Альфред Бестер - Рассказы (Миры Альфреда Бестера. Том 4)
— Нет, это исключено, — ответила она. — Я знаю мужчин.
— Даю вам слово, что у нас будут чисто дружеские отношения. Мы соблюдем этикет вплоть до мельчайших тонкостей.
— Я знаю мужчин, — повторила она непреклонно.
— Нет, это уже какая-то заумь, — возмутился Бауэр. — Подумать только: в голливудском кошмарном сне мы встретили друг друга — двое отщепенцев; нашли опору, утешение, и вдруг вы заводите какую-то бодягу на моральные темы.
— А можете вы, положа руку на сердце, пообещать никогда не лезть за утешением ко мне в постель? — сердито бросила она. — Ну отвечайте, можете?
— Нет, не могу, — ответил он чистосердечно. — Сказать такое — значит отрицать, что вы дьявольски привлекательная девушка. Зато я…
— Если так, то разговор окончен. Разумеется, вы можете мне сделать официальное предложение; но я не обещаю, что приму его.
— Нет уж, — отрезал Бауэр. — До этого я не дойду, мисс Вайолет. Это уж пойдут типичные лос-анджелесские штучки. Каждая пара, которой взбредет в голову переспать ночь, отправляется к ближайшему регистроавтомату, сует туда двадцать пять центов и считается обрученной. Наутро они бегут к ближайшему разводоавтомату — и снова холостые, и совесть их чиста как стеклышко. Ханжи! Стоит только вспомнить всех девиц, которые меня протащили через это унижение: Джейн Рассел, Джейн Пауэл, Джейн Мэнсфилд, Джейн Уизерс, Джейн Фонда, Джейн Тарзан… Б-р-р-р, господи, прости!
— О! Так вот вы какой! — Вайолет Дуган в негодовании вскочила на ноги. — Толкуете мне, как ему все здесь опротивело, а сам насквозь оголливудился.
— Женская логика, — раздраженно произнес Бауэр. — Я сказал, что мне не хочется поступать в лос-анджелесских традициях, и она тут же обвиняет меня в том, что я оголливудился. Спорь после этого с женщиной!
— Не давите на меня вашим хваленым мужским превосходством, — вскипела Вайолет. — Вас послушать, сразу кажется, что я вернулась к старым временам, и просто тошно делается.
— Вайолет… Вайолет… Ну зачем нам враждовать? Наоборот. Нам следует держаться друг друга. Хотите, пусть будет по-вашему. Какие-то двадцать пять центов, о чем тут говорить? А замок мы тоже врежем. Ну что, согласны?
— Вот это тип! Двадцать пять центов — и весь разговор! Вы мне противны.
Взяв в руки ночную посудину, Вайолет повернулась к дверям.
— Одну минутку, — сказал Сэм. — Куда это вы направляетесь?
— К себе домой.
— Стало быть, договор не заключен?
— Нет.
— И мы о вами не сотрудничаем ни на каких условиях?
— Ни на каких. Убирайтесь и ищите утешения у одной из ваших шлюх! Доброй ночи.
— Вы меня так не оставите, Вайолет.
— Я ухожу, мистер Бауэр.
— Уходите, но без посудины.
— Она моя.
— Я ее украл.
— А я ее у вас выманила.
— Поставьте вазу, Вайолет.
— Вы сами дали ее мне, уже забыли?
— Говорю вам, поставьте посудину.
— И не подумаю. Не подходите ко мне!
— Вы знаете мужчин. Помните, вы говорили. Но вы знаете о нас не все. Будьте умницей и поставьте горшок или вам придется еще кое-что узнать насчет хваленого мужского превосходства. Вайолет, я вас предупредил… Ну получай, голубка.
Сквозь густой слой табачного дыма в кабинет инспектора Эдварда Дж. Робинсона проникли бледно-голубые лучи: занимался рассвет. Группа сыщиков, известная в полиции как «Пробивной отряд», зловещим кольцом окружала развалившуюся в кресле гориллоподобную фигуру. Инспектор Робинсон устало произнес:
— Ну повторите еще раз вашу историю.
Злоумышленник поерзал в кресле и попробовал поднять голову.
— Меня зовут Уильям Бендикс, — промямлил он. — Мне сорок лет. Я мастер-верхотурщик строительной фирмы Гручо, Чико, Харпо и Маркс, Голдуин Террас, 12203.
— Что такое верхотурщик?
— Специалист по верхотуре — это такой специалист, который, если фирме нужно выстроить здание обувного магазина в форме ботинка, завязывает над крышей шнурки; а если строят коктейль-холл, втыкает в крышу соломинку, а если…
— Какую работу вы выполняли в последний раз?
— Участвовал в строительстве Института Памяти, Бульвар Луи Б.Мэйера, 30449.
— Что вы там делали?
— Вставлял вены в мозги.
— У вас были приводы?
— Нет, сэр.
— Что вы замышляли, проникнув сегодня около полуночи в резиденцию мистера Клифтона Уэбба?
— Как я уже рассказывал, я угощался коктейлем «Водка и шпинат» в питейном заведении «Стародавний Модерн», когда их строили, я им выкладывал пену на крыше, а этот тип подошел ко мне и начал разговор. Рассказал, что какой-то богатый чудак купил и только что привез сюда эту штуковину, какое-то сокровище искусства. Говорит, что сам он коллекционер, но такое вот сокровище купить не может, а тот богач такой жадюга, что даже не дает на него поглядеть. А потом он предложил мне сто долларов, чтобы я помог ему взглянуть на эту штуку.
— То есть предложил вам украсть ее?
— Да нет, сэр, он хотел на нее только поглядеть. Он сказал, что мне, мол, нужно только поднести ее к окну, он взглянет на нее и отвалит мне сто долларов.
— А сколько денег он предлагал вам за то, чтобы вы вынесли вазу из дома?
— Да говорю вам, сэр, он хотел только поглядеть. Потом — мы так уговорились — я запихнул бы ее обратно, и все дела.
— Опишите этого человека.
— Ему, наверно, лет тридцать будет. Одет хорошо. Разговор малость чудной, вроде как у иностранца, и все время хохочет, все ему что-то смешно. Роста примерно среднего или маленько повыше. Глаза темные. Волос тоже темный, густой и лежит этак волнами; такой бы хорошо гляделся на крыше парикмахерской.
Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь. В кабинет влетела детектив Эдна Май Оливер явно в растрепанных чувствах.
— Ну?! — рявкнул инспектор Робинсон.
— Его версия подтверждается, шеф, — доложила детектив Оливер. — Его видели в коктейльном заведении «Стародавний Модерн»…
— Стоп, стоп, стоп. Он говорит, что ходил в питейно е заведение «Стародавний Модерн».
— Шеф, это одно и то же. Они просто сменили вывеску, чтобы с помпой открыть его заново.
— А кто укладывал на крыше вишни? — заинтересовался Бендикс.
Никто и не подумал ему ответить.
— В заведении видели, как задержанный разговаривал с таинственным мужчиной, которого он нам описал, — продолжила детектив Оливер. — Они вышли вместе.
— Этот мужчина был Искусник Кид.
— Так точно, шеф.
— Кто-нибудь может опознать его?
— Нет, шеф.
— У-у, черт! Черт! Черт! — Инспектор в ярости дубасил кулаком по столу. — Чует мое сердце, что Кид обвел нас вокруг пальца.
