Абдухаким Фазылов - Уникальное подпространство
* * *
- Ну что, друг, показали они тебе, как надо работать? Шайтан опять опустил мохнатую голову. - Во всяком случае, я теперь понимаю, почему мне предписывали поучиться у них. Правды в голове у этого типа было предостаточно. Но мне не давали возможности вытаскивать ее вовремя. - Не оправдывайся. Признайся, что они утерли тебе нос. Мы с тобой даже услужили им. "Протокол с одним голосом "против" смотрится убедительнее, чем со всегда подозрительным, стопроцентным "за". Слышал? Шайтан не отвечал. Я сложил листок и побрел домой. Мы с ним были как побитые собаки. "Да, их голыми руками не возьмешь. Впредь надо тщательно готовить операции. Промахи, оказывается, приводят к противоположным результатам. Надо быть осторожней. По дороге домой перед моими глазами стояла еще одна сцена раскаяния, где чуть ли не плачущий член Ученого совета пытался уверить свирепого шефа, что его "какой-то шайтан попутал".
* * *
- Ничего у вас с ними не выйдет, - сказал шайтан дома. - Все это пустое. - Не расстраивайся. Если нам удастся немного расшатать авторитет шефа, то все остальное само собой рухнет, как карточный домик. - Авторитет? Ты думаешь у него есть авторитет? Если это авторитет, то скажи мне, пожалуйста, как на вашем языке именуется такая способность, как умение держать других в страхе, мало того, заставлять их пресмыкаться перед собой? А если все-таки это авторитет, то как ты его собираешься расшатать? Ведь это фактор не изолированный! О его устойчивости ревностно пекутся ваши месткомы, всевозможные общества и советы института. Ведь это недурно сколоченная вашим шефом иерархическая постройка! Это уже было слишком! Я - человек, можно сказать, высшее создание природы. А какой-то шайтан пытается учить меня уму-разуму. Разве не его мы обвиняем в извращении таких понятий, как авторитет, честность, целеустремленность?.. Я с трудом сдерживался. - Я знаю, что такое авторитет. На земле живет много людей, к которым это слово имеет прямое отношение. А сейчас я употребил это понятие по привычке, машинально, можно сказать, условно. Это, в конце концов, дурацкая привычка, приобретенная мной в этом институте. - Ша, ша, ша, - предостерег меня шайтан, - не выходи из себя. Давай разберемся по порядку - что есть что. Можешь ты провести четкую границу между авторитетом человека, с одной стороны, и страхом, робостью перед его властью, страхом перед его хитростью, способностью внушать свое мнение окружающим, вероломством, коварством, с другой? "Не могу! - тут же про себя отметил я.- На кой черт я опять сцепился с ним? Не смогу я ответить на этот вопрос. Мало того, я не знаю в нашем институте никого, способного дать четкий ответ на этот вопрос". Не зная, как выйти из положения, я в отчаянии набросился на него: - Это твое племя путает людей! Это следствие вашего внушения: люди неосведомленные, ограниченные, люди с чувством собственной неполноценности возводят в авторитеты людей, сильных в карьеризме и неприкрытом властолюбии. - Значит так. Если отвлечься от твоей жалкой клеветы на наше племя, ваш, так называемый, авторитет есть понятие очень и очень относительное. И, судя по всему, его смысл сильно зависит от того, кто и в какой ситуации пользуется им? - Все пользуются этим понятием так же, как и любым другим, в силу своей компетентности или, скорее, испорченности. -- Ну вот,- удовлетворенно произнес шайтан, - это я и хотел услышать. А свои грехи нечего сваливать на шайтана... Сколько бы я не был зол на своих, все же мне обидно за них... Ну, а как ты еще хочешь расшатать этот, так называемый, авторитет шефа? - примиренчески заговорил вдруг шайтан. Разве не этим мы занимались до сих пор? - Надо заставить его самого сказать вслух то, что у него на уме, когда он особенно остерегается этого. - Ну что ж, если только в этом дело, устрою я тебе это удовольствие. Желание компаньона для меня закон,- приложив руку к груди, слегка поклонился шайтан. - Только, конечно, не в каком-нибудь пустяковом деле. Он ведь в мелочах подчеркнуто правдив и откровенен. Обычная игра на обывательскую публику... - Не думаешь ли ты, - перебил он меня, - что я заставлю его публично накричать на какого-нибудь проходимца не из его приближения, например, такое: "Не подпишу твои документы на Брюссельскую конференцию! Твоя работа даже близко не тянет на международный уровень!" Он это делает и без моей помощи. - Прекрасно, так давай за дело... Честно говоря, я не совсем представлял, как поставить этот эксперимент. Все вокруг, и в первую очередь натура шефа, оставались для меня еще достаточно сложными загадками. И чтобы планировать операцию с гарантированным успехом, казалось, надо было быть по меньшей мере "прожженным жуком", "стреляным воробьем", "сильным", "находчивым", "тонким" и "политиком", вместе взятыми, притом в большей степени, чем мои "друзья". Надо было вникнуть в скрытую подоплеку интриг институтского масштаба. Заглянуть в чрево, где они рождаются и откуда выползают спрутом в виде целенаправленных замыслов, определяющих сегодняшнее состояние и лицо института. Вопрос был психологический, где-то немного биологический и, если подойти к этому шире, может, даже философский! Мое опальное положение мешало быть в курсе всех "подводных" и "подземных" течений в институте. Со мной не секретничали... Помог случай. Однажды за свадебным столом у моей троюродной сестры я оказался по соседству с одним парнем из, так называемой, группы "независимых", существующей в нашем институте. Это им, несмотря на постоянные интриги шефа, удавалось как-то завершать свои работы и даже без осечки защищать кандидатские и докторские диссертации. Такой успех парня и его единомышленников объяснялся достаточно хитроумной программой их поведения. Гвоздем стратегии была концепция: способных в химии достаточно много, посему успех в научной карьере, в основном, зависит от правильного поведения по отношению к тем, от кого зависит успех твоего дела. А их неизменная тактика, в первую очередь, сводилась к тому, чтобы никогда и нигде в открытую не проявлять и (не дай бог) не показывать свое недовольство любыми, даже самыми подлыми поступками руководства (ведь и стены, как известно, имеют уши). Шеф, конечно, не дурак: видел и понимал все это. Но никак не мог остановить "хитрюг", хотя, как известно, отнюдь не в его правилах было давать ход людям, явно не работающим на него. После того как мы немного освоились, в атмосфере общего веселья наступил момент, когда даже самые скрытные люди чуточку приотворяют ворота своего внутреннего мира. У моего соседа было не очень приподнятое настроение. Это никак не вязалось с его нынешними успехами. - Что, Костя, не трогает тебя счастье молодых? По-моему, неплохая получается пара, а? - Какой разговор, пара прекрасная! - Так в чем же дело? Он немного настороженно посмотрел на меня и вдруг с деланной беспечностью взял свою недопитую рюмочку: - Давай еще по глоточку. Не хватало нам и здесь обсуждать служебные дела... Мне было бы достаточно погладить листок, чтобы узнать, о каких явно не очень приятных для него служебных делах идет речь. Но моя идиотская порядочность!.. Через некоторое время Костя неожиданно повернулся ко мне и тоном азартного игрока сказал: - Много бы я дал тому, кто сказал бы мне, что у него на уме. Видимо, я уставился на него настолько обалдело, потому что он раздраженно проговорил, хлопнув меня по плечу: - У шефа, у шефа! - Потом махнул рукой:- Что толку рассказывать тебе это... Формально преграда передо мной была снята - ведь он сам сделал шаг к откровенности. - В чем дело, расскажи. В последнее время я немного начал разбираться в ребусе, именуемом "тайными намерениями шефа". Может, смогу просветить тебя. .Костя рассмеялся. - И при этом добиваешься таких успехов в своих делах? - съязвил он. - Просто я еще не умею правильно корректировать свои поступки в соответствии с его задумками... - Ну ладно, веселись, ведь свадьба же! У тебя своих неприятностей хватает... Это я так вспомнил, завтра с утра предстоит, как мне кажется, довольно неприятный разговор с шефом, хотя мы никакой вины за собой не знаем. Просто иногда до боли хочется узнать, что у него на уме и что он замышляет по нашему делу... "Мне больше ничего и не нужно от тебя. Завтра вы из его же уст услышите, что он вам готовит. Расколоть его - моя забота. Это как раз тот случай, который мне нужен".
