Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант
- А истребители противника? - не понял я.
- А их истребителей встречают наши истребители. Потери у них больше, потому что опытные летчики израсходованы. Понимаете, концепцию авианаступления мы начали отрабатывать ещё над Румынией. Потом творчески переосмыслили этот опыт над Финляндией. А теперь применяем над Украиной, Белоруссией и частью Прибалтики.
- А пехота, танки? - попытался уточнить я.
- За пехотой основная задержка, - развел руками Чкалов. - Не можем мы всю её самолётами перебрасывать. И даже средние танки не можем.
- Ты, Палыч, не смотри на меня так пронзительно. Я не волшебник. Нет пока достаточно мощных моторов, чтобы такой грузовоз забабахать.
- Да, знаю я. Антонов просит АШ-62 для По-4, ну, для Сараев, а у меня их просто не хватает - нужны для Су-2.
- Для Сараев и М-25 хватило бы. А их, небось, тоже с производства уже поснимали?
- В производственных мощностях загвоздка, - вздохнул Чкалов. - Не резиновые они.
- Да знаю, - я досадливо махнул рукой. - Все проблемы от моторов. Но на старые машины-то делают ещё М-25?
- Это возможно, - Валерий Павлович призадумался. - Скоро придётся самому поштучно делить двигатели между заводами из того, что останется после обеспечения строевых частей.
Глава 65. Прорвало
Конец зимы я провёл за писаниной. Если уж мы с Мусенькой решили повлиять на послевоенные реалии, нужно было подойти к делу ответственно, тщательно продумывая каждый очередной ход. То есть, действовать так, чтобы не наговорить ничего предосудительного с точки зрения руководства страны. И, со своей стороны, не оставить без внимания чего-либо важного.
Исписанные листы отнёс в отдел режима Горьковского авиазавода, где содержание было перепечатано машинисткой и отправлено прямиком в Кремль. Реакция последовала ожидаемая - нас с Мусенькой вызвали к товарищу Сталину.
В комнате для совещаний снова сидела стенографистка Наденька со своим неизменным блокнотом, да Хозяин прохаживался вдоль стены, на которой висела огромная карта.
Поздоровавшись, Иосиф Виссарионович приветливо улыбнулся и протянул мне тоненькую брошюрку "Правил радиационной безопасности":
- Люди, занятые в атомном проекте, высоко оценили этот труд. Откуда у вас подобные сведения? Вы же не раз подчёркивали, что не физик!
- Эти правила в нашей будущей стране изучали все поголовно. Они являлись частью такой интересной дисциплины, как "Гражданская оборона", - объяснил я. - Дело в том, что вскоре после завершения Второй Мировой войны началась третья - холодная. То есть она не сопровождалась ведением боевых действий, а выражалась в гонке вооружений. Новые виды военной техники создавались с огромной скоростью и непрерывно испытывались в так называемых локальных войнах или конфликтах. В результате напряжение, вызванное в советском народном хозяйстве нападением гитлеровской Германии, не спало окончательно, а продолжало мешать нам вести мирное строительство.
Тот факт, что и Советский Союз, и Соединённые Штаты обладают боеприпасами огромной разрушительной мощности, вызывал серьёзную озабоченность, как у населения всех стран, так и у их руководства. В результате, обучение правилам выживания после применения оружия массового поражения происходило повсеместно. А радиационная опасность представлялась наиболее серьёзной - естественно, что ей уделялось особое внимание.
- Значит, я правильно понял, - кивнул Сталин, - что вы предполагаете достаточно скорое завершение войны. И пришли к выводу о необходимости поделиться своими знаниями о предстоящих трудностях.
- Так точно, - ответила Мусенька. - Но нам бы хотелось ознакомиться с более подробной информацией о положении на фронтах. А то из радио и из газет удаётся почерпнуть не так много!
- Что же, - снова кивнул Иосиф Виссарионович. - Начну с признания - несмотря на то, что оба вы независимо друг от друга предупреждали об огромной силе ударов со стороны Вермахта, о большом тактическом и стратегическом мастерстве фашистских командиров, оценить достоверность этих сведений нам удалось лишь нынешней зимой. Значительная часть окружённых немецких частей сумела прорваться к своим, нанеся нам существенный урон.
В то же время, высокая оценка, данная Марией Антоновной полководческому таланту Константина Константиновича Рокоссовского, оказалась верной. Он сумел скоординировать взаимодействие югославских партизан и армий Румынии и Болгарии таким образом, что гитлеровцы не смогли добиться заметных успехов на южном направлении. Сейчас под его начало поступили и части, собранные на нашей территории из словацких военнопленных, и из венгров, оказавшихся в Румыниии после оккупации из страны фашистскими войсками. Сформирован своего рода интернациональный корпус размером приблизительно с фронт. Мы его условно называем Балканским. Он уже приступил к освобождению Венгрии.
- А Войско Польское? - чуть не подпрыгнула Мусенька.
- Этих войск на самом деле не одно, а два. Одно из них подчиняется правительству Польши в изгнании, находящемуся в Лондоне. А второе - части, сформированные на нашей территории из поляков - уже вступили в боевые действия. Они находятся на Варшавском направлении.
- Скажите, товарищ Сталин! Это польское правительство в изгнании оно не отказывается с нами взаимодействовать? - озарила меня смутная догадка.
Иосиф Виссарионович досадливо поморщился:
- С ними крайне трудно договориться. Иногда кажется, что они даже не рады тому, что Красная Армия вот-вот приступит к освобождению их страны от захватчиков. Но информацию, которую им передают партизаны и подпольщики, нам сообщают. Не уверен, что всю, но немало полезных сведений.
- Играют в свои политические игры, - кивнула Мусенька. - Дайте им понять, что собираетесь всячески способствовать скорейшему восстановлению гражданской власти на их территории и рассчитываете на то, что законное правительство займется этим во взаимодействии с руководством армии-освободительницы.
- То есть вы предлагаете отдать Польшу под влияние Великобритании? - Иосиф Виссарионович окинул нас тяжелым взглядом.
- После этой войны уже наверняка и не скажешь, будет это влияние Лондона или Вашингтона, - пожала плечами Мусенька.
- И вообще, мы начали настолько быстро перескакивать с одного на другое, что легко потерять нить. Давайте, прежде чем задавать друг другу неудобные вопросы, обозначим аспектуальный диапазон.
- В народе это называют парадигмой, - объяснила Мусенька, отвечая на изумлённый взгляд вождя.
Стенографистка фыркнула: - Товарищ Сталин! Вы же сами предполагали, что разговор о послевоенном периоде простым не получится, - поторопилась она успокоить Иосифа Виссарионовича.
