Продать по дороге или просто выбросить их никогда не поздно.
Когда мы закончили, с того места, где находились Орекс и яйцеголовый, донёсся первый стон. Ибогалы, хлипкие на вид, на удивление стойкие ребята, и считают недостойным показывать хотя бы малейшую слабость перед теми, кого они считают не более чем разумными животными.
Сол побледнел, а я сделал вид, что ничего не слышал, и предложил ему подкрепиться на дорогу.
— Невоздержанность в пище отягощает дух, — возразил он. — Она и тело делает ленивым, а мне придётся идти быстро.
Тогда я сунул несколько галет в карман его балахона, не пожелав и слушать, что Господь пошлёт ему пропитание по дороге. Оно, конечно, почти всегда так и бывает, сказал я, но лучше иметь НЗ на случай, если у Всевышнего плохое настроение, или он чем-то занят, или вдруг решит припомнить тебе совершённые ранее грехи.
— Да будет на всё воля Божия, — согласился Сол, очевидно, расценив мою настойчивость как проявление этой самой воли.
Я проводил парнишку по тропе мимо Тотигая, чтобы у того не возникло вопросов, а когда возвращался, рассказал ему о нашей с Солом договорённости.
Услышав о монастыре и его предполагаемом местонахождении, Тотигай задумался.
— Уж не та ли это община, о которой рассказывал бродяга Хехой, — не то вопросительно, не то утвердительно пробормотал он. — Кажется, во главе её стоит самый настоящий провидец.
— А кто этот Хехой? — поинтересовался я. — Ему можно доверять?
— Это тот самый кербер, чьи когти ты можешь видеть у меня на шее, — ответил Тотигай. — И ему можно было доверять, покуда он был жив.
— Провидец, говоришь, — протянул я. — Ну, ничего страшного. Тот парень, который командовал в монастыре во времена твоего Хехоя, теперь мертвее чем сам Хехой.
— Но нынешний главарь ведь тоже чудотворец?
— Он не главарь. Он — Великий Магистр. И не путай человеческую действительность со своими керберскими суевериями. Это ты можешь считать, что убив на Брачных боях соперника и пообедав им, наследуешь его силу. Но в то, что Иеремия унаследовал дар Иофама, я верю не больше, чем в то, что он мог повесить когти бывшего настоятеля себе на шею.
— Я не помню, как звали того, о ком рассказывал Хехой, — признался Тотигай. — Он лишь упоминал, что всем в монастыре заправлял созерцатель.
— Вот уж брехня! — возмутился я. — Созерцатели не становятся во главе общин. Они вообще сторонятся любых общих предприятий — с людьми ли, с нукуманами…
