Генри Пайпер - Миры Бима Пайпера. Маленький Пушистик
— Узнав, сколько детей может иметь самка на протяжении жизни и сколько у нее бывает выкидышей, мы можем подсчитать примерную дату их исчезновения. Десять маленьких пушистиков, восемь маленьких пушистиков и, в конце концов, ни одного.
Маленький Пушистик решил, что Большие говорят о нем. Он поднял голову и оглядел людей.
— Но они же не исчезнут за несколько минут, — сказал Джек. — Думаю, эта компания переживет меня, а кто-то из пушистиков — и вас тоже. Надеюсь, они будут радовать людей еще пару миллионов лет. Нам просто надо относиться к ним так хорошо, как мы только можем. Давайте сделаем их по возможности еще счастливее… Да-да, Беби, забирайся папочке на голову, раз уж тебе так хочется.
Глава 17
Лучшим временем, которое телекомпания отвела для выступлений политических деятелей, считался период между двадцатью и двадцатью одним часом — период, когда люди отдыхали после ужина, готовили напитки для гостей или одевались для вечерней прогулки. Правда, это было немного поздновато для континентов Бета и Гамма, но западные Дельта и Эпсилон могли прослушать выступления при ночном повторе новостей, а восемьдесят процентов населения планеты проживало на континенте Альфа. До сих пор Хьюго Ингерманну не удавалось получать эфир в такое время. Он всегда называл этот период заказным, потому что тут обычно шли лекции по уходу и питанию пушистиков или выступали члены Лиги гражданского правления, которой тайно управляли Лесли Кумбс и Виктор Грего. Об этом знали все, но никто не мог привести никаких серьезных доказательств. Хьюго даже ошалел, когда в телестудии кто-то свалял дурака и время с двадцати до двадцати одного часа досталось ему.
Из динамика доносился голос диктора:
«…Пользуясь правом демократического самоуправления и в силу решения Пендарвиса, каждый из претендентов выступит с обращением к гражданам колонии. Сейчас вы услышите речь почтенного Хьюго Ингерманна, организатора и лидера Партии благополучия планеты. Прошу вас, мистер Ингерманн».
Лучи софитов переместились и осветили фигуру Хьюго. Он приветственно помахал рукой и начал свое выступление:
«Мои… хм-м… друзья!..»
В груди Фредерика Пендарвиса росло холодное раздражение. Ингерманн обвинял бюро опекунства, которое было для судьи не просто абстрактной организацией, а детищем Клодетт, его супруги. Эта напыщенная ложь задевала Пендарвиса за живое, хотя ему как судье всегда полагалось сохранять невозмутимую беспристрастность. Вот почему, глядя на полного человека с вежливым лицом и большими голубыми глазами, сиявшими наигранной искренностью, судья Пендарвис перебирал в уме кандидатуры возможных секундантов. По примеру других планет гражданские законы Заратуштры разрешали проведение дуэлей, но судьям в них участвовать запрещалось. Однако самым худшим, на его взгляд, являлось то, что теперь, выступая в суде против Ингерманна, он будет получать намеки на предвзятое отношение и личную месть.
«А взять хотя бы это позорное анкетирование граждан, — продолжал Ингерманн. — Эту регистрацию, которая была пронизана своячеством, несправедливостью и предвзятостью. Бюро приняло тысячу двести заявлений и тут же отклонило двести из них на совершенно невразумительных и порой оскорбительных основаниях…»
— А именно: психическая или эмоциональная неустойчивость, неспособность содержать пушистиков и заботиться о них, безответственность, плохой характер, неподходящие домашние условия, — с гневом перечислила Клодетт. Пьеро и Коломбина играли на полу с лентой Мебиуса, которую им кто-то сделал из полоски бумаги. Они испуганно взглянули на Маму Клод, но затем, сообразив, что та обращается не к ним, а к сумасшедшему дяде на стенке, вновь вернулись к своим размышлениям о том, куда же девается вторая сторона полоски.
«Из оставшейся тысячи удовлетворено лишь триста сорок пять заявлений, хотя с момента открытия бюро в город завезли пятьсот шестьдесят шесть пушистиков. Сто семьдесят два заявителя получили по одному пушистику, сто пятьдесят пять — по два, а восемнадцать особо приближенных взяли себе восемьдесят четыре пушистика.
Все эти пушистики, почти без исключения, достались известным общественным и политическим деятелям — преуспевающим и богатым людям. Как вы могли и сами догадаться, простому человеку получить пушистика практически невозможно. Давайте посмотрим, а кто же они, эти люди, ставшие опекунами по так называемому закону о пушистиках. Между прочим, этот закон является не чем иным, как указом правителя, опирающегося на военных! Итак, первый ордер на опекунство был выписан… Угадайте кому? Виктору Грего! Руководителю теперь уже нели-цензированной компании «Заратуштра». Следующая пара досталась мистеру Фредерику Пендарвису и его жене. А кем работает его жена? Да конечно же, главой вышеназванного бюро опекунства! А посмотрите на другие имена! Девять десятых из них являются служащими Компании!»
Оратор поднял руку, словно призывал к тишине в свисте и криках справедливого негодования.
«Я не хочу сказать, что наша власть погрязла в коррупции и взяточничестве. Я этого даже не предполагаю, но…»
— Проклятье! — рявкнул Пендарвис. — Тебе лучше действительно этого не предполагать! Иначе я не стану привлекать тебя за клеверу. Я просто пристрелю тебя, ублюдок!
— Его обвинения беспочвенны, — спокойно сказала жена судьи. — Тем не менее мне придется прилюдно ответить на них. Я буду выступать перед народом в свидетельском кресле, под детектором лжи. А Хьюго Ингерманн никогда не осмелится сделать то же самое.
— Клодетт! — воскликнул потрясенный судья. — Ты собираешься выступить в теленовостях? Под детектором лжи?
— Да, в теленовостях! У людей не должно остаться никаких сомнений. Детектор лжи докажет мою честность, что будет достойным ответом на клевету. Пусть все увидят истину. Пусть все уличат настоящего лжеца.
«А кто платит за это безобразие? — вопрошал с экрана Ингерманн. — Вы думаете, правительство? Когда коммодор Напье навязал нам под дулом пистолета избранную им власть и своего губернатора, на счету нашей колонии в банке Мэллори-порта хранилось ровно полмиллиона со-лов. Но недавно правитель Рейнсфорд позаимствовал в Банковском картеле еще полмиллиарда! А как он собирается отдавать долг? Очень просто. Сформировав послушную ему законодательную власть, губернатор ограбит нас непомерными налогами! Но, может быть, вы хотите узнать, на что он тратит миллионы ваших денег? На проект, который позволит ему увеличить рождаемость пушистиков! В то время как они начнут плодиться для его друзей и покровителей, вы будете страдать от налогов, все больше погружаясь в пучину нищеты и отчаяния…»
