Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный
Дандэн мертвенно побледнел, руки его, все еще лежащие на столе, задрожали. Лорды Народа один за другим выскользнули из зала, оставив их вдвоем.
— А я хотел твоей смерти! — хрипло прошептал Дандэн. — Гарайн, мы думали, что ты знаешь — и все-таки отказываешься от нее.
— Что знаю?
— Что я — сын Трэна и брат Трэлы.
Пол закачался под ногами Гарайна.
— Какой же я дурак! — медленно произнес он.
Дандэн улыбнулся.
— И какой благородный дурак! А теперь иди к Трэле. Она заслуживает того, чтобы услышать обо всей этой путанице.
И они с Дандэном пошли по коридорам. Гарайн раздвинул золотые занавеси и очутился перед Дочерью Древних. То, что она прочла в лице Гарайна, заставило ее вскочить с подушек и броситься в его объятия. В словах не было нужды.
С этого часа началась жизнь Гарайна на Тэйве.
Часть вторая
Глава 1
Лорд Ю-Лака
Я, бывший Гарайн Фитерстон из мира по ту сторону Барьера Тумана, а ныне Гаран Пламени, муж королевской леди Трэды, Дочери Древних, часто слышал полузабытые легенды о царственной расе, которая летела с умирающей планеты через космос, покружилась над антарктическим континентом своего нового мира и выжгла в нем громадный кратер Тэйв для будущего своего жилья.
Время от времени, как мне рассказывали, они обновляли род, приглашая людей из-за барьера, который они воздвигли. Я был одним из таких приглашенных. Но я пришел поздно и в смутное время, потому что в кратер пришло зло, и между жителями возник конфликт. Однако сейчас, с тех пор, как мы нанесли сокрушительное поражение Кипте, Лорду Черного Пламени, и его приверженцам, из Древней Расы осталось в живых только двое: моя жена и ее брат.
В момент своего низвержения Кипта дал несколько непонятных обещаний насчет нашего неопределенного будущего, а также несколько насмешливых упоминаний о далеком прошлом, которые меня заинтересовали, поскольку он сказал, что мы трое — Трэла, Кипта и я — связаны вместе, мы жили и сражались в далеком прошлом, и снова будем жить и сражаться в далеком будущем.
Трэла рассказала мне историю Гарана, который лежит в Пещере Спящих. Но задолго до него — очень задолго — были другие.
Поэтому, когда я спросил Дочь Древних насчет слов Кипты, она привела меня в любопытную шарообразную комнату, где были магические зеркала, вделанные в столы. Она села на скамью, покрытую подушками, и пригласила меня сесть рядом.
— Мы пришли издалека во времени и пространстве, любимый, — мягко заговорила она, — но все же не настолько издалека, чтобы я не могла вспомнить начало. А ты помнишь?
— Нет, — ответил я, глядя в зеркало. Она вздохнула.
— Может быть, это справедливо: то была моя вина — мне и нести груз памяти. То, что сделали мы вдвоем в великом городе Ю-Лаке в исчезнувшем мире Кранда, надолго легло между нами. Очень надолго. Теперь оно, наконец, ушло, но я боюсь, как бы оно не возникло снова.
Я резко встал:
— Тогда оставим это.
— Нет! — Она схватила меня за руку. — Мы дорого заплатили. Мы платили трижды: один раз на Ю-Лаке и два раза в Пещерах. Теперь наши несчастья ушли, и мне хочется снова увидеть самое замечательное действие, которому я когда-либо была свидетельницей. Смотри же, мой Лорд!
Она протянула свою тонкую руку над зеркалом, и оно затуманилось…
Я стоял на балконе с причудливой резьбой из опалесцирующего камня и смотрел, еще не вполне проснувшись, на фантастический город. В розовом небе, странном для моих полуземных глаз, но все-таки знакомом, появилась первая золотая полоса близкой зари. Подо мной лежал могущественный Ю-Лак, а я был Лордом Гараном, Маршалом Императорских Воздушных Сил, пэром Империи.
По рождению я не имел права ни на этот титул, ни на должность, так как моя мать была придворной дамой, а отец — офицером. Они нарушили закон, запрещавший браки между различными кланами и кастами, и поженились тайно, и я с самого рождения был осужден стать государственным воспитанником и нижайшим из низких.
К счастью для меня и других таких же неудачников, Император Форс, взойдя на Розовый Трон Дворца Света, издал декрет, позволяющий государственным воспитанникам служить в армии. Я сделал свой выбор в пятнадцать лет и подчинился военному мечу.
Жизнь была тяжелая, но избавляла от худшей участи. Кроме того, унаследовав от отца честолюбие и способности, я шаг за шагом поднимался вверх. Через четырнадцать лет я стал Маршалом Императорских Воздушных Сил и военным Лордом, произведенным самим Императором.
Но солдат, стоявший на балконе и глядевший на удивительную красоту утреннего Ю-Лака, не был ни счастлив, ни доволен. Все его с трудом завоеванные почести значили для него не более, чем многочисленные рубцы на его теле, потому что он осмелился поднять глаза на особу, столь же далекую от него, как красное солнце Кранда далеко от желтых полей.
Я, ветеран бесчисленных пограничных стычек и рейдов, был подавлен и томился, как мальчишка-рекрут, беспокойно дремлющий в казарме под моей башней. В течение дня я решительно отгонял свои нечестивые желания, зато ночами и на заре память и сны выходили из-под контроля, как ни старался я держать их в узде.
Как жрецы, кающиеся в великом Храме Суна, я терзался воспоминаниями, которые причиняли мне куда больше страданий, чем любая телесная рана. Среди товарищей я слыл настоящим испытанным воином с холодным сердцем, интересующимся только неотложными делами своей службы. А теперь…
Три года… Великий Оун, неужели так давно? Тогда я командовал Императорским флагманским кораблем, трижды счастливым судном, прославившемся тем, что он перевозил Леди Трэду из ее храмовой школы в родительский хрустальный дворец, венчавший центральный холм Ю-Лака.
Имперская принцесса была окружена бесчисленными придворными ее свиты, но одной благословенной ночью она ускользнула от них и вошла в кабину управления, где я — несомненно, по указанию Свыше — остался дежурить в одиночестве.
И когда прошел наш краденый час, она была для меня не Имперской Светлостью, а Трэлой…
С тех пор я видел ее дважды: один раз в тот день, когда я преклонил колено перед Императором, получая от него жезл моего звания, я осмелился поднять глаза на золотой трон по правую руку Императора. А второй? Это было в королевских садах удовольствий, где я ожидал аудиенции. Она прошла мимо со своими дамами. Кто я такой, с выжженным на плече военным клеймом, чтобы смотреть на Несравненную Особу?
Касты на Кранде были строго разграничены. Человек мог высоко подняться в одной касте, но не мог перейти в другую. Крестьянин мог стать Лордом и дворянином, но его сын не мог служить ни при дворе, ни во флоте. Так же и военнослужащий, даже если он рожден с титулом, не имел права жениться на дочери Ученых. Они были нашими правителями и великими дворянами и были бесконечно выше обычных людей по объему своих знаний. Они обладали способностью так же подчинять своей воле людей и силы природы, как я властвовал на полях над безмозглыми рабами, сублюдьми, которых производили Ученые в своих лабораториях. Ученые были особой расой — благословенной или проклятой — со сверхчеловеческим могуществом.
