Роман Струков - Тень могущества
Капсюль взорвался маленьким комочком огня, запалив порох. Спустя микросекунду распространяющийся по пластинкам пироксилина огонь взорвал их, выплеснув раскалённый цилиндр пороховых газов в донышко пули.
Пуля врезалась в нарезы, закрутившись маленьким смерчем, ввинтилась в резко уплотнившийся, загустевший воздух и молотом ударила в бронежилет самого дальнего от меня спецназовца с жирным крылатым черепом на левой стороне груди.
Тот чуть покачнулся от удара, а вторая моя пуля, догнавшая товарку, клюнула его в фасетчатое забрало.
Броня выдержала — не выдержала шея. Голова спецназовца мотнулась назад, будто мокрая тряпка.
Элитар слева от меня перестал расстреливать то, что осталось от Линды и поворачивался ко мне, не отнимая автомат от плеча, но мне хватило одного длинного шага, чтобы оказаться вплотную рядом с ним.
Цевьё хлопнуло меня по левому предплечью сжатых в стрелковом треугольнике рук и ствол выплюнул причитающуюся мне порцию свинца куда-то мне за спину, а я уткнул дуло кольта в просвет между шлемом и бронежилетом и выстрелил один раз, прострелив спецназовцу шею.
Использовав колено элитара как ступеньку я прыгнул, оттолкнувшись правой ногой от падающего тела и высоко вскинулся вверх, переворачиваясь в воздушном сальто-мортале.
В эльфийском способе обращения с гравитацией что-то было — но теперь я просто падал вниз, распластавшись в воздухе как парашютист.
Ван Даглер вскинул свой гаусс-пистолет — будь ствол короче, он срезал бы меня ещё первым своим выстрелом, пославшим гулкое ядро к ногам только что убитого мною спецназовца, — но он уже не успевал.
Кольт в моей руке рявкнул три раза, каждый раз выпуская сноп огня.
Два — промахи, выбившие фонтанчики искр из стальной плиты.
Но достаточно было и первого попадания — освободившего Ван Даглера от лишних мыслей и, заодно, мозгов.
Выстрелом ему снесло черепную крышку.
Уже завершая свой полёт к земле я столкнулся с последним спецназовцем, бросившимся на помощь своему товарищу, погибшему первым.
И его голова попала в сгиб моего правого локтя.
Всем весом своего тела я впечатал элитара в стальной настил и резко хлопнув по его затылку ладонью левой завершил захват.
Рукоятка кольта прижалась к левому локтю, а правое плечо дёрнулось назад как выстреленное из пушки.
Голова спецназовца мотнулась в сторону с характерным треском шейных позвонков.
Я почувствовал, что сердце бьётся, как после стометрового спринта.
«Чёрный вихрь» — лишь костыль для духа.
Я прекрасно мог обойтись и без него.
Дышу я тяжело, как марафонец в конце забега.
— Детектив, — шепчет Шагга, уже сумевший сесть в обнимку с электромагнитной бомбой. — Уходите…
Я смотрю на него и оскаливаюсь.
Мы оба понимаем, что он мне помешать не в силах… но Ильвинский понимает и то, что мешать ему я не собираюсь.
— По-го-ди, — выдавливаю наконец из себя я и встаю на ноги. Меня шатает и кренит как эсминец в штормовом море, но я всё же беру останки Линды на руки и перетаскиваю поближе к «Сяо Луну».
Смотрю на Шаггу.
— Она… кибер.
— Я заметил, — говорит Ильвинский не разжимая зубов.
— Мощности… этой бомбы, — я киваю на цилиндр, — Хватит, чтобы сжечь блоки памяти?
— Это СВЧ-печка, — Шагга сквозь боль широко улыбается, — Если не хочешь превратиться в жаркое, уходи, Стоун. Я дам тебе времени, сколько смогу, но не думаю, что это много. И… не беспокойся за свою подругу. Она отправится в свой ад… или рай.
— Рай, Шагга, — размазывая по лицу пот говорю я. — Рай. Он всех нас ждёт… просто каждого в своё время.
Террорист улыбается мне в след, а я бегу — потому что мне нет дела до красивых последних жестов.
Я успеваю спуститься на целый этаж строительных лесов, когда чувствую взрыв.
Увидеть его невозможно — но мой позвоночник пронзает будто раскалённым прутом.
Мгновенно раскалившиеся на руке часы явно подарят мне ожог, и я принимаюсь с бессмысленным матом расстёгивать браслет, обжигая вдобавок и пальцы.
Наконец часы содраны и улетают сквозь настил вниз, к земле.
Я баюкаю обожжённую руку и решаю никуда больше не ходить.
В конце-концов, конца света можно подождать и здесь.
Но он наступать не торопиться.
Впрочем, я тоже уже никуда не тороплюсь.
Ветер мягко подталкивает меня на шаг ближе к краю, заставив вцепиться в обрывок полиуглеродного троса, свисающего со стены.
Я принимаюсь наматывать его на руку — скорее машинально, чем по необходимости, и в это момент вижу, как над городом стелется рукотворный рассвет.
Переливающиеся полотнища ионизируемого воздуха, вычерченные остроотточенными карандашами лазерных лучей моргнули несколько раз и замерли, накрыв предрассветное небо крышкой рукотворного котла.
«Ионный щит», система противоракетной обороны — официально, и геофизическое оружие — на деле — устанавливается быстро.
Город, континент, мир опять попали в тень могущества — но этот пуск тени внеплановый.
Затем багровая пелена, закрывшая небо мерцает, дробясь миллионами мелких искорок и распадается совсем, без следа, открыв чистое, хоть и красное от начинающего восходить солнца небо.
Спектакль окончен.
И единственное, во что мне хочется сейчас верить — так это в то, что всё, мною увиденное, что-то означает.
22
Город расположен к западу от статуи Благоденствия, и поэтому самого процесса восхождения светила на дневной трон я не увидел. Солнце медленно вставало где-то за моей спиной, а Кэп-сити возникал из предрассветных сумерек — крыша за крышей, домоград за домоградом, погружаясь в праздничную рассветную дымку.
Я сидел на краю смотровой площадки, подложив под себя скомканный плащ — сказать по правде, он и для этого сейчас не годился — и тупо смотрел на проявляющиеся из тени — как фотографии на плёнке — здания.
Кольт сержанта Свэггера я отложил подальше от себя — живых на вершине статую не осталось, а получить пулю от перенервничавшего полицейского, элитара или солдата мне совершенно не улыбалось.
У меня в этом мире ещё было несколько дел, и я вдруг серьёзно задумался об отставке.
Но это тоже стояло где-то далеко на стреле времени — а пока я просто сидел на стальной плите, недалеко от мёртвых друзей и врагов и смотрел на город.
Штурмовая группа с военными знаками различия ворвалась на площадку с трёх сторон, явно ориентируясь на данные со спутника.
Во всяком случае, ко мне подскочило сразу четверо, не обращая внимания на многообещающе разбросанные по настилу тела — а ведь кто-то из них мог и притворяться!
