Анна Зегерс - Предания о неземных пришельцах (Сборник)
— Как только кто-нибудь задумается над тем, почему я, врач, так долго скрывал свои медицинские познания, нам — конец. У императорской тайной службы тысяча ушей.
Кассия погладила меня по лицу так, как лишь она умела.
— У Сириака две маленькие дочурки. У них лихорадка, им надо помочь. Сохранишь им жизнь — и как будто бы у нас появятся две дочки!
Что на это скажешь? Как нам хотелось иметь детей! Но боги не желали полноты нашего счастья — все мои эликсиры не помогали.
Помощь больным… Препарат аконита не то средство, которое можно доверить людям невежественным. Лишняя капля — смерть, каплей меньше — препарат не действует. Это балансирование на лезвии ножа.
— Иду к Сириаку, Кассия, — вздохнул я. — Но прежде всего я должен поставить в известность Дургала, эту темную личность. Он, так сказать, мой коллега. И нужно сообщить Марку Веру. В восторг от этого он, конечно, не придет.
Трибун воспринял недобрую, пока еще не проверенную весть спокойно. Он явно недооценивал ее.
— Что солдату лихорадка, — буркнул он. — Пришла, потрясла, ушла. Почихаешь, посморкаешься — и все прошло. Опасно для жизни? Эх вы, штатские! Для вас болотный комар опаснее германского тура!
Я попытался еще раз доказать ему, что опасность реальна. Что еще я мог сделать?!
Потом, подавив антипатию, пошел к Дургалу. Чужак, казалось, уже забыл о моем неделикатном любопытстве. Принял меня как и в первый раз: говорил слова, дружественные по сути, но до обидного безучастные по интонации. Я поведал ему о том, что узнал, высказал свои предположения.
Он выслушал меня внимательнее, чем Марк Вер, заметил:
— Необходима ясность. Я со слугой пойду с тобой к Сириаку. Эй, Роба! Мою сумку! Может быть, им можно помочь.
О деньгах он не сказал ни слова, чем возвысился в моих глазах. Об этом я ему, каменнолицему, конечно, не стал ничего говорить.
— Ну что же, тогда в путь, господин Дургал!
5
Дом Сириака, хотя и стоял над глубокими подвалами между мощными колоннами, был убог, как все хижины бедняков. Когда-то давно на этом месте богатый полуримлянин начал строить дом, намереваясь сдавать его в аренду. Но ввязался в беспорядки, начавшиеся после смерти Цезаря. Его имущество было конфисковано, строительство прекратилось. В недостроенных стенах и поселился Сириак.
Когда мы пришли, то застали там Кассию. Меня это обеспокоило, но я не сказал ни слова упрека. Она вытирала больным пот со лба и поила их отваром.
Я сразу оценил опасность ситуации. Возничий еще кое-как держался, но его изможденная, постоянно болевшая после рождения близнецов жена не могла сопротивляться болезни. Нас она не узнавала, бредила. Укрытые множеством одеял и все равно трясущиеся от озноба, обе девочки-семилетки пытались согреться, тесно прижавшись друг к другу. Но видно было, что и они очень плохи.
— Это — Дургал, знаменитый врач! — представил я своего спутника.
Сириак попытался ответить, но из его горячечной груди вырвался лишь неразборчивый хрип. Может быть, он просил о помощи и предлагал высокую плату? Что еще может сказать больной? В Римской империи только смерть бесплатна.
Хотя дома я часто рассказывал о странном человеке, прибывшем издалека, мне было любопытно узнать, как Кассия будет реагировать на его присутствие. Кассия, вежливо кивнув, смотрела на непроницаемое лицо врача. И то, что не мог видеть Дургал, не укрылось от меня: она была озадачена.
— Моя супруга.
— Честь имею, — монотонно сказал он. — Извини, госпожа Кассия, но прежде всего больные. Роба, принеси свежей воды!
Раб, подхватив бронзовое ведро, ушел. Нам пришлось довольно долго ждать его возвращения — колодец был неблизко.
Тут-то местный писарь должен был бы не мешкая распрощаться с присутствующими — начиналось лечение, но иначе поступил врач Сабин Юлий. Того удержало любопытство.
Дургал приблизился к Сириаку, внимательно разглядывая больного и не объясняя, что его интересует. Мне показалось, что он рассматривает глаза Сириака. В Пергаме учитель говорил мне, что по глазам можно определить, каково состояние больного. Врачеватель положил возничему ладонь на лоб.
— Подними, пожалуйста, левую руку, мой друг! — попросил он.
Удивленный глава семьи повиновался. Его потные пальцы дрожали.
Ого! — подумал я. Он думает, что это чума! Разбирается. Но это не чума.
Дургал бегло пощупал подмышку.
— Понимаю. Так, а теперь посмотрим других домочадцев, чтобы я мог окончательно удостовериться.
Процедура повторилась трижды.
— Хвала богам, эпидемии чумы у нас нет, — сказал я после того, как Дургал снова укутал одеялами близняшек, укутал с заботливостью, удивившей меня. — Об этом и я тебе мог бы сказать.
— Знаю, господин секретарь. Но по подмышкам и легче, и точнее можно определить, каково состояние больного, — ответил он. — Кстати, у меня ощущение, что ты кое-что понимаешь в медицине.
Врача не обманешь.
— Немного.
— Как мне представляется, Талтезе это пригодится, — лаконично прокомментировал он мой ответ.
Между тем вернулся слуга, поставил полное ведро воды. Дургал с показной тщательностью вымыл руки, намылив их египетским натриевым мылом, и в довершение покапал на них из крохотного пузырька сильно пахнущими духами, чтобы ничто больше не напоминало о недавних манипуляциях у смертного одра.
Заметив, что тщательность его действий была нарочитой, я промолчал.
Наверно, Дургал отгадал мои мысли — холодный взгляд вперился в меня.
— Знаешь, господин Руф, я взял за правило подчеркивать престиж опытного врача тем, что мою свои руки, как аристократ. Да, это Горячая Смерть, — вынес он приговор. — Насколько я знаю, здесь, наверху, в Северной Испании, верят, что демоны лихорадки внедряются в тело больного.
Я кивнул. А Дургал так не думает?
— Ну, в каждой стране свои верования. На моей родине… Буду давать людям травяной экстракт, возможно, он прогонит демонов, если еще не поздно. Роба будет его носить.
Он обратился к Сириаку:
— Проси богов, чтобы они дали вам силы выздороветь!
И мне — вполголоса:
— Вы цените его? Он дельный человек?
— Конечно, мне нравятся и он, и его жена… и дети. — Как он об этом догадался? — Было бы скверно…
— Сомневаюсь, что он поправится. В нем и другие болезни активизировались. К тому же семья очень плохо питается. Жди наихудшего! — добавил он после паузы. — А теперь я, с твоего позволения, уйду. Надо готовить экстракт.
Я задумчиво смотрел им вслед. Они шли по улочке рядом, господин и раб.
Какой врачебной школы Дургал? Определенно не пергамской. Я сам там учился. Также исключается афинская. Египетской? Возможно. Про эту школу я знаю только то, что учившиеся в Мемфисе и Александрии любят напускать туману. Разве Дургал не такой же? А может быть, он учился дома, у парфян? А может быть, и в далекой Индии…
