Юрий Никитин - Далекий светлый терем (Сборник)
Панцирники разом сдвинулись с мест. На Старших пахнула волна запахов угрозы. Напор был так страшен, что престарелые термы подпрыгивали, пятились, затем опрометью начали выбегать из зала Совета. Панцирники двинулись следом, только двое остались за спиной Итторка, на Оппанта смотрели зло и недоверчиво.
Итторк повернулся к Оппанту:
– А теперь разберемся с тобой, самый загадочный из термов. Ты, так я слышал, не смирился с тем, что ты урод, калека..
– Я им себя не чувствую, – ответил Оппант нехотя. – А что говорят… Конечно, гадко. Но я мало общаюсь с говорунами. Когда я ломаю стену в другой мир, стена не говорит, что я урод.
Широкие фасеточные глаза Итторка потемнели, а их нижние части матово заблестели. Сяжки задвигались:
– Ты не только ломаешь стену.
– А что еще?
– Как я слышал, – проговорил Итторк медленно, – ты уже ломаешь и Купол!
В его словах было столько угрозы, что все сердца Оппанта дернулись и остановились. Холод пробежал по всем членам. Он с трудом заставил себя развести мускулы, прогнать сквозь трахеи теплый воздух, и лишь когда сердца робко запульсировали снова, сказал с натужной небрежностью:
– О, пока что это лишь игра ума!..
– Так ли?
– Уверяю, – сказал Оппант горячо. – Мы мало знаем даже о подземном мире, в котором живем… и через который теперь двигаемся со скоростью двадцать сяжек за сезон, а уж о надземном… Я рассчитал, что если даже с вершины Купола можно обозреть далеко вокруг, то что будет, если подняться еще выше?
– Крылатые поднимаются очень высоко, – прервал Итторк нетерпеливо, – но что толку? Ни один не возвращается. Да и вернулся бы. В них же разума меньше, чем в слюне носача, которой облицовывают стены! Это первое. А второе возражение, так это восприятие. Чужие запахи нам ничего не скажут. Мы их просто не умеем еще распознавать. Нужно великолепное зрение, а мы все слепы: ибо зачем зрение под Куполом и в глубинах земли, где вечная тьма?
Все шесть сердец Оппанта бились так, что на коже выступили шарики влаги. Запах пошел тревожащий, хотя Оппант отчаянно зажимал все железы.
– Крылатые зрячи.
– Еще и панцирники отличают свет от тьмы, – отмахнулся Итторк. – Но крылатым надо в полете успеть увидеть издалека молодую самку, успеть спариться в полете, а панцирник у входа должен бдить и хватать врагов. Но крылатые, как мы уже говорили, лишены разума, а панцирники, ну, здесь я с тобой согласен, если даже и увидят, то что поймут?
– Мудрый Итторк, – проговорил Оппант сдавленно, – я урод, ибо у меня зрение, если и уступает крылатым, то немного. Я уверен, что смогу увидеть очень далеко.
Он увидел, как отшатнулся Итторк. На миг пахнуло запахом сильнейшего отвращения. По спине пробежала дрожь, но в следующее мгновение все исчезло, а Итторк бросил без особой неприязни:
– Я бы не сказал, что это слишком большое уродство.
– Спасибо.
– Верно-верно. Я бы, пожалуй, сам от него не отказался. И как ты это видишь? Рассказывай!
Он часто прерывал, задавал неожиданные и бесцеремонные вопросы. Это раздражало, но затем Оппант ощутил, что Итторк ухватил проблему, вопросы ставит очень точно, уточняя детали, которые не всегда были понятны даже Оппанту.
– Все ясно, – сказал Итторк, когда Оппант выдохся и умолк. – Ты задумал великую вещь, терм. Совет распущен, но я тебя оставляю в своих советчиках… А теперь слушай. Я направляю сто носачей, которые будут всегда при Умме. Пусть использует, экспериментирует, пробует. Одному Бюлу трудно, я поставлю еще десяток рабочих. Да что десяток – сотню!.. К тому же половина пусть роет встречный ход прямо из грибного сада. Ясно? Теперь с тканью… Делайте ткань потоньше, это главное. А мелкие дырочки носачи пусть заделывают сразу. Это не помеха. Под Купол я пошлю бригаду строителей, пусть точно над вашим мешком подготовят на своде участок для вскрытия. Все ясно? Можешь идти.
Оппант автоматически повернулся, но что-то заставило воспротивиться бесцеремонному обращению:
– Много рабочих не поможет, – ответил он, оборачиваясь и глядя Итторку в глаза. – Нельзя ускорить работу всех звеньев сразу. Грибной сад не даст столько газа.
– Почему не даст? – усмехнулся Итторк. – Я поставлю тебе в помощники всех остальных специалистов по грибам. Действуй! Ты когда думаешь запустить первый раз Мешок?
– Через год-два, – ответил Оппант.
– Термик, – изумился Итторк, – тебе не хочется поскорее посмотреть на дело своего ума? Какой же ты ученый? Чтобы через две недели было готово!
Оппант обратно брел, натыкаясь на стены. Впервые был поколеблен в своем недоверии Итторку. По-прежнему раздражала бесцеремонность лучшего, но с какой легкостью Итторк разрешил его проблемы и походя оказал неоценимую помощь, дав в помощь сотни квалифицированных рабочих, техников! Конечно, хочется пораньше увидеть над Куполом взлетающий Мешок, наполненный газом, очень хочется…
Умма сказала победоносно:
– Вот видишь? А сколько бы сами возились? Теперь же у нас под рукой даже опытные Куттук и Некка с их сотнями помощников!
– Да, но по приказу Итторка им пришлось бросить свои исследования…
– А разве наши исследования не самые важные?
Он распределял рабочих, всем надо дать работу, когда прибежал молодой ноостер по имени Сииб.
– Оппант, – сообщил он радостно с ходу, – я сейчас иду на поверхность! Пойдешь со мной?
Оппант заколебался. Ему нравился всегда увлеченный Сииб, манил загадочный поверхностный Мир, но сейчас что-то удерживало, тревожило.
– Некогда, – ответил он со вздохом.
– Жаль, – сказал Сииб разочарованно. – Сейчас мои исследования продвинулись как никогда… Итторк дал мне целый отряд рабочих и панцирников в полное распоряжение! Сам дивлюсь, раньше он моими исследованиями не интересовался. А теперь велел Трэнгу помогать…
Оппант насторожился.
– При чем здесь Трэнг?
– Не задумывался, – беспечно отмахнулся Сииб. – Прозрел, наверное… Если хорошо подумать, то поначалу вроде бы абстрактные исследования ядовитого Гигамира могут к чему-то привести…
– К чему?
– Не задумывался. Я теоретик, практика – удел средних стазов. Так ты пойдешь со мной? А то я побежал, не хочу терять времени!
– Я пойду с тобой, – сказал Оппант мрачно.
Они поднялись на верхний ярус. Отсюда наверх шли только тоненькие извилистые ходы, где могли протиснуться только два рабочих, а громадные панцирники вообще закупоривали проход в узких местах.
Здесь панцирники попадались на каждом шагу. Оппанту стало неуютно среди бронированных гигантов. Хотя они и отдавали знаки уважения терму высшего стаза, но ненароком могли толкнуть, притереть к стене… Впрочем, знаки почтения отдавали все небрежнее, и это тоже встревожило Оппанта. Хотя он всегда был равнодушен к внешним признакам почитания.
