Евгений Гаркушев - Беспощадная толерантность (сборник)
Началось это после Большой Войны, которую мы все, пока еще все – проиграли. Как уж это случилось там – не мне судить. Я о войне не понимаю ничего. Я знаю, как положить ровную строчку, чтобы ниточка не торчала, или как сделать фасонные брюки на выход, чтобы ваша девушка смотрела на вас, как на единственного в мире мужчину. Да, в этом я действительно знаю толк, спросите любого. Но вот что там на войне – это мой Бриз сказать мог. В Большой Войне он управлял паровым цеппелином «Люфтландия». Тем самым, что первым был в высадке на Дальнем Архипелаге, помните? Не помните? У моего Бриза еще была медаль за мужество. Я очень гордился им, да… Когда он надевал форму воздушных сил, синюю с голубым кантом и прохаживался по улице под ручку с Плиской, сердце мое замирало от счастья. Мы ждали свадьбы. Я бы пошил ему такие брюки – ниточка к ниточке, шовчик к шовчику, весь мир бы смотрел только на эти брюки, уверяю вас. В то лето мне иногда даже снилось, как я сажусь за свою машинку, опускаю ногу на педаль, и ровной строчкой ложится шовчик на лучшие в целом свете свадебные брюки…
Так вот после Большой Войны пришли Тяжелые Времена. Оказалось, мы, пока еще мы все, потратили на гидро-гаубицы и паровые цеппелины так много, что не осталось на еду. И парней наших, общих наших парней пропало на войне так много, что некому стало работать. А к этому еще горечь поражения, и наши флаги сорваны, и моему Бризу по мирным соглашениям запретили носить форму и медаль… Не помните, кто сказал: лучше быть нищим стоя, чем богатым на коленях? Не помните? Жаль, хорошие слова. Так вот мы были нищими на коленях. Все мы. Пока еще все.
Сами понимаете, долго на коленях не простоишь. Тем более голодным. Хочется встать и найти немного еды, так как хочется кушать. А что делать, если еды нет? И если вокруг только нищие? Что вы говорите? Отнять? Да, наверное, так все и началось.
Мы долго не замечали странностей. Не хотели замечать. Впрочем, разве это были странности – так, детские забавы, не больше. Поначалу «они» всего лишь собирались в пивных, пили ячменное и шушукались о чем-то, отворачиваясь от нас. Потом они перестали отворачиваться, замолкали, едва мы приближались, будто заговорщики, и взгляды их стали злыми, непримиримыми. После они уже не приподнимали шляпы при встрече, а некоторые, самые молодые и самые голодные, кричали нам что-то о предательстве и о расплате. Мы старались вести себя терпеливо – каждый имеет право высказываться. Каждый имеет право на собственное мнение. Даже если оно не совпадает с твоим – прояви уважение.
И мы проявляли уважение. Когда они придумали себе игрушечную армию и принялись расхаживать по улицам в красной форме, это было даже забавно. Ночные шествия с факелами, когда будто огненная река течет по Вишневой за угол на Абрикосовую – да, мы все сбегались поглядеть на это зрелище. А как они маршировали! Они очень любили маршировать и топтали плац целыми днями, пока мы работали. А по выходным они устраивали парады на Ратушной площади. Я каждое воскресенье ходил смотреть на них и радовался, глядючи, что так красиво выходит, на загляденье просто. Бутылочные белые ботфорты и коричневые краги кавалеристов, синие пилотки моряков, белые портупеи и золотые аксельбанты летчиков! Ровно по струночке, слаженно, сомкнутым строем плечом к плечу под барабанный бой. Не моргнут, лица каменные, будто идут в атаку! Под гром военного оркестра – трубы начищенной медью горят, флейты заливаются, жезл оркестрмейстера вскидывается в такт. А папаша Кнут на трибуне у ратуши вскидывает руки и приветствует свои «железные бригады», как он их ласково называл, поднятой рукой. Красота! В такие минуты веришь, что все образуется.
В один из тех дней была в «Сельскохозяйственном вестнике» статья папаши Кнута, разъясняющая, кто такие «они» и кто такие «мы». Тогда вообще много чего писали. Нищим хочется поговорить, чтобы не слышать урчание пустого живота, – так я это объяснял себе. И нищие писали обо всем, чего нет: о вкусной и здоровой пище, о предсказаниях астрологов, о разумной жизни в океане, о скором конце света и о национальной политике. Каждый ведь может высказываться, к этому нужно относиться с уважением. К любому мнению.
На статью папаши Кнута мало кто из нас обратил внимания. Однако скоро нам стали кричать на улицах о том, что они это они, а мы это мы. Кричали, конечно, в основном мальчишки из «железных бригад», потому что они обожали папашу Кнута. Потом стали кричать и другие, постарше и помладше, даже домохозяйки. Мы, конечно, молчали – каждый ведь может высказываться, это нужно уважать, чужое мнение нужно выслушать, да.
К тому же дело шло к выборам, а на выборах – ну, чего только не наговорят, согласитесь. Папаша Кнут стал все чаще появляться со своими статьями в «Сельскохозяйственном вестнике», где подробно уже излагал, почему мы это мы, а они это они, какова разница между нами и в чем мы перед ними виноваты. Оказалось, Большая Война была проиграна именно потому, что мы их предали перед самой Великой Победой – заключили за их спинами Позорный Мир. Из этих статей хотя бы стало понятно, о каком предательстве кричали они нам на улицах. Однако каждый имеет право высказываться, и чужое мнение нужно уважать… Я это уже говорил, да?
Так вот, чем ближе к выборам, тем основательнее проводились парады и ширились факельные шествия. Тем чаще появлялся в «Сельскохозяйственном вестнике» папаша Кнут с новыми обличительными статьями. И тем громче звучали его слова о предательстве и возмездии. О том, что мы давно готовили нападение на «них», а Большая Война послужила хорошим поводом к этой подлости. И что мы должны ответить за свое двуличие. Я читал его статьи и недоумевал, ведь я и не думал никого предавать, я всего лишь шил брюки. И мой Бриз не собирался предавать – он воевал бок о бок с ними. И все мы проиграли в войне, все поровну. Однако я не возражал, ведь каждый может высказать… Вы это слышали уже? Извините.
В то время многие читали «Вестник». А что еще делать нищим? И многие благодарили папашу Кнута, писали, что прозрели и теперь уж точно видят, кто виноват в поражении и что делать дальше.
В день выборов, а это было последнее воскресенье августа, как сейчас помню, погода стояла чудесная, было уже не жарко, по небу плыли нежные такие облачка, как барашки на выгуле. Подавляющим большинством голосов папаша Кнут был избран бургомистром. И заслуженно избран – он ведь дал людям надежду, сказал, что теперь они не будут нищими и поднимутся с колен, а это очень важно для нищих, поверьте. Именно так и сказал. Потому я и сам за него голосовал. Он обещал порядок и славу. А то, что он говорил о нас – так это каждый имеет право высказ… Да, да, я говорил уже это, Вы правы.
