Владимир Савченко - Время больших отрицаний
— Чудилы, у вас бы быстрей дело пошло, и веселей. Уши-то у вас не работали.
— Нет, почему: мы ими как раз это дело и прохлопали, — отшутился Панкратов.
— Вот именно!
Буров несколько досадовал, что они и от него таились, даже чувствовал обиду. Ну, от Бармалеича и прочих Мендельзонов понятно… но от него! Разве он не поддержал бы. Впрочем, ладно, главное такое дело своротили, как гору. Теперь вышло бы в окончательном замысле!..
3.Аля Панкратова и жена Васюка Александра Филипповна сдружились в эту ночь. Проводили старый год с малышами, встретили новый у елки (для Сашича, Димича и Игорька первой в их жизни), потом уложили детей, сами перебрались на кухню — и разговаривали обо всем. Для Саши была не слишком понятна, но крайне интересна семейная жизнь Панкратовых в башне; Толюн-молчун мало ей об этом рассказывал.
Дети Надземелья тоже сблизились с ровесником Мишкой Васюком. Он, собственно, был постарше и ростом повыше, сначала показывал свое превосходство и снисходительность к малявкам. Но когда дело дошло до компьютерных игр, его превзошли все трое; и наиболее самый младший Игрек Люсьенович — по понятной причине. Далее было взаимное уважение и согласие, перешедшее в дружбу. Даже спали потом в обнимку.
И на Александру Филипповну произвели впечатление трое малышей из Шара:
— Ох, Аля, какие они у вас развитые! Не со всяким взрослым так интересно поговорить, как с ними.
(Забегая вперед, сообщим, что Анатолий Андреевич впоследствии, используя интерес и новые симпатии жены, своего сына тоже перепасует в НПВ-мир. Будет брать с собой на работу — и Мишкино время жизни потечет почти так, как у близнецов, у Игорька и у самого Толюна, вообще у «верхних», со средним К12. Когда же Александра Филипповна спохватится, будет поздно.)
Но вернемся в НИИ, на Капитанский Мост.
4.На ВнешКольце под ним орудовали Толюн, бригадир Терещенко, техники Олег и Микола из его команды (предупрежденные об опасности и согласившиеся быть добровольцами); в зоне оставался Петренко; даже охрану удалили. В Координаторе за всем по экранам следили Люся Малюта и Иерихонский.
Впрочем, Шурик в половине двенадцатого убедил свою «зверь-бабу Малюту Скуратовну», что она справится сама, — и тоже прибыл на Мостик. Он же все это первый рассчитал и предложил, как же без него!
Через четверть часа после полуночи (ее, хоть и новогоднюю, пропустили без внимания, было не до того) неожиданно заявился ГенБио с верным ассистентом Витюшей.
— С Новым годом! В Аскании мы с вами их несколько встречали, а вот здесь еще ни одного.
Но все понимали, что это сказано, чтоб что-то сказать. Дело было не в Новогодии. Любарский счел необходимым все-таки напомнить ему об опасности, коей не стоит себя подвергать без нужды.
— Это мне-то в мои почти девяносто еще чего-то бояться! — улыбнулся ему Геннадий Борисович. — А если понадобится медпомощь, я вам первый пригожусь.
5.В день текущий 0,0173 янв Или
1 января в 0 ч 25 мин Земли
457-й день Шара
139-й день (150-я гал. мксек) Дрейфа М31
1 января 2 часа на уровне К5
в 787998012-й Шторм-цикл МВ
— отключили солнцепровод. Впервые со времени пуска в октябре.
Над полигоном погасло МВ-солнце, 717270-е по счету. Светила были необходимы для тех, кто высаживался с баржи на «открытку»; они никомиу не мешали, когда сияли попусту, для наработки срока надежной службы системы. Но теперь они занимали канал, по которому на полигон пойдет из Меняющейся Вселенной «молодое время». Вообще энергетика Башни, все ее высокие напряжения и мощности должны работать только на Дробление.
А ночь текла и вправду новогодняя: умеренный морозец, снежинки порхали в свете прожекторов; внешний край Зоны и пустырь за ней были белы. Но полигону, который держали при К8640, от внешней природы не перепадало ничего. Под штангами ВнешКольца серо-туманно светился расплывчатый выгнутый многоугольник — полтора гектара, стадион, футбольное поле с дорожками и периферией. В центре его сияло овальное пятнышко.
6.Главными на Мостике, как и в ЛабДробДрибе, были снова Имярек и Миша. Сейчас оба были не голые и гораздо ближе к Земле, чем в бункере на крыше; но заряд «молодого t» в них сохранился. Действовали споро и точно.
НетСурьез был в той самой серой замасленной фуфайке, в какой прибыл в НИИ с Катагани-товарной после операции с радиоактивным эшелоном. Это отметил про себя Панкратов, да не он один; Любарский тоже. В башне не было проблем с одеждой, а когда и возникали, то знали, где и как взять; так что и курток — удобных, красивых, на молниях и с фигурными застежками — было предостаточно, всех размеров. Но в «пусковые дни» Имярек был всегда в своей фуфайке: в Овечьем, когда ловили астероиды, на крыше при Втором Контрольном, во всех иных опытах. И вот сейчас.
ГенБио приблизился к ним, стоял над душами:
— Старайтесь, хлопцы, mon cheries amies, выкладывайтесь, черти! Чтоб до донышка. Без этого и молодое время не сработает. Как сделали из космического хлама Асканию-обетованную, так должны сейчас: лучше, чем стихии, лучше, чем природа. Иначе и смысла нет.
— Мы и то стараемся… — оба смотрели на экраны и шкалы, поворачивали рукоятки.
— Геннадий Борисович, вы их отвлекаете, — попытался вмешаться Буров, — они же настраивают систему.
— Ничего, ничего, они систему, а я их. Тоже надо. Мой идеал знаете какой, хлопцы? Ни за что не догадаетесь!
— Ну, какой?
— Проволока. Обыкновенная проволока. Можно в эмали, можно в оплетке, какую выпускает «Катаганькабель», — и чем тоньше, тем идеальнее. Знаете, почему?
— Ну, почему?
— Потому что природа так сделать не может. Не умеет. В ней самые длинные нити это водоросли или паутина. Несколько метров, от силы десяток — и все. А «Катаганькабель» выпускает такую километрами, может и сотнями километрв — без обрывов и даже утолщений. А?
Разговор действительно был на пользу, прибавил уверенности. Верно, подумал Миша, раз уж действуем во Вселенной — так надо лучше Ее. Ему до сих пор это как-то в голову не приходило. Он с симпатией взглянул на красивого старика с вдохновенными глазами и покрасневшим от холода крупным носом над седыми усами— стрелками.
— А что? — молвил НетСурьез. — У нас ядерно-магнитный резонанс в К-триллионных НПВ-барьерах. Природа так тоже не умеет. Не хуже проволоки.
— Во-от! Вы все поняли. Время, которое в нас, — время творцов и работников. Оно всегда молодое. На то мы и люди, чтоб превзойти. Так что вперед! Все-все-все!.. — защитительно поднял академик руки в направлении приблизившегося с решительным лицом и сжатыми губами Бурова. — Я их завел. Теперь у них все получится.
Он отошел.
Время разговоров действительно кончилось.
