Алекс Гарридо - Акамие, или Любимая игрушка судьбы
- При чем здесь я? - развел руками Эртхиа. И не нашелся, что еще сказать.
- Ханнар не родит детей тебе. И мне не родит детей никто, кроме Ханнар.
- Ты хочешь сказать, что моя жена должна родить тебе наследника? опешил Эртхиа. - Ханис, если бы это был не ты, я бы...
- Я говорю тебе: она родила мне наследника. Родила. Этот ребенок был зачат в ту ночь, когда Аэши убил тебя.
Эртхиа медленно встал.
- Я убью тебя, Ханис. Я убью тебя. Я не верю тебе. Я не знаю, зачем ты это говоришь, но это не может быть правдой. Я... я видел тебя и в бою, и в пути. Я знаю тебя, Ханис, ты не мог сделать этого.
Ханис встал тоже.
- Я знал, что ты не поверишь. Пойдем, ты спросишь ее сам.
Эртхиа отшвырнул ногой кресло.
- Я пойду. А ты жди меня здесь. Я сам буду говорить с моей женой.
Раб, посланный Ханисом, побежал впереди Эртхиа, указывая ему дорогу. У высокой двери он согнулся в поклоне, отступая в сторону, а двое других, стоявшие по бокам, раскрыли перед Эртхиа тяжелые створки.
На Эртхиа пахнуло ладаном и рутой. Кудрявые дымки вились над курильницами в углах комнаты, по стенам пестрели вышивкой дорогие ткани, а в середине, на уложенных в несколько слоев коврах, сидели три женщины в ярких платьях. Одна укачивала на руках дитя, а ее подружки, сидевшие спиной к Эртхиа, переговаривались шепотом, наклоняясь друг к другу. Эртхиа схватился рукой за косяк.
Та, что держала ребенка, подняла голову и округлила темные глаза. Другие, всполошившись, обернулись. С минуту Эртхиа молча смотрел на них, а они - на Эртхиа.
Первой опомнилась Атхафанама. Она вскочила, подбежала к брату и схватила его за руки.
- Дай мне скорее монетку! Заплати за радость, чтобы не сглазить!
Эртхиа сдернул пару перстней с пальцев, сунул ей в ладонь.
- Говори...
- У тебя сын, посмотри, - и она потащила его в комнату. Эртхиа пошел за ней с каменным лицом.
Рутэ поднялась, сияя, подала ему сына. Эртхиа неловко принял его на вытянутые руки. Ребенок тут же гневно заорал. Его лицо покраснело от натуги, он выворачивался из рук и выгибался, и бил ножками воздух. Эртхиа закусил губы, на лбу его выступил пот: он боялся выронить маленького, а взять покрепче не решался.
- Весь в отца! - довольно сообщила Атхафанама, ловко подхватив дитя из рук перепуганного Эртхиа.
Эртхиа опомнился, поймал пальцами маленькую ручку, подержал, улыбаясь. Повернулся к Рутэ, не зная, что сказать. Она припала к его груди и этим все решила: ему оставалось только обнять и благодарить. Когда же Рутэ сочла, что пока с нее довольно, Эртхиа оказался лицом к лицу с незнакомой красавицей, очень похожей на Атхафанаму, только ниже ростом и светлее лицом. Красавица поклонилась ему и смущенно потупила глаза, теребя переплетенные жемчугом косички.
- Что же ты, - шепнула неугомонная Атхафанама, - это же Дар-Ри-Джанакияра, дочь нашего дяди, твоя старшая жена.
- Хорошо... - медленно кивнул Эртхиа. - Это хорошо. Здравствуй, жена. А почему Ахана... Ханнар не с вами?
Дар-Ри-Джанакияра и Рутэ переглянулись, поджав губы, но уж Атхафанама не смолчала.
- Эта гордячка ведет себя так, словно она и ее отродье - не чета нам всем.
Эртхиа молниеносно развернулся и схватил ее за локти.
- Вот как? - прошептал он, глядя сестре в глаза. - Вот как! Пойдем-ка.
И он вытащил испуганную Атхафанаму за дверь и шикнул на рабов, чтобы убирались.
- Говори, ты-то что знаешь? - приступил Эртхиа к ней.
- Что я должна знать? - попыталась увильнуть Атхафанама, пряча глаза и стиснув пальцы.
- Не знала бы - не посмела бы назвать отродьем сына моей жены. Говори, а не то...
Атхафанама заплакала, закрыв лицо ладонями.
- Ненавижу, ненавижу ее. Она змея! Ханис не виноват - она сама пришла к нему в ту ночь, когда ты поехал за Рутэ. Не постыдилась даже того, что я спала в той же юрте! Знаешь, что она ему говорила? Что Аттану нужен наследник их солнечной крови, что Ханис должен это сделать, потому что у меня никогда не будет детей от него, а у нее самой - от тебя. Говорила даже, что пойдет за него, хоть и второй женой, все равно; раз у меня детей не будет, ее дети наследуют трон.
- Второй женой? За Ханиса? - почернел лицом Эртхиа. - А он?
Атхафанама замотала головой, замахала руками, в голос разрыдалась.
- Что мне до их трона! Мне бы Ханису сыночка родить, такого маленького, как у Рутэ... Только я тогда об этом не думала, глупая была. Мне бы тогда за косы ее из юрты выволочь, чтобы дорогу забыла... А я думала: пусть будет у Ханиса наследник, а тебе потом скажу, чтоб ты выгнал ее с позором, как распутную рабыню, чтобы камнями побил...
- Подожди! - оборвал ее Эртхиа. - Она за Ханиса собиралась. Что Ханис ей сказал?
- Да ты что, Ханиса не знаешь? - напустилась на него Атхафанама. Чтобы он о таком хоть подумал... Он ночей не спит, мается, думает, я не знаю, а я все вижу. А этой - хоть бы что. Родила своего рыжего и ходит, подбородок задирает. Нас не подпускает, никому не показывает.
- Откуда ж ты знаешь, что рыжий?
Атхафанама всхлипнула, махнула рукой.
- Ханис сказал.
- Он знает, что ты знаешь?
Атхафанама закивала.
Эртхиа помял в пальцах край плаща.
- Веди меня к ней.
Он думал - убьет.
Ханнар сидела в кресле, покачиваясь, держала у груди младенца, и они были заняты извечным делом: младенец сосал, а Ханнар смотрела затуманенным взглядом.
И Эртхиа понял, почему Ханис устроил так, чтобы он сначала увидел своего сына. Ханис не просил пощады ни ей, ни своему ребенку. Но не сделать совсем ничего он не мог - и Эртхиа понял его. Теперь понял.
Ханнар подняла глаза и увидела хайарда. Она не ожидала, что Ханис позволит Эртхиа встретиться с ней наедине. Она и не верила в то, что он вернется. Ей стало страшно. Но она не пошевелилась, пока младенец не выпустил грудь.
Эртхиа увидел, что и с другой стороны на груди платье намокло от молока. Ему стало жалко ее, так жалко, что оставалось только повернуться и пройти по всем коридорам и залам обратно, между колонн, по ступеням, махнуть рукой Рушу и идти прочь из этого города.
Он потом заберет Рутэ и Дар-Ри-Джанакияру, он не может сейчас видеть женщин, он не может видеть детей. Только потому, что он и Ханис зачали детей в одну и ту же ночь, собственный сын не позволил Эртхиа отомстить. Но было выше его сил задержаться в этом городе еще хоть мгновение.
"Когда наденешь плащ, не снимай", - вспомнил он слова старика. Это был только поворот дороги? Ему - дальше? Эртхиа шел, потому что не мог остановиться, уходил, потому что не мог оставаться здесь. Где бы он мог остаться?
Куда теперь?
В Храм, сказать старику, что его пророчество не сбылось и хайард не станет царем в Аттане? Ради этого не стоило бы и коня седлать.
