Фредерик Пол - Остановка на планете Долгий Год
Но молодым Хокинс уже не был. Ему уже было сорок с лишним, когда он принял командование звездолетом, еще там, на орбите вокруг Земли. Сейчас же, когда ему было далеко за восемьдесят, единственными его активными занятиями оставались самоделки да еще дремота.
Капитан Хокинс уже принялся за свою мозаику, перебирая кусочки пурпурного стекла, чтобы выбрать самый подходящий для фона. Мерси откашлялась:
— Капитан?
Хокинс взглянул на нее с понимающей улыбкой.
— Ведь ты пришла сюда не для того, чтобы посидеть со стариком, ведь правда? Похоже, что-то случилось?
— С Бетси арап Ди, — уточнила Мерси. — Не знаю, имеете ли вы понятие о ее неприятностях?
— Да, конечно, — ответил капитан Хокинс, подобрав нужную стекляшку и сажая ее на цемент. — Она несчастна. Ей совсем не хотелось этого ребенка, потому что его отцом был Ганс; а он, конечно же, сделал вид, что ни при чем; к тому же, малыш родился мертвым. Теперь она всех ненавидит.
— Только не меня, — запротестовала Мерси, потом поправилась: — Ну, не совсем так. Догадываюсь, она ненавидит сам корабль. И она говорит о том, что собирается «спрыгнуть» на планете Долгий Год.
— Так, — кивнул капитан, закрепляя на панно очередную звезду.
— И я тоже, — закончила Мерси.
Хокинс ласково поглядел на нее.
— Ну конечно же, и ты, Мерси. Ты просишь моего благословения? Я даю его тебе. И Бетси тоже. Здесь у вас нет будущего.
Он подвинулся поближе к своей гостье и накрыл ее руку своей, слабой, покрытой старческими пятнами.
— Я бы и сам поступил так же, — признался он, — если бы был хоть чуточку моложе. Если бы согласилась Морин. А так я даже не знаю, спущусь ли я вообще.
Мерси удивилась. Никогда такого не случалось, чтобы капитан не спускался на новую планету.
— Но вы же обязаны!
— Глупости, Мерси. Я вам не нужен. Вы и сами прекрасно справитесь с торговлей, а я собираюсь оставаться на орбите.
— А, вы хотите проследить за заправкой топливом? — спросила Мерси, пытаясь понять, чего хочет Хокинс. — Но ведь этим может заняться и Хореджер…
— Нас должна беспокоить не только заправка. Ремонт. Гляди сюда, Мерси. — И Хокинс вызвал на экран схему «Нордвика». Весь звездолет, в основном, был изображен белыми линиями, но некоторые места светились желтым светом или даже пульсировали красным. — Возьми нашу систему воздухоснабжения. Частично она уже отказывает; если удастся, мы попытаемся ее отремонтировать или купить на планете; правда, если у них имеется что-то такое, что мы сможем использовать. Система регенерации воды тоже дышит на ладан, и — ну да ладно — Морин говорила, что у нас почти закончились запасы ткани для пошива одежды и постельного белья; надо будет глянуть, что они смогут нам предложить. Нам много чего надо. Так что тебе, Мерси, предстоит провернуть приличную работенку для нас.
— А если я не смогу?
Капитан Хокинс на миг задумался, просматривая инженерные отчеты на экране.
— Сможешь. — Затем он выключил экран. — Ты должна. Иначе мы не сможем улететь с планеты. — Хокинс поглядел на выражение ее лица и по-доброму улыбнулся. — Похоже, что там, внизу, тебе будет не так уж плохо. Там, на своей планете, они едят жуков, ты не знала этого? Конечно, они выращивают и едят овец, но единственная местная форма жизни, которая годится в пищу это членистоногие. Хотя там имеются и свои формы рыб или что-то похожее на рыб. Но у них нет ни коров, ни свиней. Так что можно будет предложить им имеющийся у нас замороженный генетический материал… А этот их паршивый климат… В общем, мне кажется, что это довольно-таки отсталый мир, но ты сможешь устроить в нем свою жизнь.
Мерси глядела на него, и только в этот миг до нее дошло. Да, мысленно она уже проигрывала идею «спрыгнуть» с корабля… Но у нее имелся выбор. Теперь же… А вдруг она не сможет? А вдруг Долгий Год будет для нее последней остановкой? Устраивать жизнь на планете, где один год равняется почти двадцати нормальным? Ужасно холодные зимы и жаркое лето; единственное время, когда можно чем-то заниматься — в промежутках между таянием того, что замерзло, а теперь ждет своей очереди сгореть, и наоборот, от летнего пота до превращения его в ледышки. Что это может быть за жизнь?
Но, в таком случае (вопрос без спросу влез к ней в мысли), какую жизнь ведет она теперь?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Направляясь к дому Мурры, Бланди зналь лишь одно: она ждала его там. Она всегда ожидала его.
Он огляделся, и все-таки нашел направление, хотя не знал толком, где может быть его жена, не говоря уже о самом доме.
Понятно, что ее не могло быть в доме, который они делили со всем населением планеты во время прошедшей Долгой Зимы. Теперь это место вообще не было домом; ужасная, давящая со всех сторон трехкомнатная каморка, не хуже всех других зимних квартир, но и не лучше. Все это находилось в зимнем городе, глубоко закопавшемся в пещерах под горой. Сейчас никому не хотелось возвращаться туда и жить в течение долгих месяцев. Это потом жаркое лето снова загонит их всех в зимний город; потом, когда родившиеся сейчас дети подрастут настолько, чтобы понять, что их не было под землей.
Случилось так, что в доме, в котором он ее оставил (вот только можно ли назвать домом что-то, напоминающее, скорее, палатку), Мурры не оказалось. Правда, когда Бланди уезжал на пастбища с отарами, строительная горячка еще не достигла своего пика. Большинство построек, стоявших в этом месте год назад, раздавленных зимними льдами и снесенными весенними наводнениями, уже было восстановлено. Так что настоящий свой дом он нашел только сейчас. Мурра перевезла вещи, когда он еще был с овцами. Домик был небольшой, но новенький; и, несомненно, Мурра ждала его там, потому что всегда так поступала.
Она ожидала, что он ее поцелует. Бланди сделал ей такое одолжение, удивляясь про себя, почему этот поцелуй так похож на политический договор, но особого времени на размышления она ему не дала. Жена прижалась к нему всем телом, и они поцеловались, причем Мурра была свято уверена, что это ему нравится.
В некотором смысле, так оно и было. Во всяком случае, Бланди казалось, что само его тело подтверждает эту уверенность. Всегда, когда Бланди вспоминал о своей жене, его тело находило ее чертовски привлекательной. Его Мурра была статной женщиной, высокой, сантиметров на десять выше самого Бланди. Ширококостая и довольно-таки полная, но ее можно было назвать красавицей. В лице Мурры можно было найти что-то от ее восточных предков, короткие черные волосы и голубые глаза; в ее движениях было заметно отработанное изящество.
