Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.
— А если я прикажу вам напасть на мирную планету?
— Теперь вы командир. Как солдат, я вынужден буду подчиниться, но совесть моя будет нечиста. Однако я знаю, что вы этого не сделаете. Если бы мой командир там, на Тилии, счел вас способным на агрессию, меня бы здесь с вами не было.
— Вам действительно нечего опасаться, Кириос.
В тот вечер Кириос отужинал со мной и моей семьей. Он жил одиноко, оставив трех своих жен на Тилии, и, похоже, втайне был этому даже рад. Женился он недавно, не по любви, но повинуясь закону, и детей у него еще не было. Он рассказал нам о своей суровой юности, об ужасном обучении военному искусству и о том, как по ночам он тайком пробирался в обсерваторию, чтобы следить за звездами. Его математические познания оказались довольно глубокими, и позднее мы с Кельбиком были поражены быстротой, с какой он усваивал не только основы наших соответствующих систем расчета. Для Земли он был, бесспорно, прекрасным приобретением.
В последующие месяцы наша дружба только окрепла, и он быстро стал завсегдатаем нашей лаборатории, откуда Кельбик не выходил вовсе, и куда сам я приходил всякий раз, как только мог. Кириос принадлежал к другой цивилизации, и его реакции бывали совершенно неожиданными. Иногда это нас забавляло, но гораздо чаще приносило нам пользу. Например, он не мог понять, как я, верховный властитель, мог рисковать своей жизнью во время первого контакта с его народом.
— А если бы я вас уничтожил?
— Это бы, Кириос, не имело решающего значения, — ответил я. — Для Земли, по крайней мере, если и не для меня! Совет назначил бы другого координатора, и все бы продолжилось...
— Стало быть, вы полагаете, что люди взаимозаменяемы?
— Разумеется нет! Однако нет людей незаменимых. Наша цивилизация не основывается, как ваша, на культе вождя. С научной точки зрения потеря Кельбика стала бы гораздо более серьезной потерей, чем моя смерть, потому что я уже давно не занимаюсь серьезной работой, и, пока я остаюсь координатором, у меня никогда не будет на это времени.
— Но, в конце концов, личная преданность.
— Нет — и не должно быть — никакой личной преданности в столь сложной цивилизации, как наша, и я уверен, Кириос, что и ваша со временем эволюционирует к совершенно иной форме, нежели ее нынешняя. На трудности, которые вставали перед вами, — а это и освоение новой чужой планеты, и более позднее появление триисов, вы нашли единственно возможный ответ: создание централизованной цивилизации, общества, сгруппировавшегося вокруг вождя, сначала — вождя деревни, затем военного вождя и, наконец, вождя государства. Вы могли бы прийти к коллегиальному управлению, но мой собственный опыт во время восстания фаталистов вынуждает меня сомневаться в эффективности совместного управления в кризисный период. Мы находимся совсем в ином положении. По очевидным причинам на Земле давно уже существует одно правительство, и сама сложность нашей цивилизации требует, чтобы оно было коллегиальным со строгим иерархическим разделением функций. Венера от нас практически не зависит, и это прекрасно, потому что мы и не смогли бы отсюда управлять другой планетой. Единственный высший и тоже коллегиальный орган власти для обеих планет — это Совет властителей, который действует скорее методом убеждения, нежели посредством приказов. Что до меня, то я лишь временный диктатор, назначенный Советом на период кризиса с определенной целью — для верховного руководства Великим Путешествием, и исключительно для этого. Если на практике мне часто приходилось принимать решения внутреннего управления, не обращаясь к Совету, то лишь потому, что в срочных случаях у меня не было для этого времени, или же вследствие того, что данные решения в конечном счете имели отношение к моей собственной работе; так, я был вынужден распорядиться истребить шайку фанатиков, желавших уничтожить геокосмос № 2. Точно так же и сейчас, если нам придется вести войну в системе Белюля, ответственность за все решения падет целиком на меня. Но только на время войны! Поэтому не считайте меня вождем: я всего лишь техник, которому поручено специальное задание. И я ожидаю от вас повиновения в том, что касается выполнения этого задания.
— Хорошо, пусть так и будет. Не уверен, что все понял, но чтобы повиноваться, и необязательно все понимать. Что бы я делал в случае войны, если бы мои люди обсуждали мои приказы?
— У вас имеются какие-то нарекания к тем, что служили под вашим командованием в боях с триисами?
— Разумеется нет!
— Так же будет и в дальнейшем, уверяю вас. Земляне способны соблюдать дисциплину, пусть они и соглашаются на это лишь по доброй воле.
Мы благополучно преодолели барьер между Этанором и Белюлем и выслали в разведку боевые космолеты. Несмотря на это, нас застали врасплох, и это едва не стоило мне жизни.
Оставив Рению в Хури-Хольдэ с нашим сыном, я вместе с Кельбиком отправился навестить археолога Люки. Он вел раскопки очень древнего города, который, если я верно ориентируюсь, являлся сегодняшним Бордо или, по крайней мере, стоял на том же месте. Люки работал без перерыва, за исключением наиболее опасных моментов, с самого начала подготовки к Великому Путешествию и сумел откопать целый ряд культурных слоев разных эпох. В самом древнем из городов Люки нашел множество интересных свидетельств о том человечестве, которое для нас было доисторическим, — о вашем человечестве. Бедняга Люки! Если когда-нибудь я смогу возвратиться обратно...
На границе своих обширных раскопок Люки соорудил маленький, но удобный домик для себя и своих сотрудников. Мы не раз навещали его, чтобы немного развеяться в компании археолога и его очаровательной жены.
Люки показал нам свой котлован, освещенный и обогреваемый искусственным солнцем, так что если бы мы не были облачены в спасиандры, то могли бы подумать, что вернулись в счастливые дни нашей планеты. Затем мы прошли в дом, и я уже предвкушал приятный вечер среди настоящих друзей, вдали от всяческих забот. Мы поужинали, и Люки достал почтенного вида бутылку, найденную, по его словам, во время раскопок, и уже собирался ее откупорить, когда вдруг земля слегка вздрогнула.
— Что это? — удивился я. — Подземный толчок? Люки, свяжитесь по видеофону с Хури-Хольдэ, скорее!
Он осторожно поставил бутылку на стол и направился к аппарату. Яркий свет, идущий от окна, вдруг обрисовал на стене его силуэт. Кельбик бросился к окну, я — следом. Вдалеке, за холмами, поднимался огненный столб. На сей раз земля содрогнулась отчетливо. Сделавшись мертвеннобледным, Кельбик повернулся к нам:
— Полагаю, это ядерная бомба. Примерно в двухстах километрах к югу отсюда.
