Алекс Гарридо - Акамие, или Любимая игрушка судьбы
Эртхиа тут же сложил на землю всю свою ношу, развязал пояс, скинул кафтан и рубашку, которая была на нем, и облачился в подаренную Дэнешем. И поклонился ему с благодарностью:
- Истинны твои слова! Она ласкает, как рука матери.
Дэнеш обошел коня и достал из другой сумы две связки стрел и длинный лук.
- Он склеен из кедра, сосны, ивы и ясеня. Его натягивают правой рукой, и ты, может быть, не сразу поймешь его. Будь терпелив и настойчив - вы научитесь друг у друга.
У Эртхиа вспыхнули глаза, когда он принял лук из рук Дэнеша. Натянув тетиву, он провел по ней пальцем. Тетива была как каменная, но в ней жила гулкая песня. Дэнеш понимающе улыбнулся.
- Вот стрелы. На полный колчан и за голенище. Ты перенял это у кочевников?
- Да, - сказал Эртхиа. - Смотри-ка, оперение другое! По спирали...
- Она вращается в полете и пробивает воина в кольчуге, даже в чешуйчатой, насквозь.
Эртхиа присвистнул.
- Я поберегу эти стрелы для крайнего случая.
- Да.
Пока Эртхиа устраивал лук и стрелы в дорожной укладке, Дэнеш снял переметную суму с коня, кинув ее на спину другому, поправил седло и проверил подпруги. Потом обнял коня за шею и шептал ему на своем странном, отрывистом языке.
- Вот, - сказал он, обернувшись. - Я видел тебя и в бою, и в пути - я знаю тебя. Ты достоин этого коня, потому что ты знаешь цену дружбы. Я сказал ему - он будет тебе братом. Он может больше, чем другие кони, которых ты знал. Это конь ашананшеди. Он пройдет почти везде, где могу пройти я. Он разве летать не умеет, но ты в этом не раз усомнишься. Я не стану рассказывать тебе, что он может и как управлять им. Он сам подскажет тебе и откроет все - доверяй ему. Никого другого он к себе не подпустит и на десять шагов. Но тебе будет братом. Его имя - Руш, Мухортый. Возьми этот свисток.
- Как же так! - воскликнул Эртхиа. - Ты отдаешь мне своего коня? Коня ашананшеди?
- Я уже отдал.
В глазах Эртхиа стояли слезы. Он не смел отказаться и не решался протянуть руку к поводьям. Не будь Дэнеш тем, кто он есть, Эртхиа бросился бы ему на шею. Или на шею его коню. Своему коню.
- Так не бывает... - прошептал он. - А Руш согласится?
- Да бери же! - усмехнулся Дэнеш - и вдруг рассмеялся легко и звонко, неудержимо.
Эртхиа от неожиданности поперхнулся, закашлялся и сам не заметил, как тоже расхохотался во все горло. Они смеялись взахлеб, счастливо, необъяснимо. Поводья Руша перешли из руки Дэнеша в руку Эртхиа, Руш насторожил уши и чутко обнюхивал хайарда, словно желая подружиться с ним, и смирно стоял, пока в четыре руки на его спине устроили поклажу, а Эртхиа сел в седло и набросил на плечи серый плащ, подаренный стариком. Дэнеш, увидев плащ, зашелся в новом приступе хохота, и Эртхиа вторил ему, пока они не задохнулись и не принялись вытирать мокрые от пота и слез лица.
Тут Дэнеш опомнился, и отдал свисток, и научил Эртхиа звать Руша. Оба коня при этом прядали ушами и беспокойно озирались, пока у Эртхиа не получилось так, как надо.
- Теперь - пора! - радостно возвестил Эртхиа. - Я знаю, я чувствую, это то самое мгновение. Прими мою благодарность - и прощай.
- Прощай, до встречи! - махнул рукой Дэнеш,обнимая остававшегося с ним Ут-Шами.
Эртхиа едва шевельнул коленями - Руш прянул с места легко, как стриж бросается с крыши, на лету расправляя только в небе пригодные крылья.
Эртхиа вспомнил слова старика: "...и обретешь друга на всю жизнь". Эртхиа еще не чувствовал этого, но уже догадывался, что другом может стать не только тот, к кому сразу чувствуешь расположение. Акамие и Ханиса, а еще раньше - Аэши он выбрал сразу. Как сказал тот, кто сказал ( может быть, его звали Тахином?), пара для души создана из нее же самой. И эту родственность, и эту общую, согласно трепещущую жилку Эртхиа с первого взгляда почувствовал в диком мальчишке-удо, в нежном брате и в пленном боге. Такого не было с Дэнешем. Но может быть, он создан из чего-то еще более скрытого и тайного, из тех теней души, которые стоят на страже ее чудовищ? И это сходство и родство не так легко разглядеть Эртхиа, любящему свет и не любящему заглядывать за границу тьмы?
Глава 32
Не в первый, ох, не в первый день пути, ближе к вечеру Руш вынес своего всадника к скоплению круглых юрт на берегу широкой реки Тирлинэ. Вокруг становища царила суматоха, которую Эртхиа без труда определили как праздничную. Ветер доносил веселые крики, смех, звон четырехструнных таров и запах свежего, сочного жареного мяса, в изобилии наготовленного желтого плова и сладких ячменных лепешек.
- Ах, вот оно что! - сообразил Эртхиа, разглядев толпящихся на берегу, да и в воде плещущихся и пляшущих нарядно одетых людей. - Осень началась!
До осени удо не забивают скот и не купаются в реке. Если искупаться накличешь грозу, а от нее в степи спасения нет. Часто молния бьет в одинокого всадника - разве можно подвергать путников опасности? Путник - он чей-то брат, или сын, или муж. Этот запрет соблюдается свято.
Но в первый день осени все купаются и едят свежее мясо, и это великий праздник перед осенней перекочевкой.
- Это и мой праздник, знаешь? - сообщил Эртхиа коню. - Поедем: искупаемся, попируем!
И Руш пустился во всю прыть.
Подъехав ближе, Эртхиа разглядел, что это становище рода Черной лисицы, и ему пришла в голову веселая мысль. Он достал платок и завязал им разгоряченное лицо по самые глаза.
Праздник был в разгаре. Как раз шло состязание певцов, игравших на тарах и выводивших немыслимые трели высокими голосами. Эртхиа спешился, взял дарну и направился прямо туда.
Гость есть гость, а на празднике гость - радость вдвойне, и мало ли почему люди прячут лица и одеты не по-нашему. Эртхиа поприветствовал окружающих на языке удо и по всем правилам, сообщил, что здоров и он сам, и его уважаемые родственники. Это были не праздные распросы: человек, приехавший издалека, мог принести с собой болезнь. Бывало, целые становища вымирали из-за гостя. Но Эртхиа весело и уважительно успокоил хозяев, и ему дали место в круге.
Он сел в середине, прижал дарну к груди. До покалывания в пальцах он любил ее стройное тело и звонкую душу. Дух захватывало при мысли, что судить его игру и пение будут не только замершие в предвкушении удовольствия кочевники, но и прежний владелец дарны - издалека, оттуда...
Эртхиа почтительно обнял дарну - и не устоял, и вспыхнула страсть, и растаял рассудок, и он ударил по струнам лучшими движениями, и перебрал все лады, и вернулся к первому ладу, и будто со стороны услышал свой голос стрижа, бросившегося в полет...
Его приветствовали криками, окружили, хлопали по плечам, по спине, тормошили и гладили, и он обнимался со всеми, и благодарил, и кланялся, и хлопал по спине и по плечам. Только окаменевшее лицо одного молодого кочевника привело Эртхиа в чувство. Их взгляды на миг встретились - и тот вздрогнул, опустил глаза, быстро отвернулся. Уходя на край становища, где собирались состязаться всадники, Эртхиа не раз обернулся. Молодой кочевник следил за ним испуганными,остановившимися глазами.
