Филип Дик - Обман Инкорпорэйтед (сборник)
Карл стоял лицом к огромному поместью, которое было территорией и собственностью Компании. Оно тянулось на много миль вдаль, упираясь в горы на горизонте.
– Видишь? Мили и мили строений и оборудования, кучи шлака, карьеры, шахты. Все брошено. Никого нет. Совсем никого. Здания пусты. Фабрики, целые мили подземных выработок и рудников. Мы с тобой можем делать все, что угодно. Можем войти внутрь и описать весь пол, если нам так захочется. Нормы и правила ничего больше не значат. Здесь никого нет, кроме нас.
– Никто нас не остановит, – добавила Барбара.
– Немецких солдат тоже никто не останавливал. В том-то все и дело. Они творили, что хотели.
– Но какое это имеет значение? – спросил Верн. – Все равно законы и правила искусственны. Они хороши лишь до тех пор, пока есть кому насаждать их. А здесь никого нет. А значит, они бессмысленны. Они и были простыми условностями. Не надо путать их с внутренним моральным императивом. Это были просто правила, и все. Придуманные людьми. Они возникли, а теперь их опять нет. Китайцы придумают свои.
– Наверное.
– Ну, так забудь об этом. В конце концов, это была твоя идея. – Верн подцепил ломом верхнюю доску и стал тянуть. – Вот так…
– Давайте я помогу.
Они стали тянуть вдвоем. Вскоре дверь была освобождена от досок, которые сложили на крыльце у перил.
– А теперь, – сказал Верн, переводя дух, – начинается настоящая задача. – Он подергал дверь. – Заперто.
– Плохо, – сказал Карл.
– Попробуем черный ход. Если и там закрыто, взломаем.
Они спустились по ступенькам и обошли дом со стороны. Вдоль дорожки росли цветы и овощи, растения всех сортов и видов, изумительная мешанина которых простиралась во всех направлениях. Там были анютины глазки, бегонии, тюльпаны, арбузы, морковь, ревень и орхидеи, все вперемешку, без порядка, посаженные, казалось, только для того, чтобы занять свободное место.
– Какая эклектика, – сказал Карл.
– Бардак, – буркнула Барбара. – Разве можно так сажать!
Они подошли к задней двери. Верн с Карлом расшатали доски и сложили их стопкой.
– Сейчас попробуем, – сказал Верн. Он повернул ручку. Дверь открылась. Он исчез внутри.
Карл повернулся к Барбаре.
– После вас.
– Спасибо. – Она вошла, взволнованный Карл за ней. Они оказались в сенях, где стояли тазы для стирки. Верна нигде не было видно.
– Где вы? – позвал Карл.
– Я здесь. – Верн оказался в кухне. Барбара и Карл пошли на голос. И замерли в изумлении.
– Господи боже, – сказал Карл.
Кухня была заполнена всевозможными принадлежностями для готовки. Между ними почти негде было ходить. В одном углу из-за холодильника высовывалась громадная, начищенная до блеска плита. На всех столах и стульях стояли миксеры, блендеры, вафельница, автоматический тостер, бесчисленные белые и серебристые формы разного размера и предназначения.
– Многими из этих вещей никогда не пользовались, – сказал Верн. – Они еще в упаковке.
Вдоль одной стены стояли упаковочные ящики, лежали доски, гвозди, высились кучи упаковочной стружки, рулоны оберточной бумаги и мотки бечевки.
Карл взял в руки предмет из хромированной стали с висящим из него электрическим шнуром.
– Что это?
Барбара взглянула на ярлычок.
– Это электрическая взбивалка для яиц.
Верн пнул один из ящиков.
– Кто знает, что там внутри? Может, еще взбивалки?
– Наверное, много разного.
Они вышли из кухни и оказались в столовой. Посреди комнаты стоял тяжелый дубовый стол, покрытый тонкой скатертью. Рядом с ним, у стены, был буфет со стеклянными дверцами.
Барбара потянула на себя дверцу.
– Вы только взгляните.
Верн подошел и встал рядом с ней. Буфет был полон тарелок. Старинных тарелок, в паутине позолоты по краям. Барбара вынула из шкафа хрустальный графин с пробкой, подняла его к свету.
– Здесь этой красоты на миллион долларов, наверное, – сказала она.
– Вряд ли. – Верн взял одну тарелку и повернул ее клеймом вверх. – Ранняя Америка. Кое-чего стоит. Может, не так много, но достаточно. – Он поставил тарелку на место.
Карл подошел к двери.
– Идите сюда!
– Что там?
Карл исчез за дверью. Верн пожал плечами. Барбара закрыла буфет, и они последовали за Карлом. И оказались в библиотеке. Карл с выпученными глазами и открытым от изумления ртом озирался по сторонам.
– Смотрите! – сказал он. – Вы видите?
Верн потер подбородок.
– Неужели он все их прочел?
– Неужели кто-нибудь может прочесть их все? – отозвалась Барбара.
Все стены библиотеки, вокруг них и над их головами, были покрыты полками, а на полках, сколько хватал глаз, стояли книги, книги и книги. Верхние были так далеко, что приходилось запрокидывать голову, чтобы их увидеть, в глазах плыло, и потолок казался невозможно далеким. Верн протянул руку и наугад снял книгу с полки у себя над головой. Передал ее Карлу.
– Посмотри, – шепнул он.
Карл раскрыл книгу. Она оказалась невероятно древней, это был средневековый иллюминированный манускрипт, желтый пергамент страниц трещал, когда их переворачивали. Он повернул книгу – тяжелая.
– А вот еще, – прошептал Верн. Там тоже стояли ящики, большие упаковочные ящики из дерева, перевязанные сплетенной проволокой. Из ящиков торчали клочья соломы. Некоторые были полуоткрыты. Внутри лежали книги, совершенно новые, их никто никогда не вынимал.
– И все это для нас, – сказал Карл, пораженный.
– Не совсем. Не навсегда, на время. Причем ненадолго, на неделю или около того. Совсем ненадолго.
– За неделю много не прочитаешь, – сказала Барбара.
Карл вытянул с полок еще несколько книг и раскрыл их. Потом поставил назад и стал смотреть вверх. Смешение цветов на обложках книг производило эффект движения: ряды книг будто раздвигались, чем выше, тем дальше. А еще ему казалось, что количество книг растет, увеличиваясь прямо у него на глазах. Как будто он смотрел не в тот конец телескопа. Заставленные книгами стены расходились все быстрее и быстрее, пока ему не начало казаться, что все книги в мире, толстые и тонкие, романы и рассказы, эссе и научные труды, все, что человек когда-либо излагал на бумаге, собрались здесь, в старомодном новоанглийском доме, в одной его комнате.
– У меня от них голова кружится, – сказала Барбара. – А как, интересно, забираются наверх?
– По какой-нибудь лестнице. – Верн вышел из комнаты. Карл и Барбара за ним.
– А это что такое? – спросил Карл. Они вошли в какую-то мастерскую, наполненную предметами, машинами и моделями разного рода, образцами, выставочными экземплярами и витринами.
– Телевизионный аппарат, – сказала Барбара.
