Сергей Лексутов - Полночный путь
— Если провалитесь, хватайтесь за жерди… А ты, Ярец, путь прокладывай ближе к правому берегу; там глубина небольшая, и промоин с полыньями не бывает…
Ярец мотнул головой, поерзал на облучке, разобрал вожжи. На лед съезжали осторожно, шажком, кони прядали ушами, но шли, не артачились. Звяга, только выехал на лед, весело крикнул:
— Кони идут на лед, не артачатся, значит — крепок!..
— Погоди радоваться… — урезонил его Шарап. Он чутко прислушивался, низко склонившись, но предательского потрескивания слышно не было.
Реку перевалили благополучно, и, зная, что под берегом воды едва по пояс, Шарап крикнул:
— Ярец, давай рысью!..
Дело сразу пошло веселее; кони взбодрились, снегу на льду было не слишком много, так что подковы изредка выбивали и ледяную крошку. Подковы были новые, шипы еще не стерлись, так что кони не скользили. Поглядывая на мелькающие ивы, Шарап взбодрился; теперь уж погоня не настигнет, даже если она и пыхтит где-то за спиной.
Еще не начало смеркаться, как показался убогий постоялый двор. Уставшие кони шагом втащили сани на откос. Въехали в ворота — на крыльцо уже выскочил хозяин, засуетился. Шарап слез с саней, подошел к крыльцу, сказал:
— Готовь еду на всю ораву, а мы пока коней распряжем. Да, еще; с нами бабы, да малые — им в горнице постелишь, а мы уж — на вольном воздухе… Да скажи работникам, чтоб выволокли три мешка овса…
Пока распрягали, да накрывали спины коней попонами, два работника вытащили из амбара мешки с овсом. Надеть на морды четырем десяткам лошадей торбы с овсом, дело долгое. Однако с помощью подмастерьев и старших детей справились довольно быстро, и пошли в горницу. В просторной горнице было тесно от многочисленных постояльцев. Младшие, уже раздетые чинно сидели по лавкам, осоловело моргали сонными глазами. Женщины помогали стряпухе готовить обильный ужин. Шарап скинул полушубок на лавку у двери, прошел к столу, сел на лавку, рядом примостились Звяга с Батутой. Из угла к ним пробрался небогато одетый мужичок, осторожно присел на лавку, спросил, настороженно переводя с одного на другого хитрый, лисий взгляд:
— Откуда и куда путь держите?..
— А тебе какое дело? — неприветливо осведомился Шарап.
Мужичок сразу как бы увял, и уже привстал, уходить, но Батута примирительно выговорил:
— Беженцы мы… Я — кузнец, а это — купцы…
— А-а-а… — протянул мужичонка. — То-то я смотрю, лошадей у вас много…
— Глазастый ты… — добродушно протянул Звяга. — Видать, много тебе двух глаз…
Мужичок испуганно забормотал:
— Да я — ничего… Так только — любопытно стало…
Батута спросил:
— Ну, а ты кто?
— Купец я… — торопливо ответил мужичонка.
— Уж не на Киев ли идешь? — недобро усмехаясь, спросил Шарап.
— Какой Киев?! — взвыл мужичонка. — Нет больше Киева! Разорили подчистую… В Смоленск теперь за товаром придется ходить…
Шарап спокойно выговорил:
— Ну вот, теперь с тобой все ясно стало… Мы как раз беженцы из Киева. Дома наши спалили, вот только добро мы уберегли по захоронкам, теперь в Чернигов идем, на жительство. Как, вашему князю не лишними покажутся; кузнец, знатный оружейник, да два купца именитых? — зачем соврал, Шарап и сам не знал, но чем-то его отталкивал этот купчик с лисьим взглядом.
Тем временем на столы начали подавать яства. Сидящий рядом Ярец яростно засопел, шумно сглотнул слюну. Звяга весело спросил:
— Ярец, а ты б целого барана мог съесть?
Ярец, не отрывая взгляда от огромной миски с мясной кашей, пробормотал:
— Да запросто… — миса еще не утвердилась на столе, а он уже вонзил в дымящуюся горку ложку.
Но тут со двора послышался топот многочисленных коней, звон сбруй, веселые голоса. Шарап как бы невзначай огладил ладонью рукоять меча, и уставился на дверь. Но вновь прибывшие входить не спешили, судя по звукам, доносящимся из-за двери, они спокойно расседлывали коней. Шарап поманил случившегося поблизости хозяина постоялого двора, тот с готовностью подбежал. Ухватив за полу меховой безрукавки, Шарап заставил его склониться пониже, спросил зловеще:
— Ты почему не сказал, что дружинников ждешь?
— Каких дружинников?! — взвыл благим матом хозяин. — То мои постояльцы, второй месяц живут. Нынче на охоту ездили. Платить-то за постой им нечем…
Тем временем распахнулась дверь, вошедший громогласно рявкнул:
— Хозяин!.. — и осекся, обводя настороженным взглядом горницу. Приглядевшись, нерешительно выговорил: — Шарап, ты ли это?..
Шарапу почудилось что-то знакомое в лице под низко надвинутой на лоб шапкой. Он нерешительно протянул:
— Неужто Гвоздило?..
— Я самый! — взревел сотник, кидаясь вперед.
Он искренне, от души, обнял Шарапа, Звягу, хлопнул по плечу Ярца, уважительно поздоровался с Батутой, присел к столу, откинув с плеч на лавку короткий полушубок. Ошеломленные столь неожиданной встречей, не знали, с чего начать разговор. Тут в горницу ввалилось еще с десяток дружинников покойного князя Романа. Долго, шумно здоровались со старыми знакомцами. Наконец, угомонились, принялись за еду. Умяв миску каши, с добрым кусом мяса, Шарап принялся за щи, заедая их пирогами с капустой. Гвоздило не отставал от него. Наевшись, и приняв от женщин по кружке меду, наконец повели разговор. Шарап спросил:
— Ты как здесь? Ты ж в Чернигов наладился?..
Гвоздило посмурнел, неохотно проворчал:
— Прежде чем в Чернигов налаживаться, надо было порасспросить кое-чего про черниговского князя… Мы приехали, насчет службы сговорились, но как только князь узнал, что мы против Рюрика бились — приказал нас вязать. Еле вырвались, три десятка у черниговских ворот оставили…
— Што так?.. — изумленно уставился на него Шарап.
— А то… Рюрик позапрошлую зиму в Чернигове зимовал! И князь черниговский давно у него в союзниках и побратимах ходит…
— Да ну-у… — недоверчиво протянул Шарап. — Серик сказывал, что когда они на печенегов шли, Рюрик впереди войска в низовья Днепра шел. А летом мы его сами в Суроже видели…
— Это он петли петлил, как заяц… Нешто зимой, без припасов можно до половецких городов дойти? Зиму он в Чернигове провел, а потом по Дону спустился еще по высокой воде. Вот и оказался вперед вас в Суроже.
— Та-ак… — Шарап задумчиво отхлебнул из кружки. — Выходит, нам в Чернигов пути нет…
— А чего ты забыл в Чернигове?
— Да не в Чернигов мы, а через Чернигов в Северские земли идем…
— Ага… А Киев чего?
— А Киев — того… Нет больше Киева. Разорен дотла…
— Да ну-у?! — Гвоздило неподдельно изумился.
