Евгений Прошкин - Слой Ноль
– Все нормально, ваше величество, – хмыкнул он. – Вы только под руку мне не каркайте, хорошо?
Виктор посмотрел вниз – земля была так далеко, словно они уже взлетели. Асфальт после дождя блестел, длинные блики от сигнальных фонарей сливались в косую решетку. Кроме огней и их отражений, впереди все было угольно-черным, и Мухину вдруг показалось, что, едва тронувшись, они разобьются об этот мрак насмерть.
Сапер довольно уверенно пощелкал тумблерами и запустил двигатели. Затем, игнорируя вопли диспетчера, вырулил на взлетную полосу и увеличил мощность. Корпус мелко задрожал. Всем стало весело и жутко.
– Виктор Иванович! – крикнул начбез, тыкая пальцем в иллюминатор.
Перед правым крылом, размахивая руками и уморительно подпрыгивая, бесновался капитан первого ранга с маленьким плоским кейсом.
– Витя… – простонал Константин. – Это же твой черный чемоданчик!..
– Ни фига он не мой… Да пошел ты!.. – безмолвно проартикулировал Мухин и показал офицеру средний палец.
– А если война начнется?
– Без меня не начнут, – ответил он. – Это во-первых. А во-вторых, чемоданчик – так, фикция. Думаешь, там «красная кнопка»? Хрен! Я, как дела принял, сразу же в него слазил. Никаких кнопок – трубка телефонная и скважина для ключа. И ключ там же, в чемоданчике. Чтоб не потерялся.
Самолет сдвинулся с места и быстро набрал скорость. Светящаяся разметка побежала куда-то вниз, под брюхо, – Виктор и не заметил, как они уже были в воздухе.
– С этим, кажется, долетим, – сказал, отдуваясь, Вовик.
Все собрались в первом отсеке – шума двигателей здесь было почти не слышно, а кресла стояли мягкие и широкие.
– Ну, Матвей Степаныч, дорогой… – не спеша выговорил Мухин. – Теперь у нас времени много, часов двенадцать, как я понимаю… Колись, что ты у своих грузчиков выведал.
– Сейчас окажется, что ничего, – нервно хохотнула Люда.
Корзун недовольно на нее покосился, потом с превосходством оглядел остальных.
– Да уж выведал, – веско произнес он. – Установку, или «Изделие» построили как альтернативу атомной бомбе, точнее – альтернативу проигрышу в ядерной войне… еще точнее – как версию абсолютного проигрыша. Попросту говоря, эта установка – генератор большой «китайской ничьи». Кстати, те, кто над ней работал, так ее и называли.
– «Китайская ничья?» – недоуменно переспросил Немаляев.
– Вот именно. В случае победы наиболее вероятного противника… или какого-нибудь еще, пусть и менее вероятного, Изделие должно было уничтожить все. Как минимум – всю планету, но поскольку в Советском Союзе подобные объекты строили с десятикратным запасом…
Людмила подавилась соком и, прокашлявшись, принялась отряхивать кофту.
– Дата постановки на боевое дежурство – второе января тысяча девятьсот пятидесятого года, – продолжал Корзун. – Принципиальное устройство интересует? Профессор Фаворский, работавший в группе Капицы… ну, собственно, он тогда был еще не профессором, а обычным политзеком… из третьей волны, послевоенной.
– Много лирики, – нахмурился Шибанов.
– Что-то я не соображу… – признался Борис. – Аппарат, вызывающий конец света? Ладно, допустим. Но какое он имеет отношение?..
– Год сходится, – обронил Мухин. – Пятидесятый.
– Но его же пока не включили. Если бы включили, то…
Корзун присел на подлокотник и тихо сказал:
– Изделие работает.
Люда хотела поставить стакан, но не донесла его до столика, и сок полетел прямо на юбку.
– Его включили, – промолвил Корзун. – Второго января тысяча девятьсот пятидесятого года. На холостом ходу, если можно так выразиться… Чтобы войти в штатный режим, Изделию требуется тридцать семь суток, поэтому его не глушат. Современная война – это война быстрая, и ждать целый месяц, пока оно снова запустится, невозможно.
– Изделие работает… – завороженно повторил Константин. – Давно уже работает… И мы все живем при конце света. Дайте мне выпить…
– И это еще вхолостую! – подчеркнул Ренат. – А если ее того?.. На полную катушку, а?!
– Я думал, конец света будет похож на какой-то салют, – сказал Петр. – А тут что-то вялотекущее…
– Оказывается, конец света похож на крушение Вавилонской башни, – печально ответил Борис.
– Да нет же, какой конец? – воскликнул Мухин. – Изделие работает вхолостую. Его еще не запустили… А пока я тут президент… – Он посветлел лицом и снял ненавистный галстук. – Вовик!..
– Виктор Иванович… это все брехня. Извините, конечно…
– Дурачок ты, Вовик. Как думаешь, в чьем ведении эта бандура? Минобороны? ФСБ? Совбез? О!.. хм… а почему я о ней не знаю?!
– Слушай, Матвей Степанович, – сказал Шибанов. – И ты, пятое колесо в телеге, взял и вот так запросто добыл эту информацию? У себя на складе?
– Не запросто, – ответил он с обидой. – Совсем даже не запросто! Начать с того, что меня чуть не угробили бандиты…
Корзун машинально потер запястья, но они были чистые, – на наручниках в ангаре он висел не здесь, или, вернее, висел не он. Тот, кого «чуть не угробили», в настоящий момент, надо думать, уже находился в морге.
– А можно подробней о твоих друзьях? – настойчиво произнес Шибанов. – Такая опасная информация существует только частями. Чтобы собрать ее воедино, нужно допросить человек сто, и не технарей с отвертками, а ведущих конструкторов. А сразу и всё знают лишь единицы. Между прочим, президент может и не знать, – добавил он специально для Мухина. – Незачем гражданским забивать голову такими секретами. Сегодня ты президент…
– Сегодня кент, а завтра мент! – вставил Ренат.
– …а завтра ты свободный человек, со всеми из тебя вытекающими… – закончил Шибанов.
Доводы были сугубо абстрактны, но звучали почему-то убедительно. В салоне возникла напряженная тишина, при этом Ренат невзначай отодвинулся от Корзуна подальше, а Петр наоборот пересел на соседнее кресло. Сам же Матвей остался невозмутим.
– Друзья у меня нормальные, не хуже ваших, – сказал он. – А ты, – он повернулся к Шибанову, – если такой умный, ответь мне на один вопрос.
– Ну?..
– Зачем мне врать?
– Да! – обрадовался Ренат. – Какой смысл?
Шибанов открыл рот и сделал рукой некое вводное движение, но возразить оказалось нечего.
– Я всего лишь поделился сомнениями, – буркнул он.
– Если я солгал, это скоро выяснится, – сказал Корзун. – Прибудем на место, вы удостоверитесь, что Изделия нет… – он нехорошо зыркнул на Шибанова. – И куда я потом от вас денусь? И зачем мне все это счастье? Я мог бы дома сидеть, с пивом у телевизора, и…
