Джон Варли - Фея
— Нет-нет, ты меня любишь. Даже это твое обличье, твое разумное лицо любит меня титанидской любовью — неизменной, но слишком большой, чтобы отдать всю ее кому-то одному. Ты так мне и говорил, когда бывал безумен. Еще ты говорил, что твоя разумная часть этой любви не признает.
— Этот псих тебе лгал!
— Нет, ты не станешь мне лгать.
— Но я здесь как раз потому, чтобы от всей этой дури излечиться! — в растущем отчаянии воскликнул Крис.
— Я знаю, — простонала Валья, опять готовая вот-вот залиться слезами. — Я так боюсь, что Гея тебя излечит и ты уже никогда не узнаешь, как ты меня любишь!
Крису подумалось, что более безумной беседы трудно себе представить. А может, он вообще сумасшедший — все время. Это тоже лежало в пределах возможного. Но ему совсем не хотелось видеть Валью плачущей. Она действительно ему нравилась — и вдруг сопротивление потеряло всякий смысл. Он поцеловал ее. Титанида мгновенно откликнулась, тревожа его своей силой и страстью, затем помедлила и приложила губы к самому его уху.
— Не беспокойся, — сказала она. — Я буду нежной.
Крис улыбнулся.
Хотя это оказалось непросто, со временем ему удалось соорудить перевязь, на которой с удобством могла отдыхать Валья, пока ее ноги восстанавливались. Довольно долго пришлось искать три достаточно длинных и прочных шеста среди чахлых кустарников, которые в пещере сходили за деревья. Когда Крис их нашел, то быстро смастерил высокий треножник. Веревки как раз хватило, чтобы сделать перевязь и обмотать ее ненужной в теплой пещере одеждой. Валья осторожно подтянулась на руках, и Крис просунул ее ноги в петли. С удовлетворенным вздохом титанида устроилась поудобнее. И впоследствии большую часть времени проводила именно так, когда ее передние копыта болтались в нескольких сантиметрах от земли.
Но далеко не все время. В перевязи не получалось заниматься фронтальной любовью, а эта забава быстро сделалась существенной частью их жизни. Вскоре Крис уже недоумевал, как же он так долго без этого обходился, а затем понял, что, конечно же, не обходился — он все время занимался любовью с Вальей. Теперь ему казалось, что, скорее всего, он впал бы в отчаяние, доведись ему заголодать среди такого изобилия. Даже молоко Геи стало лучше на вкус, и Крис считал, что дело тут в его настроении, а не в таковом у Ее Величества.
Валья была совсем непохожа на человеческих женщин. Бесцельно было бы даже пытаться судить, лучше она или хуже, — просто она была другой. Ее переднее влагалище в пределах всех допусков подходило Крису слишком точно, чтобы это можно было считать результатом какого-то невероятного совпадения. При таких мыслях ему почти слышалось, как Гея хихикает. Славную шутку сыграла она с человечеством, устроив все так, чтобы первые же разумные негуманоиды, с которыми земляне встретились, могли играть в те же игры, что и они, и с той же экипировкой. Валья была просторным, сочным игралищем — от кончика ее широкого носа через целые акры крапчатой желтой кожи до мягких подушечек над копытами ее задних ног. Ласки ее рук, тяжесть ее грудей, вкус ее кожи, рта и клитора казались — по большому счету — вполне человеческими. И в то же время титанида была такой непривычной со своими выпуклыми коленями, гладкими и твердыми мышцами спины, бедер и ляжек. А особенно — с ошарашивающим явлением ее пениса, когда тот влажным выскальзывал из складки. Когда же Крис целовал ее в ложбинку меж выразительных ослиных ушей, Валья пахла женщиной.
Поначалу Крис неохотно признавал присутствие большей части ее тела. Пытался притворяться, что титанида существует только от головы до переднего паха и игнорировал все, как ему казалось, сексуальные излишества. Постепенно Валья нежно подвела его к опробованию удивительных возможностей своих остальных двух третей. Отчасти колебание Криса объяснялось тем упорным недомыслием, с которым он боролся, находя его у других, и не понимал, что сам его разделяет: поскольку часть тела Вальи конская, стало быть отчасти она лошадь, а с животными заводить интимную близость не следует. Подобные рассуждения пришлось отбросить. Причем это оказалось на удивление просто и легко. Во многих отношениях в Валье было меньше конского, чем в Крисе обезьяньего. Еще один барьер как бы устанавливался самой Вальей — она была гермафродитом (хотя афрогермодит представлялось более точным определением, ни одно из них не подходило для точного определения титаниды). Крис никогда не страдал гомосексуальностью. Валья же заставила его понять, что, пока он занимается любовью с ней, это и другие подобные слова просто лишены смысла. Она оказалась всем сразу, и не имело значения то, что ее задние половые органы были столь велики. Крис давно понял, что совокупления — лишь малая часть любовных игр.
Титанидские костыли представляли собой длинные, прочные шесты с обитыми тканью полумесяцами на одном конце, чтобы точно подходить к подмышкам — то есть мало чем отличались от типа, тысячелетиями использовавшегося людьми. Крису не составило труда смастерить пару.
Поначалу Валья проходила лишь по пятьдесят метров и отдыхала. Затем одолевала то же расстояние обратно до палатки. Вскоре она почувствовала, что может осилить больше. Тогда Крис свернул палатку и упаковал все себе на горб. Пришлось тяжко, особенно с шестами треножника Вальи для перевязи. Не будь низкой гравитации, никогда б ему на такое не отважиться. Но все равно тяжесть была страшная.
Валья ходила вперевалку, сначала поднимая один костыль, затем другой — и сопровождая все это движениями задних ног. Все это накладывало непривычное напряжение на плечи, человеческую спину, прямой угол позвоночника. Крис понятия не имел, как выглядит скелет титаниды; лишь не сомневался, что ее позвоночный столб должен сильно отличаться от человеческого — иначе как бы она поворачивала голову на 180 градусов и делала другие немыслимые движения, которые ему довелось наблюдать. Тем не менее, сходство тоже было — боли в спине они испытывали почти одинаковые. Под конец каждого дня похода лицо Вальи перекашивалось от страдания. Мышцы на изгибе спины становились как негнущиеся канаты. Массаж не помогал, хотя Крис старался вовсю. В конце концов, чтобы принести титаниде хоть какое-то облегчение, он принимался молотить ее кулаками, словно готовил отбивную.
Постепенно они окрепли, хотя все равно понимали, что легко им не станет. Некоторое время каждый следующий отрезок выходил длиннее предыдущего, пока они не достигли максимума, который Крис оценил в полтора километра. Ежедневно им попадалось множество отметок, сделанных Робин во время ее более раннего прохода. Не было возможности узнать, как давно сделаны эти отметки, и не было времени обсуждать, что они оба на этот счет думают. По всем прикидкам Робин уже давным-давно должна была вернуться с подмогой.
