Морье Дю - Голодная Гора
"Это тюрьма, - подумал Генри, - что бы там ни говорили, а это настоящая тюрьма".
Через несколько минут привратник отворил ворота, фиакр проехал по извилистой аллее, обсаженной высокими деревьями, и остановился у подъезда. Здание было почти не освещено. Шторы на окнах были задернуты на ночь. Возле подъезда стоял экипаж. Генри узнал кучера. Его фиакр обычно стоял на маленькой площади неподалеку от матушкиной виллы. Генри вышел и осведомился у привратника, как можно повидать миссис Бродрик или миссис Прайс. Тот ответил, что эти дамы вошли в дом около часа тому назад. Он добавил что-то относительно позднего времени и намекнул на то, что рассчитывает получить вознаграждение за свои услуги. Генри тут же дал ему десять франков, и привратник положил их в карман, бормоча что-то про себя. Генри подошел к двери и позвонил. Ему открыл человек в белом халате.
- Моя фамилия Бродрик, - представился Генри. - Я сын миссис Бродрик, которая прибыла к вам сегодня вечером.
- О да, конечно, номер тридцать четыре, - сказал человек на хорошем английском языке. - Если вы пройдете в приемную, я наведу для вас справки. Вы хотите повидать вашу мать?
- Да, пожалуйста, - сказал Генри. - А с ней еще одна дама, миссис Прайс. Не может ли она спуститься и поговорить со мной?
Служитель проводил Генри в большую комнату направо от двери. Она была уютно обставлена - там стояли столы, кресла, на столе лежали книги. Посетителей в данную минуту не было. В то время, как он дожидался, раздался звонок к обеду. Сквозь полуоткрытую дверь он видел, как люди направляются по коридору в столовую. Он заметил зеленое форменное платье и белый чепчик сиделки. Какой-то старичок шел на костылях.
- Пошевеливайтесь, мистер Вайнс, - послышался резкий голос, - нельзя же так копаться.
Были слышны разговоры. Кто-то засмеялся пронзительным глупым смехом. Шаги и голоса замерли вдали, где-то захлопнулась дверь. Генри все ждал. Наконец в дверях показался человек в сером фраке и с моноклем. Он вошел в комнату и протянул Генри руку.
- Я доктор Уэллс, - представился он. - К сожалению, главного врача сейчас нет, он в Ницце на званом обеде, но сегодня вечером я заменяю его. Насколько я понимаю, вы сын миссис Бродрик. У нас возникли некоторые затруднения - ничего серьезного, вам не следует беспокоиться. Ваша приятельница миссис Прайс оказалась такой разумной женщиной.
- Что вы хотите сказать, какие затруднения? - спросил Генри.
- Миссис Бродрик была в некотором недоумении, когда ее привезли. Это вполне естественно, со многими, знаете ли, так случается. Но с ней находились ваша приятельница и дежурная сестра, весьма компетентная женщина. Мы решили, что в первый день ей лучше пообедать в своей комнате, а завтра она уже может пойти в столовую. Мне кажется, что миссис Прайс сейчас сюда спустится.
Он обернулся к двери, и в эту минуту в комнату вошла Аделина Прайс. Вид у нее был абсолютно спокойный и невозмутимый, словно у нее не могло быть никаких причин для волнения.
- Все в порядке, - объявила она. - Ваша матушка уже успокоилась. Когда я уходила, она показывала сиделке фотографии. А какой превосходный обед ей принесли в комнату. Отлично приготовленный, прекрасно сервированный. Должна признать, что обслуживание здесь великолепное, доктор.
Доктор Уэллс улыбнулся, поигрывая моноклем.
- Мелочи играют весьма важную роль, - сказал он.
Аделина Прайс внимательно посмотрела на Генри.
- Зачем вы пришли? - укоризненно проговорила она. - Я ведь сказала вам, чтобы вы дождались меня в отеле.
Доктор улыбнулся.
- Ничего удивительного, что мистер Бродрик волнуется, - успокоительно проговорил он. - И раз уж он находится здесь, может быть, ему стоит подняться наверх и пожелать спокойной ночи своей матушке. Он убедится в том, что она устроена вполне удобно.
- Да, я бы хотел это сделать, - сказал Генри.
Аделина Прайс поморщилась.
- Вы уверены, что это разумно? - спросила она. - Не расстроит ли это ее?
- Я не думаю, - сказал доктор. - Возможно, что это как раз придаст всей ситуации нужную окраску. Разумеется, мы дадим ей легкое снотворное, поскольку это ее первый день, и обстановка может ей показаться несколько странной.
- Я буду ждать вас в фиакре, - вдруг сказала Аделина Прайс. - Мне нет никакого смысла подниматься туда еще раз.
Она быстрым шагом вышла из комнаты - высокая фигура в сером вечернем платье и пальто, воплощенная уверенность в себе. Генри последовал за доктором наверх. Паркетные полы в коридорах - ковров там не было - были чисто вымыты и натерты до блеска. Стены выкрашены в зеленую краску того же оттенка, что и форменные платья сестер и сиделок. На верхней площадке лестницы им встретилась молоденькая сестра. Она улыбалась, казалась доброй и отзывчивой. Ее вид внушил Генри надежду, он уцепился за нее, словно за соломинку.
- А что, у вас много молодых сестер? - спросил он. - Вот та, что только что прошла, она тоже будет ухаживать за моей матерью?
- Вам об этом расскажет сестра-хозяйка, - сказал доктор, - она лучше меня знает, что к чему. Я, конечно, могу навести для вас справки. Номер тридцать четыре, вот комната вашей матери.
Он постучал в дверь. Ее открыла немолодая толстая сиделка в очках.
- В чем дело? - резко спросила она. - Ах, это вы, доктор. Прошу прощения. Заходите, пожалуйста.
Доктор Уэллс что-то прошептал ей на ухо, а потом громко сказал:
- Мистер Бродрик просто пришел пожелать спокойной ночи своей матери. Он пробудет здесь недолго, всего несколько минут.
- Хорошо, - сказала сиделка. - Но мне нужно ее умыть и сделать прочие необходимые вещи, чтобы приготовить ее ко сну, и как можно скорее, у нас сегодня не хватает людей.
- Но сейчас всего восемь часов, - заметил Генри. - Моя мать обычно ложится спать часов в двенадцать, а то и позже.
Сиделка хотела что-то сказать, но доктор ее остановил.
- Это только на сегодня, - сказал он. - Завтра она уже будет вести нормальный образ жизни вместе со всеми остальными.
Генри вошел в комнату. Стены там были зеленые, как и в коридоре, но на полу лежали цветные коврики, а огромное окно занимало всю стену. Шторы были желтые, с зелеными цветами. Комната оказалась не такой просторной, как он ожидал. В углу стояло единственное кресло. Мать сидела на кровати, считая деньги, которые доставала из кошелька. Она не заметила, как он вошел. Деньги рассыпались по одеялу, и она их собирала, разговаривая сама с собой. Пышные седые волосы, словно серебряное облако, покрывали ее плечи. Вдруг она увидела сына.
- Родной мой, - потянулась она к нему. - А мне сказали, что ты уехал и что я не смогу с тобой повидаться.
Он наклонился и взял ее за руку.
- Мне захотелось зайти на минутку, сказать вам спокойной ночи, - сказал он.
