Андрэ Нортон - Янус (сборник)
– Я из грузового отсека прыжковых салазок, – ответил Джоктар. – Джампер развозил грузы по норам. Я эмигрант.
– А что случилось с салазками? – Человек требовал доказательств такого нелепого утверждения.
– Попал под лавину. Водитель и охранник были мертвы, когда я выбрался. Шуба принадлежала охраннику.
– Отличная история. А с каких пор на эмиграционных кораблях привозят подростков? – Он убрал капюшон с лица Джоктара и холодным недоверчивым взглядом принялся его разглядывать.
– Я старше, чем кажусь. И когда это служба эмиграции задумывалась о тех, что попадает в ее сети? Меня купила в Сиваки компания Джард–Неллис.
– Если говоришь правду, парень, ты самостоятельно выбрался из трудного положения. С какой планеты ты эмигрировал?
Джоктар устало закрыл глаза. Разговор потребовал больше сил, чем у него нашлось.
– С Земли, – еле слышно ответил он. И глаза его сомкнулись, так что он не мог видеть изумления на лице своего собеседника.
Очнувшись, он почувствовал тепло. Он не на санях. В помещении искусственное освещение – горит атомная лампа. Джоктар лежал у стены из каменных плит, с небрежно заткнутыми мхом щелями. Крыша над головой из плотно уложенных веток. Джоктар пошевелился на матраце, наслаждаясь теплом, и обнаружил, что не может двигать левой рукой, хотя боль в плече почти прошла.
Появилась рука, набросила шубу на его перевязанную грудь. Джоктар посмотрел вверх. На это раз маска не закрывала худое лицо, и землянин увидел загорелую коричневую кожу – признак космического загара, какой можно получить только в глубоком космосе. Но что делает здесь космонавт?
– Говорят, ты утверждаешь, что прилетел с Земли, – неожиданно сказал незнакомец. – Из какого порта? Из Мелвамбе? Чин–Хо? Варрамуры? Н’Йорка?
– Из Н’Йорка.
– Джеттаун? – Джоктар понял, что, судя по интонации, человек знает эти улицы.
Он в свою очередь решил проверить космонавта.
– Я был крупье у Керна. – Встречал ли он этого человека в «Солнечном пятне»? Ему так не казалось.
– «Солнечное пятно».
Он прав. Этот человек знает Джеттаун.
– Звезды и кометы, три диких планеты или еще что?
– Звезды и кометы.
– Ты слишком молод, чтобы раскладывать их на столе.
Испытывая нелепое раздражение, Джоктар ответил с гневом, о котором сразу же пожалел:
– Я пять лет работал за столом. А если ты знал Керна, то согласишься, что неумеху он столько не стал бы терпеть!
К его удивлению, он услышал смех.
– Всегда можно раззадорить человека, стоит только задеть его профессиональную гордость, – заметил его собеседник. – Да, репутация Керна мне известна, так что готов признать, что ты справлялся с работой. А что касается твоего возраста, – он потер пальцами под нижней губой и задумчиво посмотрел на Джоктара. – В каждом деле бывают не по годам развитые дети. Как тебя зовут, крупье?
– Джоктар.
Пальцы застыли, взгляд стал пристальным.
– Только Джоктар? – В том, как было произнесено это имя, прозвучали незнакомые интонации. – И где ты получил такое имя?
– Не знаю. А ты свое?
Но тот уже снова улыбался.
– Не от ффаллиан, это уж точно. Гвилф санзу корг а лливун…
Этот набор звуков не имел никакого смысла, но что–то в их последовательности задело сознание землянина. Может, их смысл скрывается за той стеной, за которой, по словам психомедика Керна, скрывается его прошлое? Джоктар приподнялся на локте и спросил:
– Что это за язык? Что ты сказал?
Оживленное выражение исчезло с лица космонавта. Оно снова стало холодным.
– Если не понимаешь, для тебя это не важно. Тебя прихватили в обычной облаве?
Джоктар разочарованно кивнул и снова лег на матрац. Теперь его расспрашивали обо всех подробностях с тех пор, как он пришел в себя в Сиваки. Когда землянин кончил свой рассказ, космонавт покачал головой.
– Тебе очень везет.
– Ты поверил всему, что я рассказал? – насмешливо спросил Джоктар, чувствуя, что его терпение кончается.
Космонавт рассмеялся.
– Парень, ты не мог бы обмануть, даже если бы захотел. Тебе дали понюхать сыворотку вер, прежде чем ты пришел в себя.
Джоктар сжал в кулак здоровую руку.
– Не рискуешь? – спросил он спокойно, но выражение глаз контролировать он не мог.
– На Фенрисе нельзя рисковать, если не хочешь попасть в лапы компаний. Ты мог быть подослан.
С этим Джоктар вынужден был согласиться. Но его по–прежнему сердило то, что его накачали наркотиком, прежде чем расспрашивать.
– Кто ты? – спросил он.
– Меня зовут Рисдайк, хотя тебе это ничего не скажет.
Гнев заставил Джоктара спросить:
– Вычеркнут из списков? – Вопрос он задал небрежно, но внимательно наблюдал за тем, как он подействует. И увидел, как лицо космонавта побагровело под темным загаром. Однако если вопрос и задел больное место, Рисдайк не позволил себе это проявить.
– Да, вычеркнут из списков, – подтвердил он и встал. – Можешь отдыхать. Позже с тобой поговорит наш главарь.
Он выключил атомную лампу и вышел. Но Джоктар не уснул. Он постарался как можно больше углубиться в память, ища обрывки воспоминаний. Просеивал их, как работал с картами–кас, надеясь получить выигрышный набор. Но ничего не вставало на место, у него не было бриллиантов, чтобы поставить на кон.
Смутная, очень смутная картина большого корабля. Женщина, напевающая про себя или разговаривающая с ним. Она постоянно говорит, что они должны быть осторожны, что им грозит опасность, что эту опасность олицетворяют люди в форме.
Люди в форме! В какой форме? Полиция? Он никогда не сторонился полицейских, только соблюдал осторожность, как полагается при встрече с представителями закона. Форма космонавтов? Он видел за своим столом сотни космонавтов и лишь с небрежным интересом слушал их рассказы, испытывая лишь легкое презрение к тем, кто так неумело использует возможности игры.
Но был еще офицер в сером, тот, что допрашивал его на станции службы эмиграции. Возможно, сыворотка вер обострила это воспоминание и задела какие–то более глубокие слои памяти. Да, он ненавидел именно серые мундиры. Он должен опасаться людей в такой форме, но почему?
Если бы только он мог отдернуть занавес в сознании, скрывающий прошлое! Рисдайк, должно быть, что–то знает. А что необычного в его имени? И кто такие эти ффаллиане? Что за люди говорят на языке, слова которого так естественно прозвучали в устах космонавта?
Конечно, у большинства тех, кого он знает, два имени. Но на улицах принято пользоваться прозвищами. Действительно, Джоктар не похоже ни на что иное. Джоктар… ффаллиане… мысли его приняли фантастическое направление, и он уснул.
