Встреча с хичи. Анналы хичи - Пол Фредерик

Никогда в жизни я не чувствовал себя таким крошечным, беспомощным и нереальным. Все это вошло в мою жизнь. И оказалось хуже умирания, хуже даже, чем когда меня расширили. Конечно, то было ужасное испытание, но у него было будущее.

А теперь это будущее стало прошлым. Все равно что смотришь на собственную могилу.

Альберт нетерпеливо сказал:

– Вы хотите увидеть. Я продолжаю.

Галактика завертелась, как волчок. Я знал, что каждый оборот занимает четверть миллиарда лет, но она вращалась как бешеная, и происходило кое-что еще. Окружающие галактики-спутники расползались.

– Они расходятся! – воскликнул я.

– Да, – согласился Альберт. – Вселенная расширяется. Она не может сделать больше материи или энергии, но производит все новое пространство. Все стремится отойти подальше друг от друга.

– Но звезды в Галактике этого не делают.

– Пока нет. Пока еще незаметно. Просто смотрите: мы уходим в будущее на сто миллиардов лет.

Галактика начала вращаться еще быстрее, настолько быстро, что я уже не видел движения, все слилось. Но я заметил, что даже Местная Группа почти исчезла из виду.

– Я остановлю на мгновение, – сказал Альберт. – Вот. Вы видите что-нибудь необычное в нашей Галактике?

– Кто-то выключил множество звезд.

– Совершенно верно. Она стала темнее, да. Звезды выключило время. Они состарились. И умерли. Вы заметили, что Галактика стала красноватой по цвету, она больше не белая. Большие белые звезды умерли первыми; старые красные умирают медленнее. Даже маленькие звезды классов F и G, желтые карлики, не больше нашего Солнца, тоже сожгли все свое ядерное топливо. Скоро погаснут и тусклые красные. Смотрите.

Медленно, медленно Галактика… погасла.

Больше ничего не было видно, только туманные очертания наших воображаемых тел и воображаемое лицо Альберта. Улыбающееся. Задумчивое.

Печальное.

Что касается меня, то слово «печальный» ничего не описывает. Все остальное, что происходило со мной, все бесформенные страхи, которые не давали мне уснуть по ночам, – все это ничто.

Я увидел Конец.

Вернее, так я думал и так чувствовал, и все человеческие заботы показались мне ничтожными в сравнении с этим. Но когда я сказал:

– Значит, это конец вселенной? – Альберт удивленно посмотрел на меня.

– О нет, Робин, – ответил он. – Почему вы так подумали?

– Но ведь ничего не осталось!

Он покачал туманной головой.

– Неверно. Все по-прежнему здесь. Состарилось, и звезды умерли, да. Но они по-прежнему здесь. Планеты, конечно, мертвы. Температура их ненамного выше абсолютного нуля; жизни больше нет, если вы это имеете в виду.

– Именно это!

– Да, Робин, – терпеливо сказал он, – но это только ваш антропоморфический взгляд. Вселенная продолжает охлаждаться и создавать новое пространство, расширяясь. Но она мертва. И останется мертвой навсегда… если только…

– Если только что? – спросил я.

Альберт вздохнул.

– Давайте снова устроимся поудобней, – сказал он.

Я замигал, обнаружив, что снова нахожусь в обычном мире.

Окружавшая нас ужасная чернота исчезла. Я сидел на веранде своего дома на Таппановом море, в руке полупустой стакан, а напротив в плетеном кресле спокойно посасывает трубку Альберт.

– Боже мой, – слабо сказал я.

Он только кивнул, глубоко задумавшись. Я одним глотком прикончил выпивку и позвонил, чтобы принесли еще.

Альберт, оторвавшись от своих мыслей, сказал:

– Вот так будет, если вселенная продолжит расширяться.

– Это страшно!

– Да, – согласился он, – это пугает даже меня, Робин. – Он чиркнул деревянной кухонной спичкой о подошву своего потертого башмака и затянулся. – Должен заметить, что демонстрация заняла гораздо больше времени, чем я планировал. Мы почти причаливаем к спутнику Звездного Управления. Если хотите взглянуть…

– Подождет! – выпалил я. – Ты завел меня так далеко, а как же остальное? Какое все это имеет отношение к Врагу?

– А, да, – задумчиво сказал он. – Враг.

Казалось, он опять ненадолго погрузился в мысли, потягивая трубку и глядя в пространство. А когда заговорил, казалось, обсуждает совершенно другую проблему.

– Знаете, – сказал он, – когда я был… живой… космологи оживленно спорили, будет ли вселенная продолжать расширяться, как я только что показал вам, или, дойдя до определенного пункта, начнет впадать в себя, как вода в фонтане. Вы ведь понимаете, что зависит это в основном от плотности вселенной?

– Да, кажется, – ответил я, стараясь не упустить его мысль.

– Пожалуйста, не сомневайтесь в этом, – резко сказал он. – Это ключевой пункт спора. Если во вселенной достаточно материи, ее объединенная сила тяжести остановит расширение, и вселенная начнет сжиматься. Если недостаточно, не остановит. В таком случае вселенная будет расширяться вечно, как вы и видели.

– Конечно, видел, Альберт.

– Да. Ну, критическая плотность – то есть общая масса всего во вселенной, деленная на общий объем вселенной, – равна примерно пяти на десять в минус тринадцатой степени грамма на кубический сантиметр. В более привычных терминах это примерно равно одному атому водорода в пространстве, занимаемом вашим телом.

– Не очень много, верно?

– К несчастью, – вздохнул он, – это очень много. Вселенная не настолько плотна. Такого количества атомов в ней нет. Ученые давно искали массу, но никто не сумел отыскать достаточно звезд, пылевых облаков, планет, физических тел любого типа или фотонов энергии, чтобы намного увеличить массу. Чтобы вселенная сокращалась, массы должно быть в десять раз больше. Может, даже в сто раз. И еще больше. Мы не находим даже достаточно массы для объяснения нынешнего вращения галактик вокруг их центров. Это и есть знаменитая «недостающая масса». Хичи много думали об этом, и мои коллеги тоже… Но сейчас, – серьезно сказал он, – мне кажется, я знаю объяснение этой загадки, Робин. Измерения параметра замедления верны. Неверна оценка массы. Предоставленная самой себе, вселенная расширялась бы бесконечно. Это открытая вселенная. Но Враг закрыл ее.

Я барахтался, все еще под впечатлением ужасного зрелища. Машина-служанка принесла напитки, я сделал большой глоток, прежде чем спросил:

– Но как он мог это сделать?

Альберт укоризненно пожал плечами.

– Не знаю. Могу догадаться, что каким-то образом он добавил массу, но это всего лишь отвлеченное рассуждение; во всяком случае, к вашему вопросу оно не имеет отношения. Я имею в виду первоначальный ваш вопрос. Вы помните его?

– Конечно. – Но тут же уточнил: – Он имеет какое-то отношение к… о, верно! Я хотел знать, что выиграет Враг от того, что вселенная снова сожмется. А ты, вместо того чтобы ответить, увел меня на миллиарды лет в будущее.

Он смотрел на меня виновато, но только слегка.

– Может, я излишне увлекся, – признал он, – но было ведь интересно, верно? И имеет прямое отношение к ответу. Давайте еще раз взглянем на вселенную примерно в возрасте одного триллиона лет…

– Дай мне прикончить выпивку, черт возьми!

– Конечно, – миролюбиво сказал он. – Я просто покажу вам; можете оставаться на месте, я не буду менять окружение. Вот!

Поперек Таппанова моря повисла большая черная плоскость. Рыбаки и пловцы на парусных досках исчезли вместе с холмами противоположного берега, их заменил знакомый черный свод в слабых красноватых искрах.

– Мы видим вселенную примерно через миллион миллионов лет после нашего времени, – сказал он уютно, помахивая черенком трубки.

– А что это за маленькие прыщавые штуки? Попробую догадаться. Звезды красные карлики? – с умным видом сказал я. – А все большие уже выгорели. А зачем мы снова отправились в будущее?

Он объяснил:

– Потому что даже для Врага вселенная обладает огромной инерцией. Она не может мгновенно остановиться и повернуть движение назад. Она будет продолжать расширяться, пока тяготение «недостающей массы», которую Враг каким-то образом добавил, не начнет стягивать материю. А теперь смотрите. Мы на пределе расширения, и я собираюсь показать вам, что произойдет дальше. Мы увидим, как вселенная съеживается, и я ускорю картину, так что назад мы пойдем очень быстро. Смотрите, что произойдет.