Пол Андерсон - Звездный лис
— Почему нет детей? — спросил Торнтон.
Эвери перевел вопрос Джугау и, выслушав ответ, сказал:
— Все дети в специальных… я думаю, их можно назвать яслями. Семейная организация здесь совершенно другая по устройству и функциям, нежели у нас.
Пробираясь через толпу, они подошли к входу в холм — большому искусственному туннелю десяти метров шириной и около трех высотой. Лоренцен заставил себя с трепетом войти внутрь. Увидит ли он вновь солнце?
Толстые колонны поддерживали потолок туннеля, уходящего в глубь холма со многими ответвлениями во все стороны. Воздух был прохладный и свежий: Лоренцен видел в стенах вентиляционные отверстия.
— Хорошие насосы, — прокомментировал Гуммус-луджиль. — И они используют электричество, — он кивнул на светящиеся трубки, размещенные на потолке и стенах. — Их технология не может соответствовать уровню восемнадцатого века.
— Чего и следовало ожидать, — сказал Эвери. — Многие технические изобретения в нашей истории были сделаны совершенно случайно. Если бы ученые прошлого тщательно изучили трубку Крукса, у нас задолго до 1900 года было бы радио и радар.
В коридорах стояла тишина, лишь слышался шелест воздуха в вентиляторах да топот ног. Туннель тянулся под уклон добрых полкилометра. Заглядывая в боковые проходы, Лоренцен решил, что они, очевидно, ведут в жилые помещения.
Главный ход заканчивался большой кубической пещерой. В ней было много входов, затянутых какой-то тканью, похожей на шерстяную.
— Подземный город, — с улыбкой проговорил Эвери.
— У них, кажется, не очень много художественного вкуса, — заметил Лоренцен. Все помещения были мрачными, очень чистыми, но без следа украшений.
Джугау что-то сказал, и Эвери перевел:
— Это новый поселок. У них не было времени обжиться тут. Это, скорее, военный пост. Мне кажется, женщины у них сражаются наравне с мужчинами.
— Выходит, они не все объединены? — проворчал фон Остен.
— Да, я понял, что на континенте существует несколько разных наций. Сейчас у них мир, они объединяются, но совсем недавно тут была серия ужасных войн, поэтому все нации сохранили армии.
Глаза немца сверкнули.
— Они могут снова начать.
— Сомневаюсь… даже если мы попытаемся помочь им в этом, — ответил Эвери. — Мне кажется, они не хуже нас знакомы с принципом «разделяй и властвуй».
Один из рорванцев жестом указал на два входа и что-то быстро проговорил.
— Мы почетные гости, — объяснил психолог. — Нас приглашают и просят чувствовать себя как дома.
Внутри помещение имело все тот же скупой вид. За каждой дверью находились две комнаты и ванная. Обставлены они были низкой каменной мебелью: стулья, диваны и столы. Очевидно, камень здесь был более привычным материалом, чем дерево. Еще тут была горячая и холодная вода, сливная система, нечто вроде мыла. Очевидно, в деревне была общая кухня.
Эвери ушел, разговаривая с Джугау и несколькими жителями деревни, которые казались представителями местной власти. Фон Остен осмотрел помещения, предоставленные людям, и вздохнул:
— Стоило забираться так далеко, чтобы увидеть это…
— А мне нравится, — возразил Торнтон. — Их аппаратура, общий вид и план поселения, образ жизни — это интересно.
Немец нахмурился и сел:
— Для вас, может быть. Что касается меня, то я пролетел тридцать тысяч световых лет и не вижу, что оправдало бы это путешествие. Нет даже доброй стычки в конце концов.
Гуммус-луджиль стал раскуривать трубку. Лицо его было печально.
— Да, я согласен. Без разрешения рорванцев селиться на их планете… Все путешествие теряет смысл. Мы не можем колонизировать планету, населенную сотней миллионов хорошо вооруженных туземцев с высокоразвитым военным искусством. Они устроят нам настоящий ад, даже располагая собственным оружием, а я готов держать пари, что очень скоро они усвоят и наше.
— Их можно покорить!
— Но какой ценой? Сколько жизней придется потратить? И все для блага нескольких миллионов человек, которых мы сумеем перевезти сюда. Парламент никогда не даст на это согласие.
— Ну… Рорванцев можно убедить… — сказал Торнтон, сам не веря в свои слова. И никто не верил. Раса, способная построить электрический генератор, не может быть столь глупа, чтобы позволить высадиться у себя дома нескольким миллионам агрессивных чужаков. Последствия этого они легко могут предвидеть.
Эвери вернулся примерно через час. Он старался выглядеть бодро, но голос звучал устало:
— Я говорил с местными вождями. Они отправили сообщение правительству своей нации. У них есть несколько телеграфных линий. Это новое для них изобретение. А правительство, несомненно, свяжется с другими. Нас просят немного подождать, пока они смогут прислать к нам своих ученых.
— Каковы шансы, что они позволят людям жить здесь? — спросил Гуммус-луджиль.
— Что я могу сказать? — пожал плечами Эвери.
— Это будет решаться официально, но вы знаете ответ не хуже меня.
— Да, думаю, знаю. — Инженер отвернулся, плечи его поникли.
Глава пятнадцатая
Остаток дня прошел в осмотре поселка. Тут было на что посмотреть. Гуммус-луджиль особенно заинтересовался двигателями. Ему сообщили, что они получают энергию от электростанции в горах. Он осмотрел и маленькую, но прекрасно оборудованную химическую лабораторию. Фон Остен ознакомился с арсеналом, который включал несколько больших самодвижущихся пушек, стрелявших пороховыми зарядами, различные гранаты, мины и экспериментальный незнакомый глайдер, который, несомненно, будет функционировать, когда его закончат. Торнтон перелистывал печатные книги, расспрашивал при посредничестве Эвери о состоянии рорванской физики — оказалось, что она дошла до уравнений Максвелла и сейчас работала над идеей радио. Лоренцен старался показать свой интерес и надеялся, что делает это успешно. Один из чужаков бросал на него взгляды, которые могли ничего не означать, а могли предвещать смерть.
Вечером состоялся банкет. Весь поселок собрался в украшенном главном зале за особо приготовленными кушаньями вперемежку с выступлениями музыкантов. Глава поселка произнес короткую речь о «руках, скрещенных в космосе», и Эвери ответил в том же духе. Лоренцен изобразил скуку, которую испытывал бы, если бы не понимал ни слова. Внутри у него все звенело от напряжения. Весь день продолжался этот фарс. Рорванцы задавали Эвери, вопросы об его нации, ее истории, науке, верованиях, намерениях — все, что с точки зрения астронома соответствовало нормальному интересу к людям. Но к чему этот торжественный обмен вопросами и ответами, если предполагалось, что только Эвери понимает их? Делалось ли это для Лоренцена, предупредил ли их Эвери, что астроном может знать больше, чем показывает? И если так, то насколько Эвери уверен в том, что знает Лоренцен?
