Владимир Немцов - Осколок солнца. Повесть
У Паши не было под руками подходящего вольтметра, и он воспользовался этим испытанным методом. Но язык ничего не ощутил — ни покалывания, ни кислоты. Стало быть, солнечные лучи не превращались в ток? Превращались, но установить это Паше удалось лишь потом очень чувствительным прибором.
Да, действительно на квадратный метр земной поверхности падает киловатт солнечной энергии. Но фотоэлемент не может превратить ее всю в электричество. У фотоэлемента, как узнал с огорчением Паша, ничтожный коэффициент полезного действия. И воображение померкло: зеркальные поля потемнели, как будто их засыпало пеплом… Селеновый фотоэлемент Паша вернул в лабораторию и долго потом не вспоминал своего детского увлечения.
Но однажды товарищи из лаборатории сами напомнили Курбатову о его мечте. Они приспосабливали фотоэлементы для автоматического включения фонарей речных бакенов. Конструкторам хотелось запрессовать селеновые пластинки в прозрачную пластмассу, которая тогда была редкостью.
Инженер, специалист по фотоэлементам, случайно обратился к Паше, не знает ли «уважаемый радист» какой-нибудь подходящей пластмассы, которая выдерживала бы жар, холод, сырость, была бы хорошим изолятором и не старилась от времени.
Курбатов работал тогда техником по монтажу радиоприборов, а потому в его столе хранились всевозможные образцы изоляционных материалов: карболит, эбонит, текстолит и, наконец, новый материал, так называемый полистирол. Он был сравнительно прозрачен, желтый, как янтарь. Правда, попадались некоторые образцы посветлее, но редко. Самое главное достоинство полистирола заключалось в его электрических свойствах. Из полистирола получались прекрасные радиодетали. Но они трескались от жары и мороза, а как потом выяснилось, и от других тогда еще неизвестных причин.
Инженеры-химики, которые разрабатывали полистирол, были в отчаянии, радиотехники присылали безрадостные протоколы испытаний, где откровенно писали все, что думали о новом материале.
Паша чистосердечно рассказал об этом инженеру по фотоэлементам. Тот долго рассматривал кусок прозрачного полистирола и, вздохнув, признался:
— Скоро будут новые фотоэлементы, с повышенным коэффициентом полезного действия. Но как быть с пластмассой? Если бы найти подходящую, то можно сделать очень интересные и полезные вещи. Все упирается в технологию.
С этих пор мечта о фотоэлектрических полях вновь овладела Пашей. Он был уверен, что не хрупкое стекло, а прозрачная, дешевая пластмасса, в толще которой будет находиться светочувствительный слой, должна послужить основой осуществления его идеи.
Но такая пластмасса нужна была не только ему. Много лет подряд свойства полистирола и других материалов исследовались в Ленинграде. На заводах и в институтах ученые испытывали новые пластмассы, добиваясь их прочности, независимости от температуры, простоты технологии и дешевизны.
Этими же поисками пришлось заняться и Паше Курбатову, но несколько необычным способом.
Сам он никогда не собирался заниматься химией. Отец работал электромонтером в Орле, научил Пашу перематывать обмотки вентиляторных моторов, чинить тракторные генераторы. Дальше — больше, Паша увлекся этим делом, учился в техникуме, потом его послали в один московский исследовательский институт техником. Так началась его «научная карьера».
Сейчас, когда ему уже перевалило за сорок, он глядел на созданное им зеркальное поле из пластмассы, прочной, как сталь, надежной, теплостойкой и дешевой, вспоминал забавный эпизод своей молодости, когда он, сам того не ожидая, вдруг стал разведчиком. И кто знает, не потому ли вспомнилось, что на ладони Павла Ивановича лежала найденная на опытном поле прозрачная бусинка, сделанная из полистирола?
Много лет назад юный Курбатов занимался поисками человека, потерявшего пуговицу. Совсем как в старых детективных романах.
Однажды на полу лаборатории, в которой работал Паша, оказалась пуговица. Ничего в этом особенного не было, но сама пуговица для того времени оказалась несколько необычной: прозрачная, но не из стекла, не из целлулоида, а из какой-то новой пластмассы, напоминающей полистирол.
Паша отнес эту пуговицу инженеру. Тот взял лупу, пинцет и занялся предварительными исследованиями. Материал оказался прочным, не ломался, при легких ударах трещины не появлялись. К тому же он не был похож на так называемый галалит — пластмассу, которая делается из казеина — специально обработанного творога.
Пуговица, помещенная в термокамеру, выдерживала довольно высокую температуру. Она не размягчалась и не плавилась. Несчастную пуговицу царапали ножом, сверлили, стучали по ней, затем поместили в камеру холода. Пуговица выдержала и эти испытания, после испытаний в камере она не дала ни одной трещинки.
Неужели в лаборатории появился новый материал, которого так долго ждали радисты? Пусть это только крохотный кусочек — пуговица от платья, но самое главное заключалось в том, что материал этот где-нибудь делают. Не может же быть, что во всей стране существует лишь одна такая пуговица! Значит, какая-нибудь фабрика или артель выпускает в массовом количестве эти пуговицы.
Радисты не знали химического состава нового материала и передали таинственную пуговицу химикам. Надо было во что бы то ни стало найти фабрику, где эти пуговицы изготовляются, и заказать там детали радиоаппаратов. Почем знать, может быть, совместные усилия инженеров с фабрики пуговиц и ученых-химиков дадут именно тот материал, который так нужен радиопромышленности?
— Паша, есть для тебя особое задание, — сказал ему инженер. — Надо узнать, откуда к нам попала эта пуговица. Я уже звонил в некоторые организации, в Центросоюз, в разные места. Никто ничего не знает об этих пуговицах. Скорей всего их производит какая-нибудь маленькая артель… Надежда, Паша, только на тебя. Надо отыскать сначала человека, который потерял эту пуговицу, а потом и артель…
Не будем подробно описывать Пашину «разведку», — она была очень наивной, — но хозяйку потерянной пуговицы он все-таки нашел. Это была работница фабрики сухого льда Люба Карпова, приезжавшая в лабораторию по делу, где и потеряла пуговицу…
При встрече Паша узнал Любу сразу же, хоть никогда прежде и не видал ее: на белой кофточке девушки блестели желанные пуговицы… Таких не было ни у кого.
— Где вы… где достали? — дрожащим голосом спросил Паша, показывая на них.
К сожалению, Люба не могла ответить на этот волнующий науку вопрос. Покупала пуговицы мама, а мамы сейчас нет в Москве. Она работает проводником в поезде «Москва — Симферополь», будет дома лишь через несколько дней. Паша вздохнул и тут же назначил девушке свидание возле кино в будущее воскресенье, когда вернется из поездки ее мать. Но этого мало. На всякий случай нужно завладеть теми пуговицами, которые оставались на кофточке Любы. И Паша со страхом и неуверенностью за исход задуманного предприятия попросил девушку обменять ее пуговицы на самые-самые наилучшие, какие только могут быть, — хрустальные или даже золоченые!
