Роман Афанасьев - Чувства на продажу
Какой-то незнакомый тощий парень. Напоминает сушеную рыбу. Или знакомый? Я застонал, поднимая руки к голове.
— Протестую, ваша честь! Это нельзя рассматривать как преступление! В заключении медэкспертов сказано, что мой подзащитный находился в сильном расстройстве рассудка и не отвечал за свои 5 действия! Он и сейчас находится в данном состоянии — это профессиональное заболевание сенсетивов!
— Отклоняется! В заключении независимых экспертов сказано, что данное состояние возникло у подсудимого ВСЛЕДСТВИЕ совершенного им поступка!
Суд! Господи! Да, верно, я помню! Помню, как меня везли на машине, как задавали вопросы! Как мне плохо! Снимите с меня шлем! Это все фикция, это не реально! Это какой-то дурной фильм!
Снимите, снимите с меня шлем!
— Стоп! Уберите ЭТО с его головы!
Темнота больно ударила по истерзанным нервам.
Моя голова дернулась, и я открыл глаза. На этот раз не было так больно. Я недолго пробыл в темноте.
— Господин адвокат!
Я открыл таза. Это я адвокат? Кто я?
— Да, ваша честь! — голос справа. Противный, скрипучий голос. Это не я адвокат. Это он.
Хорошо. Я не хотел бы, чтобы у меня был такой голос.
— Апелляция отклонена Верховным судом европейского сообщества. По решению суда приговор вступает в силу с завтрашнего числа и должен быть приведен в исполнение.
Приговор? Меня осудили? За что? Ах да! Я же убил Ричи. Веселого, улыбчивого Ричи. Я замучил его до смерти. Так говорили на суде. Но это неправда! Я только хотел объяснить ему, что такое работа сенсетива! Это все неправда! Это просто новый фильм, который мы придумали с Ричи!
Так что снимите с меня шлем! Снимите, я требую этого!
— Стоп. Снимите шлем.
И снова темно. Кажется, вся моя жизнь прошла в темноте. Но нет! В мире есть еще свет. Я улыбнулся. Лежа на кровати, я смотрел в белоснежный потолок. Шорох. Я скосил таза. Белые стены, белый пол. Все белоснежное! И рядом человек в белом халате. Его строгое лицо, покрытое бесчисленными мелкими морщинками, было мне знакомо. Я его уже видел.
— Ваше последнее желание выполнено. Записи вам продемонстрированы, сказал он, — приговор суда вступил в силу и подлежит исполнению.
И он шагнул ко мне. В руках он держал шприц. Я дернулся, пытаясь отодвинуться, — я боюсь уколов! Но у меня ничего не вышло — я опустил таза. Широкие ремни из твердого пластика плотно прижимали меня к койке. Врач приближался. Мысли бешено завертелись в голове. Суд? Приговор? Ах да! Я помню, все помню. Ричард. Снова взглянул на врача. Кажется, время застыло, секунда превратилась в вечность. И вдруг я увидел, что это не врач! В белом халате стоял Ричи. Он улыбался, словно говоря: "Привет, старик!", но в его руке почему-то блестел пистолет. Вот он наклонился надо мной… и вдруг я увидел — это не Ричи! Это был О'Нил. Его черное лицо с аккуратной бородкой придвинулось ко мне и улыбнулось.
— Привет, брат, — шепнул он, — помнишь о шлеме?
Тебе захотелось снять его?
— Да, — шепнул я.
— Я тебе помогу. Помни, сучья жизнь позволяет снять этот шлем. Но один раз!
— Сними с меня шлем, — отозвался я, — сними с меня шлем! Ковда игла вошла в мою руку, боли не было. Только противный скрип, который я почувствовал каждой клеточкой своего тела. Я улыбнулся и сказал:
— Стоп. Запись. Снимите с меня шлем.
Кажется, я еще успел услышать, как Николай что-то ответил мне…
