Эрик Рассел - Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса
На одной из последних страниц в крохотной заметке сообщалось об отступлении сирианских сил с планеты Гума — «чтобы более эффективно использовать их в зоне боевых действий». Отсюда следовало, что захваченная Гума расположена далеко от линии фронта, — нелепость, очевидная для любого читателя, способного мыслить логически. Но девяносто процентов населения не трудились размышлять; они проглатывали любую предложенную им чушь — и были вполне довольны.
Но гвоздем номера была редакционная статья. Эта помпезная проповедь строилась на утверждении, что для полной победы необходимо напрячь все силы, и, следовательно, в политической жизни империи нет места плюрализму. Все до единого должны сплотиться и активно поддержать решение правительства вести войну до победного конца. Сомневающиеся и колеблющиеся, ворчуны и нытики, лентяи я тунеядцы — такие же предатели, как шпионы и саботажники. С ними надо покончить раз и навсегда — быстро и безжалостно.
Да, это уже вопль паники — хотя Дирак Ангестун Гесепт прямо не упоминалась. В военное время все пропагандистские материалы спускаются сверху — и там, наверху, кое-кто явно почувствовал себя крайне неуютно. Оса невелика, но жалит больно. Возможно, некоторые из этих типов получили маленькие, неприятно тикающие посылочки, и им не слишком понравился переход от общих угроз к конкретным действиям.
Когда наступила ночь, Моури направился к себе на квартиру. Он пробирался туда крайне осторожно — любое убежище неожиданно может превратиться в ловушку. Помимо агентов полиции или Кайтемпи, приходилось опасаться хозяина, который безусловно заинтересуется, увидев в комнате нового жильца, да еще такого респектабельного на вид. Хозяин, конечно, изрядный пройдоха и умеет держать язык за зубами, но в Кайтемпи он расскажет что угодно, лишь бы спасти свою шкуру. Доверять ему не стоит. Как, впрочем, и никому другому в этом враждебном мире.
Вокруг дама все было чисто, засады не было. Моури незаметно проскользнул к себе. В комнате все было так, как он оставил, никаких следов обыска… Он растянулся на кровати, вытянув гудящие нош, и принялся обдумывать положение дел. Очевидно, теперь придется приходить и уходить из дома только в темноте. Можно, правда, попытаться найти другое пристанище — в квартале поприличнее, более соответствующем его новому обличью, но Моури не хотелось терять время, да это и не было столь необходимо.
На следующий день ему пришлось не раз пожалеть о взорванном в Радине чемодане и его содержимом. Моури пришлось провести целое утро в публичной библиотеке, занимаясь кропотливой и скучной работой по восстановлению списка имен и адресов. Следующие два дня ушли на подготовку нужного количества писем, и когда работа наконец была завершена, Моури с облегчением вздохнул.
«Саграматолу — четвертый.
Список длинный.
Дирак Ангестун Гесепт».
Итак, он убил одним выстрелом нескольких зайцев. Во-первых, отомстил за несчастного старика, что доставило ему огромное удовлетворение. Во-вторых, нанес Кайтемпи еще один удар, разделавшись с ее агентом, а заодно приобрел машину, которую невозможно опознать. И наконец, он еще раз подтвердил решимость ДАТ во что бы то ни стало прорваться к власти.
Чтобы джеймекская администрация не расслаблялась, вместе с письмами Моури отослал еще шесть посылок. Внешне они не отличались от предыдущих: внутри слышалось такое же тихое тиканье, но на этом сходство и заканчивалось. Через определенное время — от шести до двадцати часов после отправки — или при попытке вскрытия каждая посылка взорвется с такой силой, что адресата размажет по стенам.
На четвертый день после возвращения в свою квартиру в Пертейне Моури незаметно выскользнул из здания, взял машину и наведался к отметке тридцать третьего дена по дороге на Радин. Несколько патрульных машин обогнали его по пути, но их экипажи не проявили интереса к одинокому динокару. Доехав до отметки; Моури слегка разворошил землю у основания столба и нашел свой собственный целлофановый пакет, в котором теперь лежала маленькая карточка. Он прочёл: «Асако 19-1713».
Сработало!
Остановившись у первой же телефонной будки, Моури отключил сканер и набрал номер. Незнакомый голос зазвучал в трубке, но экран остался тёмным. Очевидно, на другом конце соблюдали те же меры предосторожности.
— Это девятнадцать — семнадцать — тринадцать, — раздалось в трубке.
— С Гурдом или Скривой можно поговорить? — спросил Моури.
— Подождите, — приказал голос.
— Только недолго, — предупредил Моури, — или до свидания.
В ответ что-то буркнули. Моури сжимал трубку, в руке, одновременно наблюдая за дорогой, готовый выскочить из кабины, как только интуиция подскажет ему, что пора сматываться. В разведшколе ему советовали всегда Прислушиваться к подсознательному чувству опасности. И наверное, его ангел-хранитель все время порхал где-то поблизости — раз Моури до сих пор жив и на свободе.
Джеймс уже собирался удрать, когда услышал низкий голос Скривы:
— Кто это?
— Твой благодетель.
— А, ты! Что-то я ничего не получил от тебя!
— А я от вас. Ты что, перепугался? В чем дело?
— Не телефонный разговор, — сказал Скрива. — Нам лучше встретиться. Ты где?
В голове Моури пронеслись разные мысли. «Ты где?» Что, если Скриву используют как наживку? Они вполне могли добиться от него добровольного сотрудничества — если дали ему понять, каковы будут последствия отказа.
С другой стороны, вряд ли Скрива стал бы спрашивать, где он находится. В Кайтемпи давно определили бы, откуда он звонит. Более того, в их интересах подольше задержать его у телефона, а Скрива явно спешил закончить разговор. Да, пожалуй, все чисто.
— Ты что — онемел? — рявкнул Скрива в трубку; голос его был полон нетерпения.
Это окончательно убедило Моури — все в порядке.
— Я думаю. Что, если мы встретимся у столбика, где ты оставил номер своего телефона?
— Годится.
— Только ты и Гурд, — предупредил Моури, — никого больше.
— Кажется, кто-то перепутался? — спросил Скрива. — Я сейчас буду.
Снова подъехав к отметке, Моури остановил машину на обочине и стал ждать. Через двадцать минут появился динокар Скривы. Бандит вышел, сделал несколько шагов и в нерешительности остановился. На его лице появилась растерянная ухмылка, затем он сунул руку в карман и торопливо огляделся. Но других машин поблизости не было.
Моури усмехнулся:
— Что тебя беспокоит, парень? Нечистая совесть или пустой кошелек?
Шагнув поближе, Скрива воззрился на него с нескрываемым удивлением.
— Так это ты! Что это с тобой?
Не ожидая ответа, он обошел вокруг машины и сел на переднее сиденье.
— Тебя и не узнать.
— Так и задумано. И тебе не мешало бы измениться… к лучшему. Сильно озадачишь полицейских.
— Может быть, — отозвался Скрива, затем, помолчав, сказал: — Они схватили Гурда.
Моури напрягся.
— Как? Когда?
— Этот придурок спустился с крыши и угодил прямо в лапы двух агентов Кайтемпи. Мало того, он еще полез за пистолетом.
— Он должен был выдать себя за электрика., или сказать, что проверяет телефонную линию. Может быть, тогда ему удалось бы выпутаться.
— Гурд никогда ничего не умел объяснять, — возразил Скрива. — Он просто так устроен — не умеет работать языком. Мне все время приходилось вытаскивать его из всяких историй.
— Но тебя же не тронули?
— Я был на другой крыше за квартал от него. Они меня не заметили. Все кончилось прежде, чем я смог спуститься на помощь Гурду.
— Что с ним случилось?
— То, чего следовало ожидать Не успел он сунуть руку в карман, как получил дубинкой по голове. Потом его запихали в фургон.
— Не повезло парню, — сочувственно произнес Моури. — Немного подумав, он спросил: — А что стряслось в баре «Сузун»?
— Точно не знаю. В тот момент мы с Гурдом были далеко, и один приятель посоветовал не показываться там. Говорят, туда вломились человек двадцать из Кайтемпи, зацапали всех парней и устроили засаду. Я в «Сузуне» больше не показывался. Наверное, какой-то соко распустил язык.
— Может быть, Бутин Архава?
— Каким образом? Гурд снес ему башку раньше, чем он мог проболтаться.
— Возможно, он сумел кое-что рассказать уже после того, как пообщался с Гурдом. Знаешь, потерял голову и…
Скрива прищурился:
— Ты это о чем?
— Ладно, не обращай, внимания. Ты забрал сверток под мостом?
— Ага.
— Хочешь еще, или уже так разбогател, что гильдеры тебя больше не волнуют?
Глядя на Моури и что-то подсчитывая в уме, Скрива спросил:
— Сколько у тебя денег?
— Хватит, чтобы оплатить твои труды.
— Мне это ни о чем не говорит.
— Не говорит — и не надо, — заверил бандита Моури. — Так что же ты думаешь?
