Филип Дик - Король эльфов. (Сборник)
Когда Тагоми вернулся с таблеткой и стаканом воды, Бэйнс произнес:
— Видимо, мне действительно придется пожелать вам спокойной ночи и отправиться в гостиницу. Если не возражаете, мы могли бы встретиться завтра. Кстати, я хочу кое-что уточнить. Вам не говорили о третьем лице, которое примет участие в наших беседах?
Мелькнувшее в глазах Тагоми удивление тут же сменилось беззаботным выражением.
— Мне об этом ничего не известно. Было бы интересно узнать.
— Этот человек с Родных островов.
— Вот как? — На сей раз Тагоми не выдал своего удивления. Он вполне владел собой.
— Это пожилой бизнесмен, отошедший от дел, — пояснил Бэйнс. — Путешествует морем и уже две недели в пути. У него отвращение к полетам.
— Видимо, чудаковат, — заметил Тагоми.
— Он по-прежнему в курсе всего, что касается экономики Родных островов, и может предоставить нам необходимую информацию. Наверное, мы могли бы обойтись и без его услуг, но при его участии наша беседа окажется более плодотворной.
— Да, — кивнул Тагоми, — скорее всего, его помощь будет не лишней. Я два года не был на Родных островах и плохо представляю, как обстоят дела с рынком сбыта.
— Вы хотели дать мне таблетку?
Опешив, Тагоми опустил глаза и увидел, что таблетка и стакан еще у него в руках.
— Простите. Это очень сильнодействующее средство, заракаин. Его выпускает фармацевтическая фирма в Китайском Регионе. — Протягивая Бэйнсу таблетку, он добавил: — Не вызывает привыкания.
— Возможно, этот пожилой господин напрямую свяжется с вашим Торгпредством. Чтобы ему не отказали в приеме, я, на всякий случай, напишу его имя. Мне не приходилось с ним встречаться, но, по моим сведениям, он глуховат и эксцентричен. Я бы хотел быть уверенным, что с ним обойдутся вежливо. — Казалось, Тагоми понял, что Бэйнс имеет в виду. — Он любит рододендроны и будет просто счастлив, если кто-нибудь из ваших людей в течение получаса, пока мы готовимся к беседе, поговорит с ним о рододендронах.
Бэйнс проглотил таблетку, запил водой и вытащил авторучку и блокнот.
— Мистер Шиньиро Ятабе, — прочитал Тагоми и бережно положил записку в бумажник.
— И еще одно.
Мистер Тагоми замер с пиалой у рта.
— Деликатный нюанс. Видите ли, этот джентльмен... несколько стеснен в средствах. Ему под восемьдесят. В конце карьеры некоторые из его предпринимательских затеи оказались неудачными. Вы понимаете?
— То есть, он теперь не богат, — сказал Тагоми, — вероятно даже, живет на пенсию.
— Именно. И пенсия плачевно мала. Поэтому ему приходится немного... подрабатывать.
— Нарушая некоторые мелочные постановления, — подхватил Тагоми. — Ох, уж это мне Родное правительство и его чиновники-бюрократы. Я понял вас. Пожилой джентльмен получает за консультации гонорар и не отчитывается перед Департаментом пенсий. А для этого нужно, чтобы мы никого не ставили в известность о цели его визита. Пусть считают, что он приехал сюда отдыхать.
— Вы искушены в житейских делах, — улыбнулся Бэйнс.
— Я сталкивался с подобной ситуацией. К сожалению, наше общество еще не решило проблему стариков. А их число растет по мере совершенствования медицины. У китайцев мы научились чтить и ценить старость. В этом отношении немцы вызывают у нас... Я слышал, они уничтожают старых.
— Немцы... — промямлил Бэйнс и снова потер виски.
— Вы родом из Скандинавиии и, несомненно, часто бываете в Festung Europa. Даже сюда прилетели из Темпельхофа. Там к ним такое же отношение? Что вы, нейтрал, об этом думаете?
— Простите, я не понял, — пробормотал Бэйнс. — Какое отношение? К кому?
— К старым, больным, слабым, умственно неполноценным и так далее. «Какой прок от новорожденного?» — спросил когда-то известный англо-саксонский философ[25]. Я запомнил этот вопрос и многократно задумывался над ним. В общем-то никакого прока, сэр.
Бэйнс что-то невнятно пробормотал.
— Человек не должен служить орудием для удовлетворения нужд ближнего, — сказал японец. — Разве не так? — Он наклонился к мистеру Бэйнсу: — А какова точка зрения нейтрала?
— Не знаю, — сказал мистер Бэйнс.
— Во время войны я занимал незначительный пост в Китайском Регионе, — сообщил мистер Тагоми. — Там, в Ханькоу, находилось поселение евреев, интернированных правительством Империи. Они жили на средства американской благотворительной организации Джайнта. Нацистский консул потребовал, чтобы мы их уничтожили. Помню ответ моего начальника: «Это противоречит нашим представлениям о человечности». Требование посла было отвергнуто как варварское. На меня это произвело впечатление.
— Понимаю, — пробормотал мистер Бэйнс. «Прощупывает?» — подумал он и насторожился. Ему стало легче, голова не болела, мысли перестали путаться.
— Нацисты всегда считали евреев не-белыми, азиатами. Но никто из высокопоставленных японцев, даже членов Военного Кабинета, не разделял этого мнения. Я никогда не беседовал на эту тему с гражданами Рейха, с которыми мне доводилось...
— Простите, но я не немец, — перебил его Бэйнс, — и вряд ли могу говорить за них. — Он встал и направился к выходу. Задержавшись в дверях, произнес: — Завтра мы возобновим нашу беседу. А сейчас прошу меня простить. Что-то голова плохо соображает. — На самом деле голова соображала прекрасно. «Надо убираться отсюда, — решил он. — Этот человек слишком круто за меня взялся. Наверное, мои донкихотские разглагольствования в ракете Люфтганзы каким-то путем дошли до японцев. Зря я разболтался с этим, как его... Лотце. Зря. Но сейчас поздно жалеть.
Напрасно я ввязался в это дело. Не подхожу я для него. Совсем не подхожу.»
Тут его мысли приняли иное направление.
«Швед вполне мог разговаривать с Лотце в таком духе. Все в порядке. Я не допустил промашки. Пожалуй, я излишне осторожничаю. Не могу избавиться от привычек, выработанных на прошлом задании. Здесь о многом можно говорить открыто. К этому еще надо привыкнуть.»
Но этому противилось все его естество. Кровь в венах, кости, мышцы. «Открой рот, — твердил он себе. — Скажи что-нибудь. Любой пустяк. Выскажи свое мнение. Не молчи, если не хочешь уйти ни с чем...
— Возможно, ими движет некий подсознательный архетип[26], если вспомнить Юнга.
Тагоми кивнул.
— Понимаю, я читал Юнга.
Они пожали друг другу руки.
— Простите мою назойливость, — произнес Тагоми, спеша распахнуть перед Бэйнсом двери. — За философскими рассуждениями забыл о правилах гостеприимства. Прошу. — Он крикнул что-то по-японски, и отворилась парадная дверь. Появился молодой японец, отвесил легкий поклон и взглянул на Бэйнса.
![Филип Дик - Король эльфов [сборник рассказов]](/uploads/posts/books/62823/62823.jpg)
