Дмитрий Биленкин - Фантастика, 1966 год. Выпуск 3
Но «романом о катастрофе» не исчерпывалось содержание советской фантастики 20-х годов. Широко был представлен в ней и жанр утопии, и космический роман, и оригинальное сочетание космического и утопического романа.
Глубокими и остросовременными историческими раздумьями насыщен замечательный роман А.Толстого «Аэлита», появившийся в «Красной нови» в 1922 году, ознаменовавший, по существу, зарождение советской фантастики и оказавший огромное влияние на ее последующее развитие.
История пребывания инженера Лося и бывшего красноармейца Гусева на Марсе послужила Толстому сюжетной канной, в которую были органически вплетены его размышления о революции, об истории, о человеке, о любви. Да, и о любви; конечно, «Аэлита» — это не просто «роман о необыкновенной любви», любовь Лося и Аэлиты — нечто неизмеримо более глубокое, чем сюжетная уловка (как это имело место в «космической» бульварной литературе).
В истории Марса Толстой набросал возможный «технократический» вариант эволюции человечества. Ставшая особенно известной в наше время, эта концепция уже и тогда имела много сторонников, которые видели в холодном рационализме технократии панацею от безумных, «нелогичных» противоречий современности. Толстой показал, что правление совета инженеров не спасает марсианское общество от классового расслоения; совет превращается во «власть над народом» и идет к логическому завершению своей деятельности — к подавлению революции силой оружия.
В рассказе Аэлиты о прошлом Марса отчетливо ощущается сквозная мысль романа: истории Марса и Земли — это две ветви, выросшие из одного ствола, но разошедшиеся в разные стороны; это два варианта истории, ее эволюционная и революционная возможности. Будущее Марса — вырождение и гибель цивилизации под пятой технократии; революция пришла и на Марс, но она трагически запоздала — существуют, стало быть, такие тупики истории, в которых цивилизации грозит неизбежная гибель. Лось и Гусев приносят на Марс дыхание земной революции, и, глядя на них, умирающий Гор говорит: «Нужно было свирепо и жадно любить жизнь…» Революция в «Аэлите» предстает как могучий фермент жизнестойкости цивилизации, как обновление через страдания, насилие, кровь, это возрождение любви к жизни. Но то же обновление и ужас несет Аэлите любовь к Лосю. Вместе с миром меняется, обновляется человек. Возникает органичная параллель: любовь — революция.
Для понимания этой параллели много дает второй рассказ Аэлиты, наиболее полно выражающий историческую концепцию Толстого. По Толстому, история человечества — это циклическая смена цивилизаций и культур, достигавших возвышения, а затем клонившихся к упадку и вновь воскресавших за счет прилива «дикой крови», наполненной свежей волей к жизни. Так и начало марсианской цивилизации положено скрещением крови жестоких Магацитлов, аристократов эпохи упадка атлантддской земной культуры, с кровью мечтательных марсианских дикарей.
В какой-то степени эта концепция навеяна отголосками модного в ту пору шпенглеровского учения о «закате Европы»; но Толстой не приемлет пессимистических выводов теории Шпенглера; он дополняет заимствованную концепцию идеей возрождения через революцию, что сразу меняет соотношение идейных акцентов. В «Аэлите» Толстой как бы спорит с самим собой, со своим страхом перед революцией, со своими иллюзиями о возможности мирного пути. Не революцию вообще, а именно русскую революцию он делает символом духовного и чуть ли не биологического возрождения человечества; выражением этой мысли служит великолепный, полнокровный образ прирожденного революционера, бунтаря по крови Гусева.
Второй, «малый круг» идейного кровообращения в повести связан с образами Лося и Аэлиты. Человек оказывается подобным человечеству в своих циклах развития: утомленный разумом, разочарованный в его тщете, он возрождается к новой жизни через новую любовь к женщине, носительнице жизни. Высокоученые Лось с Аэлитой и «дикий» Гусев — два выражения двуединой мысли о вечном круговороте жизни, в которой все — от пылинки и человека до звезд и цивилизаций — проходит циклы смерти, безмолвия, мрака и возрождения, нового узнавания жизни. Клич Аэлиты не случайно назван «голосом любви и вечности» — это голос жизни, умирающей и тоскующей по обновлению, голос Аэлиты, Марса, вселенной.
«Аэлита» шире «Гиперболоида» в историческом размахе, но уступает ему в социальной, мировоззренческой точности; в понимании революции ощущается расплывчатый биокосмизм; ни возникновение технократии, ни тускубовская философия «предсмертного пира элиты» не имеют корней в самом романе. Концепция «Аэлиты» чрезмерно обобщена — в отличие от предельно конкретной концепции «Гиперболоида». Но эти недостатки не могут изменить общей оценки повести, которая и сейчас остается лучшим образцом мировой фантастики.
Значительно бледнее выглядели на фоне «Аэлиты» такие космические и космоугопические романы, как «Катастрофа» Н.Тасина, «Пылающие бездны» Н.Муханова. «Повести о Марсе», «Подарок селенитов» и «Человек, побывавший на Марсе» А.Арельского, «Путешествие на Луну» С.Граве, «Путешествие на Луну и Марс» В.Язвицкого, «Психомашина» и «Межпланетный путешественник» В.Гончарова. В романе Тасина нападение марсиан-зоотавров на Землю является лишь удобным предлогом показать будущее Земли, реакцию будущего общества на такую угрозу. «Бесклассовое общество» будущего управляется, по Тасину, благодетельными друзьями человечества — инженерами, которые в конце концов отбивают нападение марсиан. Интересны стилевые находки в книге — умелое сочетание газетных вырезок, протоколов, сводок, отчетов, беллетризованных кусков, оказавшееся очень удачным для изображения массовых сцен, хроники событий. Произведения С.Граве и В.Язвицкого — это скорее фантастика жюль-верновского толка без каких бы то ни было отклонений в социальные и тем более философские проблемы. Очень плодовитый Арельский специализировался на изготовлении романов, искусно имитировавших приемы переводной развлекательной псевдофантастики. Интересный замысел Н.Муханова — показать конфликты будущего — нацело перечеркнут примитивностью разработки: Муханов не нашел ничего лучшего, чем снова (в который раз!) изобразить грядущую войну Земли с Марсом, коварные происки марсианских шпионов на Земле и опасные приключения благородных землян в подземельях Марса. В третьей, заключительной части повести герои Муханова уже совершают буквально чудеса, вроде замедления вращения Марса на расстоянии с помощью карманного планетарного тормоза. Очень вольно обращался с научным материалом и В.Гончаров. Молодые комсомольцы, герои его «Психомашины», преследуют на Луне контрреволюционера Вепрева, замыслившего «выкачать» всю психическую энергию из коммунистов и сочувствующих им в России. Невероятные приключения завершаются участием героев в восстании угнетенных жителей Луны.
