Пол Андерсон - Мы выбираем звезды
– Ну и ну! Здоров, однако. Никогда такого не видел. Да, мы явно сбились с курса. – Валенсия прищурился. – Похоже, мертв. – Новые микробы убивали привыкшие к пресной воде кораллоиды и многое, многое другое. Вскоре призрак исчез в тумане. Пожалуй, надо следить в оба – вдруг появятся еще? Валенсия отвернулся было, но заметил краем глаза, что Хью вздрогнул.
– Брр! Болото нам словно мстит, – пробормотал мальчик.
– За что? – спросил Неро.
– За то, что мы уничтожаем здешнюю жизнь.
– Хью, – сказал Валенсия, решив, что шуткой тут не отделаться (чересчур мрачная обстановка), – если хочешь стать лесничим, тебе нужно изменить свое отношение к происходящему. Мы всего лишь помогаем природе, делаем за нее то, что она вершила на Земле – и, до нашего появления, на Деметре. К примеру, в плейстоцене, когда образовался Панамский перешеек, кошачьи мигрировали из Северной Америки в Южную и быстро извели тамошних плотоядных птиц. Изучай не только историю, но и палеонтологию. Не зная прошлого, невозможно понять настоящее.
Старый бандит читает проповеди… На Земле он имел самое смутное представление о геологических эпохах, ни при каких условиях не сумел бы их перечислить и не считал нужным запоминать названия. Годы, проведенные на Деметре, изменили его, превратили в человека, которому Кира Дэвис доверила своего сына. Может быть, наконец-то раскрылись возможности, изначально в нем заложенные, о которых он, в ту пору молодой и глупый, совершенно не подозревал? Тогда жизнь была пустой, а теперь…
– Ясно, сэр. – Хью слегка повеселел. – Со временем здесь все станет иначе, правильно?
– Правильно, – кивнул Валенсия. – Отсюда жизнь распространится по всему континенту. К тому же, не забывай: мы хотим организовать заповедники для местных растений и животных. Я даже слышал разговоры о смешанных экологических системах…
Внезапно палуба вздыбилась и ушла из-под ног. Валенсия покатился куда-то вбок, ударился о поручень, схватился за него рукой. Снизу донеслось омерзительное бульканье. Неро бросил взгляд на корму и увидел, что Хью выбирается из кокпита. Поддавшись порыву, непривычный к таким ситуациям, мальчик поспешил на помощь, как будто Валенсия приходился ему отцом. Двигатель он не выключил…
Катер вздрогнул всем корпусом, развернулся, клюнул носом. Хью упал за борт.
Валенсия вскочил и кинулся на корму. Тренированные мышцы позволяли ему сохранять какое-никакое равновесие на ходившей ходуном палубе. Судя по всему, катер врезался в подводную скалу, которой они не заметили из-за тумана и лилий. В днище зияла пробоина, которая с каждой секундой становилась все шире.
Неро спрыгнул в кокпит и выключил двигатель. Катер перестал ерзать по скале и замер, погрузившись кормой в воду.
– Хью! – позвал Валенсия, снова выбравшись на палубу и опустившись на четвереньки. – Хью!
Тишина. Туман, казалось, стал гуще и холоднее прежнего. Так, надо подумать. Плавает мальчик хорошо. По идее, он должен находиться у самого борта, однако… Может, он ударился головой или?.. Валенсия метнулся в кабину, сорвал со стены фонарь, разделся, скинул башмаки. На все это ушло около тридцати секунд. Очутившись на палубе, Неро тут же нырнул.
Луч фонаря выхватывал из сумрака стебли водяных лилий и облачка ила. Глубина составляла от силы два-три метра; Валенсия различал дно. Ему не хватало воздуха, сердце громко стучало… Вон! Луч уперся в скалу, которая поднималась к поверхности – к пробоине в днище катера. У подножия скалы распростерся Хью. Одежда мальчика была порвана во многих местах.
Воздуха, воздуха! А как же Хью? Валенсия устремился к мальчику, стараясь не обращать внимания на звон в ушах. Подплыл, схватил за плечи, потянул, смутно догадался, что порезался об острые края раковин. «А ведь я могу умереть», – мелькнула у него мысль. Ну и ладно, лишь бы спасти Хью. Наконец-то! Валенсия взял мальчика на руки, разжал зубы, которыми стискивал фонарь, и рванулся кверху. Легкие не выдерживали…
Внезапно в голове прояснилось. Неро с наслаждением глотнул воздуха и огляделся по сторонам. Потом подплыл к катеру, ухватился одной рукой за леер, подтянулся, втащил на борт Хью. Из многочисленных порезов на теле Валенсии сочилась кровь. Бог с ней. Парня нужно перевернуть на спину, сделать ему искусственное дыхание, постараться, чтобы его желудок вернул всю ту мерзость, которой оказался заполнен. Ну что, дышит? Нет? Значит, губы – к губам, а рука – на грудину. Давай, давай! Капли крови падали на неестественно бледное лицо мальчика; эти алые капли единственные нарушали серое однообразие пейзажа.
Хью шевельнулся. Валенсия сел на палубу. К горлу подкатил комок; он прокашлялся и вдруг сообразил, что готов заплакать. Ерунда, нюни распускать некогда. Он перенес Хью в кабину, раздел, вытер полотенцем, уложил на койку и накрыл несколькими одеялами.
– Muy bien, – прохрипел он. – Все будет хорошо, Хью.
Мальчик, похоже, был без сознания. Однако его кожа стала явно теплее. Лишь теперь Валенсия решил заняться собой. Достал аптечку, смазал собственные порезы, на три из которых пришлось, вдобавок, наложить пластырь, чтобы остановить кровотечение, затем обработал ранки на теле Хью. Что касается болотной воды, которой они оба наглотались, у них есть антитоксин. Валенсия вколол Хью двойную дозу, а сам ограничился стандартной. Должно хватить.
Bueno, чем скорее мальчику окажут медицинскую помощь, тем лучше. На катере можно ставить крест: он если и пойдет, то только на дно. Жутко хочется спать, глаза прямо слипаются… Должно быть, он потерял слишком много крови. Валенсия плюхнулся в кресло, включил передатчик, настроился на частоту Порт-Файербола.
– Прием! Прием! У нас неприятности. Прием! – Когда ему ответили, он кратко обрисовал ситуацию.
– Высылаем флайер, – сообщил диспетчер. Сколько тревоги и заботы в его голосе! – Не выключайте передатчик, чтобы он мог вас запеленговать. Вы сможете подняться по канату? Замечательно. Флайер прибудет в течение трех часов. К сожалению, других машин сейчас нет.
– А как быть с нашим снаряжением в лагере?
– Его заберут потом, после того, как доставят в город вас. Деметра не страдает от перенаселенности, поэтому сначала нужно спасти людей. Hasta la vista. – Вновь наступила тишина.
– Привет! – внезапно прозвучало из динамика.
– Что? – переспросил Валенсия. – Кто говорит?
– Сосед, – ответил голос. – Я слышал твои объяснения. Как на самом деле чувствует себя Хью?
– Если слышали, – буркнул Валенсия, которого все сильнее одолевала усталость, – выходит, знаете.
– Ну да. Послушай, мне известно немало случаев, когда у пострадавшего вдруг переставало биться сердце. Вряд ли ему грозит что-либо подобное, паренек он крепкий, однако это сын Киры Дэвис… Не спи. Лучше достань сердечный стимулятор, чтобы был под рукой, и не спускай с парня глаз, пока не появятся спасатели.
– Да кто ты, черт побери, такой, чтобы распоряжаться?!
– Энсон Гатри.
– Чего? – Валенсия ошарашенно уставился в пелену тумана.
– Ты что, настолько умаялся, что забыл обо всем на свете? Тоже мне, лесничий, называется. К твоему сведению, в стволы некоторых деревьев недавно вживили приемопередатчики на солнечных батареях, а в нужных местах построили ретрансляторы.
– Да, я знаю, но…
– Раз знаешь, должен вспомнить, что я имею обыкновение время от времени подключаться к сети. Именно так я тебя и услышал.
Значит, подумалось Валенсии, Гатри может быть где угодно – на побережье и на морском дне, на горе или в долине, в степи или в лесу; этакое всеобъемлющее сознание, которое следит за жизнью целой планеты…
– Понятно. Спасибо, что напомнили, сэр. Конечно, я присмотрю за ним. Вы правильно сказали, это сын Киры.
– Дело не в нем одном. На сей раз ты забыл про себя.
Гатри продолжать разговаривать с Неро – подбадривал, делился воспоминаниями, спорил, доказывал, отпускал соленые шуточки; словом, не давал Неро заснуть, – пока не прилетел флайер.
Спасенных доставили в порт-файерболскую клинику. Хью выписался быстро, а Валенсии перелили кровь, продержали пару дней в палате и наконец разрешили отправляться домой. От больницы до его дома было подать рукой, но, поскольку он поправился еще не окончательно, Неро отвезли на машине.
Автомобиль остановился. Валенсия вылез наружу и медленно двинулся по дорожке, что вилась меж кустов можжевельника и поражавших диковинными очертаниями валунов. Дом стоял на возвышенности; его окна выходили на восток, на бухту Приюта, и на запад, где зеленели холмы. Задувал ветер, по небу мчались облака, кричали чайки; одно из солнц клонилось к закату, а другое приближалось к зениту.
– Bienvenido, – проговорила Эйко, встретившая Неро на пороге. Она обняла Валенсию; тот прижал женщину к себе, прильнул губами к ее губам, наслаждаясь ароматом черных с проседью волос. Эйко навестила его в больнице, узнала от врачей, что ему ничто не угрожает, взяла на работе отпуск и принялась готовить праздничный ужин. Валенсия и сам был неплохим поваром, но с ней, конечно, состязаться не мог.
