Blackfighter - Черный истребитель
Эсбэшник взвесил все возможные приятные и неприятные последствия, и решил, что не особенно рискует.
— Боюсь, что эти данные засекречены и от нас.
— Входи в систему, — скомандовал Рин, не опуская ствол. — Главное — войди, с остальным разберемся.
— Ну, хорошо, — не особо веря в успех, сказал эсбэшник. Рин подошел к нему вплотную, развернув за плечо, подтолкнул к терминалу. Лейтенант набрал что-то. Рин внимательно следил за вводимыми командами.
— Так, теперь подвинься.
Рин навис над клавиатурой, помедлил, потом лихорадочно забарабанил по клавишам.
— Так, так, так… Ну, лейтенант, извольте. Честно не буду смотреть в файл.
Эсбэшник посмотрел на экран терминала, ошеломленно присвистнул.
— Сильно…
— Печатайте, — сказала Кэсс.
На ее глазах подтвердилась легенда — не было той системы защиты, которая остановила бы персонал Техслужбы. Особенно, учитывая, что разрабатывали ее ближайшие коллеги Рина.
Печатное устройство выплюнуло единственный лист.
— Как договаривались… — сказал лейтенант. — Господа, надеюсь, мое имя не будет фигурировать…
— В случае неудачи — само собой. Иначе — думаю, вы и сами не захотите остаться инкогнито.
Уже после того, как лист был распечатан, эсбэшник вдруг решил пойти на попятный.
— Отдайте, — протянул он руку. — Отдайте, я не имел права!
— Разряд захотел? — дернул щекой Рин, вновь поднимая руку со стволом.
— Рин, — предостерегающе сказала Кэсс. — Не пугай мальчика.
Слово «мальчик» добило эсбэшника. Он вскинул голову, сжал губы в линию, видимо, сосчитал про себя до десяти.
— Капитан! — попытался возмутиться он после паузы.
Кэсс спрятала лист под китель, накинутый ей прямо поверх летного костюма.
— Милый мой лейтенант Росхар-Лэнн, — вздохнула она. — Вы можете попытаться отобрать у меня распечатку силой. И у всех у нас будут неприятности. А можете подождать. И ваша помощь не останется без награды…
— Проклятие… — лейтенант смахнул со стола какие-то распечатки и папки. Лицо его постепенно расплывалось от подступающих слез. — Проклятие!
Кэсс задумчиво смотрела на мальчишку, который по возрасту годился бы ей не во внуки, в правнуки. Да, поступили с ним не очень-то красиво, тем не менее, у него была возможность вызвать охрану, пока Рин ковырялся с базой данных. Но любопытство и желание сделать гадость коллеге победили, а теперь было уже поздно. И вовсе ей не было его жалко, презрение к СБ въелось в плоть и кровь, но все же она протянула руку и остановила очередное размашистое движение руки лейтенанта, грозившее снести монитор.
— Возьмите себя в руки, лейтенант, — по возможности мягко посоветовала она. — Благодарю вас.
Еще день назад ей казалось, что она никогда в жизни, под дулом лучевика или из лучших чувств, не скажет слов благодарности офицеру СБ. Но вот — сказала же. Пусть не вполне искренне, но все-таки сказала. Расследование дела о несуществующем шпионе дало ей много опыта. Крайне интересного нового опыта.
За дверью Кэсс достала листок, пробежала его взглядом.
— Так и есть, — ткнула она пальцем в одну из первых строк. — Ты был прав, Рин.
Она даже не опоздала к назначенному на десять финальному совещанию.
— Итак, готовы ли вы назвать мне имя? — без приветствия, даже без кивка спросил ее прямо у дверей Эскер.
Кэсс спокойно прошла мимо него, села на стул. Полковник переместился туда, где всегда стоял при ее разговорах с Эскером — Кэсс за спину.
— Итак? — заложил руки за спину Эскер. — Вы готовы назвать мне имя предателя?
— Нет, — коротко ответила Кэсс.
— Значит, я подписываю приказ о глубоком сканировании?
— Нет.
— Так вы назовете мне это имя? — приподнял брови штаб-капитан.
— Нет, — покачала головой Кэсс.
— Полковник Конро, — поднял голову Эскер. — Прикажите ей отвечать, кажется, тут явный бунт.
— Отвечайте, капитан, — похлопав ее по плечу, сказал Полковник. — Отвечайте всю правду.
— Среди моих людей предателей нет. Нет, — в четвертый раз с удовольствием выговорила она вкусное слово.
— А вы упрямы, капитан Кэрли Ши-Хэй. Почти как ваш брат. Это у вас, видимо, семейное… — с издевательской улыбкой сказал штаб-капитан.
Полковник снял руку с ее плеча. И тогда она поднялась — рывком, и схватила штаб-капитана за грудки. Полковник что-то предостерегающе крикнул, но Кэсс было все равно. Эскер пытался оторвать от себя ее руки, но она ударила его коленом в пах, он невольно согнулся, колено ударило в лицо, а сложенные в «замок» руки опустились на основание черепа. Раздался хруст. Кэсс оглянулась на Полковника — на лице его были только понимание и скорбь, и с этой скорбью на лице он нажал на кнопку вызова охраны, и через минуту она уже лежала на полу, беспомощно распластавшись и не имея возможности сказать даже слова после удара парализатора…
Кэсс вздрогнула. Ничего не было, померещилось — она по-прежнему сидела на стуле, и рука Полковника по-прежнему лежала на ее плече.
— Вы что же это… — медленно, словно во сне, сказала она, распахивая глаза и чувствуя, как лицо невольно складывается в детскую гримаску наивного удивления. — Вы это все мне назло затеяли?
Не было больше ни слов, ни эмоций, только это бесконечное, невыразимое, какое-то беспомощное даже изумление. Кэсс смотрела на Эскера жадным взглядом, стремясь рассмотреть его получше, увидеть что-то за тонкими чертами лица и ладно сидящим мундиром, то, что заставляет людей совершать вот такие вот поступки. И не могла найти этого — какой-то дополнительный орган, или какой-то особенный контур, или что-то в лице, в глазах, в жестах; не было ничего такого, что явственно отличило бы штаб-капитана Эскера Валля от всех прочих людей.
И тогда она положила на стол тонкий лист пластика, который до сих пор держала в руке.
— Вот, Эскер. Прочтите.
Штаб-капитан презрительным жестом взял листок, наскоро пробежал глазами, хмыкнул.
— Я не вполне понимаю, как вы добрались до моего личного дела, но что это вам дает?
— Все просто, Эскер. Все просто, — устало сказала Кэсс. — Вы с Алгеды. Мы с вами земляки, так уж сложилось. А ваш так называемый партизан был отравлен «белой солью». Нужно родиться и вырасти на Алгеде, чтобы знать об этом яде. Он не популярен в Империи. И только вы один из всех, кто входил с ним в контакт, родом оттуда. И отравили вы его загодя; «белая соль» действует примерно двадцать часов.
— Это бред, — швырнул на пол листок Эскер, меняясь в лице. — Болезненный бред.
— Эскер, — укоризненно спросила Кэсс. — Зачем вы отравили бедного дедушку?
