Наталия Мазова - Янтарное имя
Песня на старую, как мироздание, тему "воин и менестрель". Он писал ее как достаточно горькую и печальную, но сейчас, в этот озаренный луной миг, вдруг почувствовал в ней свет. Да, он сиял в этой песне, как в конце тоннеля, и будил надежду в душах тех, кто ее слышал, хотя текст вроде бы этого не предполагал. Как, почему ему удалось написать такое? И почему только сейчас он начал понимать, о чем эта песня на самом деле?
Если бы его спросили, почему он так счастлив в это мгновение - он лишь развел бы руками. Счастлив, и все. Беспричинно.
- Как дивно ты играешь, менестрель...
Женский голос был тихим и легким, словно соткался из шелеста листвы. Он повернул голову... Как же он не заметил, что не один на этом бревне?
Она была тоненькая, гибкая и юная, но при этом никому и в голову не могло прийти назвать ее девчонкой. Девушка. Худенькое тело, небольшая грудь под полупрозрачным, бледно-зеленым платьем, босые ноги, плечи, окутанные паутиной серо-серебристых волос, и серые с прозеленью бездонные глазищи, полностью затмевающие остальные черты лица. И, словно всего этого было недостаточно, чтобы опьянить и заворожить его, голову ее украшал венок из белых ночных фиалок.
- Почему ты умолк, менестрель? Сыграй еще...
Эта фраза, как и предыдущая, была произнесена на дайрэн аовэллин с мягким, чуть пришептывающим акцентом.
Гинтабар даже не очень удивился ее появлению, ибо подсознательно ждал, что эта ночь обязательно одарит его чудом. Вот оно и случилось. Прямо-таки сюжет из баллады - смертный менестрель и лесная фея... Он улыбнулся ей.
- Кто ты? - спросил он на том же языке. - Ты - Нездешняя?
Она улыбнулась в ответ - мягко, обвораживающе...
- Я-то как раз здешняя, это мой лес. Это ты нездешний, менестрель... - рука с неправдоподобно длинными пальцами осторожно коснулась его локтя. - Меня зовут Осинка. А ты и есть прославленный Гинтабар, я угадала?
- Стоит мне оказаться в каком-нибудь мире, как мое имя тут же становится известно всем и каждому! - притворно рассердился он. - Даже лесным лаийи...
- Оно достойно этого, - длинные пальцы скользнули по желто-коричневому рукаву и легли на его кисть, словно листок дерева. - Потому я и пришла взглянуть на тебя.
Он прекрасно понимал, что его зачаровывают, понимал и не противился. Не позволить ей себя соблазнить значило нарушить все законы жанра. Тем более что она действительно была дивная не только по имени...
- Ты прекрасна, лаийи, - он взял ее ладонь в свои и поразился ее нежности. - Ты - как эта ночь. И такая же трепетная, как то дерево, чьим именем названа...
- Ты тоже красив, менестрель, - голос, как плеск воды. - Я знала, что твои песни прекрасны, но не смела и надеяться, что облик твой воистину достоин их...
Он усмехнулся, про себя сочтя слова лаийи беспардонным преувеличением. "Ничего, маленькая фея леса, колдуй, я не против. Я уже решил, что эта ночь будет для тебя одной..."
- Спой мне, Янтарный, я так хочу слышать твой голос!
Он заиграл "Тень минувшего". Она слушала, чуть покачиваясь в такт мелодии, и огромные глаза светились отраженным светом луны. Кончив песню, он посмотрел на нее и увидел в ее глазах молчаливое требование - еще! Тогда он спел "Звездное слово", "Заклятие", "Балладу о противостоянии" - все свое лучшее... Впервые за много дней он не боялся того, что затаилось на дне его песен - наоборот, даже гордился тем, что сумел приманить ими это восхитительное существо.
Неожиданно со стороны лагеря послышались голоса удивленно вскрикнул мужчина, ему ответил девичий смешок, похожий на перезвон колокольчика... Гинтабар вскинулся настороженно, но Осинка нежно удержала его:
- Все в порядке. Это мои подруги Яблонька и Березка развлекаются с рыцарями, - она состроила забавную гримаску. - У них все просто, они знают, чего хотят. Как увидят смертного покрасивее, так сразу кидаются охмурять, соблазнять и оглушать.
- Оглушать, надеюсь, не дубовым суком по шлему? рассмеялся менестрель.
- Ну что ты, это же наша Священная Охота! Нас ведь не так уж много, потому и повелось от века, что лесные лаийи регулярно смешивают свою кровь с кровью смертных, чтобы не дать ей остынуть и обессилеть.
- Значит... ты тоже знаешь, чего хочешь от меня?
- А вот я как раз и не знаю... - опустила глаза Осинка. Я так хочу, чтобы твои губы слились с моими - но тогда они уже не смогут петь... И я разрываюсь между этими двумя желаниями!
- А ты не разрывайся, - он приобнял ее за плечи. - Между прочим, по законам рыцарства дама, если любит менестреля, платит ему за песню поцелуем. Так что ты задолжала мне уже... раз, два, три... целых шесть!
Глаза Осинки вспыхнули.
- И я охотно отдам тебе этот долг, Янтарный!
Между поцелуями она шептала ему какие-то сумасшедшие слова о солнечном сиянии его глаз, о том, что он стройнее молодого клена, и о том, что даже среди лаийи не много найдется равных ему - и слушая ее, он окончательно терял голову. Никогда прежде не было у него такой женщины-сказки...
- А теперь спой мне еще раз, и мы будем любить друг друга, - нежно выдохнула она ему в лицо. - Спой мне такую песню, которую ты поешь своей любимой...
- Сегодня ночью ты моя любимая, - ласково возразил он. Ты мое лесное деревце в цвету...
Была у него, действительно, такая песня, которую он пел далеко не каждой - о заколдованной принцессе желаний... Когда-то он сложил ее для Тисы.
Но на этот раз песне не суждено было прозвучать - он успел лишь сыграть вступление. И тут за его плечом раздался хорошо знакомый голос:
- Так вот что тут происходит, y-esso felaow!
Лиула дремала в палатке часа два, пока ее не разбудили счастливые вопли из соседнего шатра, где, не тратя драгоценного времени на излишнюю куртуазность, приступили к делу Яблонька и старший сын графа Виэлло. Проснувшись, она тут же поняла, что Гинтабара рядом нет, и недолго думая отправилась на его розыски. Отдаленные звуки гитары подсказали ей правильное направление, и когда она увидела сцену, происходящую на берегу озера...
Не раздумывая ни секунды, Лиула одним прыжком подскочила к счастливой парочке и как кошка лапой влепила Осинке звонкую пощечину. Та жалобно и обиженно вскрикнула. Лиула застыла, примериваясь для нового удара, но лесная лаийи протянула руку и как-то спокойно, словно по обязанности, со всех сил рванула спутницу менестреля за волосы. На траву посыпались хрустальные бусины.
- Девчонки, девчонки! Что это с вами?! - Гинтабар словно от сна очнулся. В последнюю секунду ему удалось предотвратить новое столкновение, схватив левой рукой за шиворот Осинку, а правой - Лиула.
Очутившись в его руках, растащенные соперницы как-то сразу обвисли, точно дохлые лисы, и только ели друг друга бешеными глазами.
