Кеннет Балмер - Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов
Он пытался расспрашивать о причинах, но в ответ получал лишь хмурые взгляды — люди пожимали плечами и быстро, отворачивались. Такая скрытность вызывала у него неприятное ощущение.
Отец Мими, Друбал, — бородатый гигант с бронзовой кожей и густым низким голосом — был почти неотличим от землянина. Глядя же на Мими, напротив, можно было сразу безошибочно определить, что она появилась на свет не на Земле. Что-то в разрезе ее глаз, сами глаза, очертания груди под оранжевым платьем, что-то в ее походке, диковатой и по-неземному грациозной, что-то глубоко сокрытое в подсознании ее расы исподволь давало понять, что эта девушка чужая. Но, даже чужая, она оставалась прекрасной — как звезда, как первый весенний день, как распустившаяся роза. Джек Уолли провел немало счастливых часов, пытаясь подобрать ей подходящие цветочные эпитеты.
Разумеется, он и пальцем не прикасался к ней.
Однажды Друбал несколько грубовато объявил:
— Ты силен, Джек, и твои раны уже зажили. Утром пойдешь со мной на охоту.
— Да, — ответил Уолли по-керимски. — Конечно. С удовольствием.
Все прочие жители деревни были одинаково добры к Джеку. Многих из них он знал по именам, и среди примерно трех сотен человек не было ни одного, кто удостоил бы его хмурым или сердитым взглядом, недобрым словом. У каждого из них была своя работа, и они выполняли ее со спокойной и сдержанной аккуратностью, что производило немалое впечатление на юношу, совсем недавно выбравшегося из хаоса разлетающейся и содрогающейся галактики.
Джек Уолли был принят в эту замкнутую общину без единого вопроса, что вполне могло бы и обеспокоить его, имей он склонность к углубленному анализу ситуации. Как бы там ни было, он встал с постели на следующее утро, надел зеленый мешковатый балахон, который ему выдали в качестве единственной одежды, и затянул ремешки мягких замшевых сандалий с твердой подошвой, изготовленной из какого-то непонятного материала. Он умылся, но бриться было нечем — волей-неволей приходилось отращивать бороду. Позавтракав фруктами, яйцами и молоком, Джек приготовился к выходу.
Друбал взял свой отшлифованный временем арбалет, металлические части которого были тщательно смазаны и сверкали тем глубоким, внутренним блеском, какой бывает только у старой, любовно сохраняемой вещи.
— Это покрытие несколько отличается от хрома, к которому я привык, — сказал Уолли со вздохом. — Хром начинает осыпаться через пару месяцев. Так чем я смогу помочь тебе на охоте, Друбал? Буду метать копье?
— Ты можешь стрелять из арбалета, Джек, — ты же видел, как это делается.
Уолли снова подивился тому, как легко и непринужденно вели себя эти аккуратные от рождения люди. Что ж, ведь они были чужими. Это, конечно, все объясняло, но Уолли постепенно начинал чувствовать, что чуждость их не могла быть единственной причиной царившей вокруг странной атмосферы.
Друбал, казалось, чего-то ждал.
Уолли огляделся. Четверо или пятеро мужчин уже направились прочь от деревни, решительно ступая длинным размашистым шагом профессиональных охотников. У каждого из них был арбалет, а некоторые захватили с собой и копья. Ярко светило солнце, предвещая еще один погожий летний денек. Женщины и девушки разбрелись по своим домашним надобностям. Начинался обычный трудовой день деревни, и каждый выполнял свою работу на благо общего дела.
— Я готов, — сказал Уолли.
— Хорошо.
С нарастающим раздражением Джек недоумевал: чего же еще ждет старый Друбал?
— Где твой арбалет, Джек?
— Вы же знаете, что у меня его нет. Все, чем я владею, было при мне, когда меня притащили сюда. Вы дали мне эту одежду и сандалии. Больше у меня нет ничего, и вам это известно.
Друбал посмотрел на него с удивлением, словно на мальчишку, который заявил, что у него нет перочинного ножика.
Мрачная тень пробежала по его бородатому лицу, подобно грозовой туче в летний день, но вскоре оно просветлело, и Друбал улыбнулся:
— Прости меня, Джек. Не всем это легко дается. Хотя, говорят, другие совершают это, не произнося вслух ни слова, но, по-моему, это выдумки. Если не возражаешь, я сам все сделаю.
— Ну конечно же, — ответил Джек, глубоко вздыхая. — Благодарю вас.
Он так и не смог понять, о чем говорит Друбал.
Друбал же огляделся вокруг, выбрал две веточки и пригоршню травы. Затем он согнул одну ветку и положил ее поперек другой, образуя, как с интересом заметил Уолли, грубое подобие арбалета. Травинки он поместил рядом с этим макетом. Отступив на шаг и сосредоточившись, он сложил ладони вместе и направил большие пальцы кверху, а остальные — книзу. Борода его приподнялась, вздыбившись к небу.
«Ну прямо Моисей!» — с усмешкой подумал Уолли.
Медленно, сосредоточившись так, что капельки пота потекли от висков к бровям, Друбал нараспев заговорил:
— Арбалет, о Пи-Айчен! Арбалет, добрый и верный, хорошо смазанный, изготовленный мастерством рук Твоих, сверкающий и отлаженный, красивый и удобный. И вдобавок к этому чуду, о Пи-Айчен, дай мне стрелы — надежные, бьющие точно в цель — такие, что лишь Ты один способен создать. Только об этом прошу я Тебя сейчас, о великий Пи-Айчен, во имя вечной славы Твоей. Ибо лишь Ты один, о могущественный, есть и пребудешь во веки веков.
Уолли ошарашенно уставился на Друбала. Тот стоял совершенно спокойно. Несмотря на молодость, Уолли был не настолько глуп, чтобы позволить себе хоть одним неразумным жестом вмешаться в культовый ритуал чужой цивилизации. Да он и не видел особой разницы между жертвоприношениями древних и шутовством нынешних священников, а сказки о маленьких зеленых или желтых божках, сверкающих своими маленькими зелеными или желтыми глазками, до сих пор рассказывали по всей галактике. Друбал медленно поднес ладони ко лбу, затем резко опустил голову, махнул рукой и отрывисто произнес:
— Ну вот и все, Джек. А теперь отправимся в путь. Остальные уже вышли, и нам следует поторопиться, чтобы догнать их.
— Угу, — отозвался Уолли.
— Ты не виноват, Джек, пойми меня правильно. Просто я мог сделать арбалет быстрее, только и всего.
Уолли взглянул в ту сторону, куда указывал палец Друбала, и отскочил, словно у его ног неожиданно материализовалась гремучая змея.
В пыли деревенской улицы, где еще мгновение назад лежали две скрещенные ветки и пучок травы, теперь поблескивал новенький, в масле, арбалет с колчаном острых стрел.
— Вот это да! — воскликнул Уолли и сглотнул, ощутив во рту привкус пыли. — Кто бы ни положил сюда арбалет, он сделал это совершенно незаметно.
— Разумеется, ведь пути Пи-Айчена сокрыты и исполнены смысла, — многозначительно ответил Друбал тем же протяжным голосом. — Пойдем, Джек. Бери это с собой.
