Генри Пайпер - Миры Бима Пайпера. Маленький Пушистик
— Черт побери, он же отъявленный лжец! — возмущенно воскликнул Виктор Грего. — Все научные исследования оплачивает Компания. Исключением являются только небольшие изыскания Рут ван Рибек, ее мужа, Панчо Айбарры и Линн Эндрюс, которые работают на Холлоуэя. Я должен объяснить эти факты нашим акционерам.
— А к чему приведет такая гласность? — поинтересовался Кумбс.
— Не забывай, что это ты у нас эксперт по политической борьбе. Так что ты думаешь, Лесли?
— Я считаю, что публикация некоторых данных поможет не только нам, но и Рейнсфорду. Однако мы должны оставаться в тени, чтобы не попасть под прямые удары. Я поговорю с Гасом Браннардом. Пусть это информация просочится в прессу через Джека Холлоуэя.
— Мне кажется, миссис Пендарвис тоже захочет сделать заявление. Ей известно истинное положение дел. Посоветуй ей рассказать об этом.
— Дядя гово'ить о пушистиках? — спросил Алмаз, зачарованно наблюдавший за Хьюго Ингерманном.
— Да. Но этот дядя не любит пушистиков. Он — плохой Большой. Тош-ки хагга. Папа Вик не дружит с ним.
— И Дядя Лесли тоже не дружит, — добавил Кумбс.
Ахмед Хадра презрительно выдохнул сигаретный дым в лицо на экране. А Хьюго Ингерманн продолжал свою речь:
«Ладно, если несколько политиков и служащих Компании забрали себе всех пушистиков, так почему бы им не заплатить за них? Им, денежным мешкам, а не нам, простым и честным гражданам планеты! И почему бы не назначить плату за право опекунства? Скажем, от пятисот до тысячи солов? Каждый, кто приобрел привезенных пушистиков, мог бы выплатить такую сумму без особых проблем. Деньги, полученные от этой акции, не только погасили бы часть издержек на содержание комиссии по делам пушистиков…»
Так вот к чему он вел! К оплате права опекунства! Черный рынок не мог конкурировать с бюро, которое раздает пушистиков бесплатно, но если бы оно назначило по пятьсот солов за каждого из них…
— Вот, значит, что ты хочешь, сын кхугхра? Конкурентоспособный рынок!
Глава 18
— Вы узнали об этом от одного из моих помощников! — догадался Ян Кристиан Хонвельд. — От Шарлотты Трессы?
Он сидел в кубической кабинке, расположенной в углу биохимической лаборатории, и через стеклянную перегородку за его спиной Хуан видел среди работающих людей своего информатора. Не обращая внимания на тон и манеры собеседника, доктор Хименес подрегулировал резкость экрана и бесстрастно произнес:
— Вы правы, доктор Хонвельд. Я встретил мисс Трессу на вечеринке у знакомых. Она и несколько других сотрудников нашего центра дискутировали о различных экспериментах, связанных с исследованием пушистиков. В ходе беседы ваша лаборантка обмолвилась, что нашла хокфусин или его возможный аналог в пищеварительном тракте сухопутной креветки. По ее словам, она доложила вам о своей находке неделю назад. Почему вы не сообщили об этом мне?
— Потому что не счел нужным, — огрызнулся Хонвельд. — Во-первых, она вообще не должна была работать с сухопутными креветками и хокфусином. — При последнем слове он презрительно поморщился. — Ей полагалось выискивать гормон НФМп в том месиве кишок и прочей дряни, которую теперь везут в мою лабораторию со всей планеты. Во-вторых, мисс Тресса обнаружила лишь намек на присутствие титана, и, вероятнее всего, она сама загрязнила эту пробу. К слову сказать, я еще никогда не встречал такую беспечную и неаккуратную лаборантку. А в-третьих, — бушевал Хонвельд, — по какому праву вы опрашиваете за моей спиной сотрудников лаборатории?
— Вам нужен ответ на этот вопрос? Пожалуйста. Они не ваши лаборанты, доктор Хонвельд. Они такие же служащие Компании, как вы и я. Что касается биохимической лаборатории, то и она не является вашей частной собственностью. Это одно из подразделений научного центра, которым заведую я. А с моего места различие между вами и Шарлоттой едва заметно. Вам все понятно, доктор Хонвельд?
Ян Кристиан смотрел на Хименеса с таким испугом, словно в руке у того был пистолет. Хуан и сам немного испугался. Месяц назад он даже подумать не мог, что будет говорить со своим подчиненным подобным тоном — тем более с человеком намного старше его и с такой внушительной репутацией. Но, будучи руководителем научного центра, он знал, что в любой работе должен быть только один начальник.
— Я осведомлен о вашем внезапном продвижении, доктор Хименес, — язвительно ответил Хонвельд. — Через головы многих уважаемых людей.
— Включая и вашу. И теперь я знаю, почему вы не получили этот пост. Так вот, уважаемый коллега: биохимическая лаборатория должна выполнить порученную ей работу. Если вы не можете или не хотите делать ее, я без труда заменю вас на другого сотрудника.
— А что, по-вашему, мы можем сделать? Каждый лесничий и охотник компании отстреливает все, от чертовой скотины до простой землеройки, а затем тащит пищеварительные и воспроизводящие органы в мою лабораторию… Прошу прощения, я хотел сказать, в лабораторию нелицензированной компании «Заратуштра».
— Вы нашли в этом материале какой-нибудь след НФМп?
— Результаты отрицательные. У этих зверей нет желез, которые вырабатывали бы указанный гормон. Мои слова может подтвердить любой ученый, знакомый со сравнительной анатомией млекопитающих.
— Тогда прекратите их изучение, а я прикажу остановить сбор образцов. Но обязательно повторите анализы сухопутных креветок. Я хочу знать, что же все-таки обнаружила мисс Тресса: настоящий хокфусин, его аналог или просто случайный след титана. Если это хокфусин, попытайтесь выяснить, каким образом он попадает в организм сухопутной креветки и в каких частях тела концентрируется. Кроме того, я предлагаю, а вернее, требую, чтобы мисс Тресса вела эту работу самостоятельно и лично докладывала мне о результатах опытов.
— Эрнст, что вы думаете о Крисе Хонвельде? — спросил Виктор Грего.
Маллин нахмурил брови — верный признак того, что, обдумывая серьезный вопрос, он взвешивал каждое слово.
— Доктор Хонвельд — выдающийся ученый. Его энциклопедические знания и непогрешимая память сочетаются с целеустремленностью и способностью прилагать огромные усилия в решении поставленных задач.
— Это все?
— А разве мало?
— Конечно. Компьютер тоже обладает такими качествами — причем в гораздо большей степени. Но он не сделает научного открытия и за сотню миллионов лет. Компьютер не имеет воображения. Как и доктор Хонвельд.
— Я допускаю, что воображения у него маловато. Но почему вы спрашиваете о нем?
— Хуан Хименес ведет с ним настоящую войну.
