Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Его лицо: недовольство, смущение (сначала); улыбка прощения (потом).
— Видно, вы зациклились на мысли о голограммной информации. Отлично. Хорошо. Мод можно перехитрить одним-единственным способом: будьте уверены, что ваша информация охватывает ситуацию полномасштабно. Это же единственный способ перехитрить и меня. — Он улыбнулся, начал поворачиваться, но снова задумался: — Если вы сможете не подпускать меня достаточно долго и при этом сохраните рост доходов и постоянную боеспособность охраны, то постепенно мы подойдем к той точке, где выяснится: наши усилия окупятся, если вернуться к совместной работе. Только постарайтесь продержаться, и мы снова станем друзьями. В определенный день. Только будьте осторожны. Только ждите.
— Спасибо, что просветили меня.
«Кит» посмотрел на часы: — Ладно. До свидания. Я думал, что он окончательно собрался уходить, но он опять мельком взглянул: — Узнали новое Слово?
— Точно, — вспомнил я, — оно появилось этой ночью. И какое?
«Кит» подождал, пока пройдут все, кто спускался по лестнице, торопливо огляделся, приложил к губам сложенные рупором ладони, наклонившись ко мне, проскрежетал «Пирит» и изо всех сил подмигнул.
— Я только что получил его от одного парня, а он — прямо от Колетт.
(Колетт — одна из трех Певцов Тритона.)
Он повернулся, сбежал по ступеням и стал проталкиваться в толпе на тротуаре.
Я продолжал сидеть, обдумывая последний год, пока не надумал встать и пройтись. Прогулка добавила к моему подавленному состоянию еще и паранойю. Когда я повернул назад, я уже разобрался в общих чертах в системе обмана: «Кит» с помощью своих людей уже начал оплетать меня заговором, который завершится тем, что все мы попадем в ловушку в узком тупике и в поисках помощи я крикну: «Пирит», что окажется вовсе не Словом, а сигналом, по которому меня опознают люди в темных перчатках с пистолетом-гранатами-газом.
Я дошел до кафетерия на углу. В падавшем из его окна свете на обломках машины у обочины сгрудилась компания помоечных (в стиле Тритона: на запястьях цепочки, татуировка-шмель на щеке, сапоги на высоких каблуках у тех, кому они по карману). Разбитую фару оседлала девчушка-наркоманка, которую я вывел из «Глетчера».
По непонятной причуде я подошел к ней: — Эй! Она взглянула на меня из-под соломенных волос; глаза, казалось, состояли из одних зрачков.
— Ты уже получила новое Слово?
Она почесала нос, и без того расцарапанный докрасна.
— Пирит, оно спустилось около часа назад.
— Кто тебе сказал?
Она ответила, поразмыслив: — Я получила его от парня, который сказал, что получил его от парня, который прилетел вечером из Нью-Йорка, а там получил его от Певца по имени Кит.
Трое, сидевщих поближе, подчеркнуто не смотрели на меня; те, кто подальше, позволили себе мельком на меня взглянуть.
— Вот как, — сказал я, — вот как. Спасибо. Бритва Оккама[35] и любая достоверная информация о работе охраны послужат пробным камнем и отметут весь этот бред. Пирит. Для людей с моими профессиональными интересами, достигших определенного уровня, паранойя становится профессиональной болезнью. По крайней мере я был уверен, что Арти (и Мод) страдали от нее не меньше, чем я.
Огни на вывеске «Глетчера» были погашены. Я вспомнил, что кое-что оставил в помещении, и поднялся по лестнице.
Дверь была заперта. Я постучал пару раз по стеклу; все разошлись по домам. Хуже, что забытое было на виду — лежало на барьере гардероба под оранжевой лампой. Его положил туда, вероятно, управляющий, думая, что я могу вернуться, пока не все уйдут. Завтра в полдень Го Кхи Энь должен оплатить предварительный заказ на апартаменты «Бархатцы» в межпланетном лайнере «Платиновый лебедь», который в тринадцать отбудет на Беллону. Счет был здесь, за стеклянными дверями «Глетчера», он ждал вместе с соответствующим париком и вставочками, которые наполовину сузят медлительные угольно-черные глаза мистера Эня.
Я подумывал, не взломать ли замок. И все же разумнее было попросить, чтобы в отеле меня разбудили в девять, и войти сюда с уборщиками. Я повернулся, стал спускаться по ступенькам и вдруг подумал — и так мне стало горько, что я прикрыл глаза, а улыбался только по привычке: я ведь, наверно, потому так спокойно оставляю «Глетчер» до утра, что нет там ничего, что было бы не моим.
Джеймс Баллард. Облачные скульпторы Коралла D
Все лето облачные скульпторы, слетевшиеся с Багряных песков, кружили на своих разрисованных планерах над коралловыми башнями, что высятся белыми пагодами вдоль шоссе, уходящего к Западной Лагуне. Самая высокая из башен зовется Кораллом D, и здесь, в восходящих потоках над песчаными отмелями, почти всегда собираются лебединые стаи кучевых облаков. Взлетая над вершиной Коралла D, мы вырезали из них единорогов и морских коньков, портреты президентов и кинозвезд, фигуры ящериц и экзотических птиц. На нас глазели снизу из машин, и холодный дождь падал на их пыльные крыши, струясь из облачных обрезков, а наши воздушные статуи уплывали через пустыню в сторону солнца.
Мы вырезали много причудливых скульптур, но самыми странными из них были портреты Леоноры Шанель. Вспоминая жаркий день прошлого лета, когда она приехала поглядеть из своего белого лимузина на облачных скульпторов с Коралла D, я думаю: если бы мы сознавали тогда, с какой серьезностью эта красивая, но безумная женщина смотрит на невесомые творения, проплывающие в безмятежном небе над нею! Если бы знали, что придет час, когда ее портреты, изваянные из ураганных туч, прольют грозовые слезы над мертвыми телами своих скульпторов…
Я пришел на Багряные пески три месяца назад — отставной пилот, с трудом привыкающий к сломанной ноге и мысли, что воздушная карьера кончена. Однажды, заехав далеко в пустыню, я затормозил у коралловых башен на шоссе, ведущем к Западной Лагуне. Рассматривая эти гигантские пагоды, вздымавшиеся со дна высохшего моря, я услыхал музыку с недалеких песчаных отмелей.
Ковыляя на костылях по осыпающемуся песку, я добрался до мелкой бухты в дюнах, где поющие статуи медленно разрушались у входа в заброшенную студию. Бывший хозяин оставил пустыне эту похожую на ангар постройку, меня же какая-то неясная потребность заставляла возвращаться туда изо дня в день. Обтачивая найденные там планки и брусья на древнем станке, я собирал больших воздушных змеев, а потом и планеры с кабинами. Они раскачивались надо мной на канатах, и в их причудливых очертаниях было что-то успокаивающее.
