Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь
— Ну, как говорят в Украине, «захочеш пити — підійдеш до струмка». Подай дві пляшки. Здачі не треба. Тільки, будь ласка, відкрий їх і організуй нам справжні склянки, а не одноразові,— попросил продавщицу на ее родном языке тов. Афанасьев.
— Стаканы верните — совсем дружелюбно, получив бумажный рубль, заговорила продавщица, — и с громким хлопком открыла сначала одну, а потом вторую бутылку. Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы и направились к свободной садовой скамейке. Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно проворчала: «Воно як трапиться: коли середа, а коли й п'ятниця! То и дело вадзічку абрикосовую спрашивают. А где я возьму ее, коли ее не завозят?» Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись, улыбнулись и уселись на скамейке, лицом к пруду и спиной к Бронной, предварительно подстелив под себя, чтобы не запачкать одежду коварной акриловой краской, имеющиеся в их распоряжении газеты: тов. Афанасьев — «Правду», Павлов — «Известия». Тотчас на асфальтовую дорожку перед ними спланировала стайка голубей и, перебирая красными лапками, приблизилась прямо к их ногам, явно, выпрашивая угощение. Тов. Афанасьев, забыв о номенклатурном статусе, резко наклонился и громко хлопнул в ладоши.
Голуби, испугавшись, отлетели, но недалеко, и продолжали с безопасного расстояния выжидать незнамо что: то ли приглашения к обеду, то ли еще более неприятного огорчения. Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдержал и рассказал свежий анекдот:
«Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраивается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:
— Чего дают?
— Говорят, Конан Дойля завезли.
— А это лучше, чем кримплен?
— Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?»
Тов. Афанасьев в очередях стоял редко, — разве что в кремлевском буфете. Все заботы о домашнем хозяйстве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Соотечественников, впавших в состояния потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли «куркулями» и «мещанами». В кандидатской диссертации на тему: «Образ мелкобуржуазного хама в творчестве А.П. Чехова», — тов. Афанасьев еще в те «застойные» годы очень своевременно отметил, что: «…Стремление некоторых несознательных граждан овладеть престижными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: „От каждого по способности, каждому — по труду“, — равносильно тому, что они становятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых ими любыми средствами». Свежий анекдот тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не остался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он так опасно пошутил, что Павлов от смеха ужом чуть не сполз со скамейки:
В клубе железнодорожников проходит лекция «О любви». Лектор читает доклад о видах любви: — Любовь бывает разных видов. Бывает любовь между мужчиной и женщиной. Из зала выкрик: — Товарищ лектор, а слайды будут? Лектор:
— Слайды, товарищи, будут, как и обещано, но в конце лекции. Ну, так я продолжаю. Ещё бывает любовь между мужчиной и мужчиной. Снова возбужденный выкрик из зала: — Товарищ лектор, а слайды будут? — Я же говорю, слайды в конце лекции. Также бывает любовь между женщиной и женщиной. Снова тот же голос: — Ну, товарищ лектор, когда же слайды? Лектор невозмутимо продолжает: — Но высшей формой любви является любовь советского гражданина к родной Коммунистической партии. А теперь, товарищи, слайды.
Когда боржоми было выпито, Павлов на правах подчиненного забрал стаканы и пустые бутылки, и, не спеша, отправился к киоску, возле которого уже галдело и толкалось разнокалиберное по росту и комплекции подрастающее поколение в парадной школьной форме и красных пионерских галстуках. Освобождать для него, как старшего по возрасту, проход к прилавку никто не собирался, поэтому ему пришлось пустить в работу локти.
«Откуда они набежали?», — рассержено подумал Павлов, не разобравшись в причине появления в столь неурочное время совершенно нелюбимой им очереди. Но, если бы он в этот самый момент повернул голову чуть-чуть левее, то заметил бы остановившийся неподалеку на обочине проезжей части Бронной улицы пустой автобус с желтым кузовом, белыми створками пассажирских дверей и включенными аварийными фарами.
Неисправное транспортное средство марки ПАЗ-672 принадлежало Дому пионеров города Смоленска. На нем в сопровождении растерявшегося в непредвиденной ситуации инструктора обкома комсомола возвращались домой с Всесоюзного слета, посвященного какому-то очередному юбилею, юные корреспонденты «Пионерской правды». Пробравшись к продавщице, Павлов не стал просить законно причитающиеся ему за сданную тару 24 копейки, а просто поставил стаканы и пустые бутылки на прилавок. На обратном пути от прилавка с ним произошел досадный инцидент. Его локоть нечаянно соприкоснулся с упругим бюстом школьницы — акселератки, на котором нелепо топорщился символ принадлежности к Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина. Девица с лицом, похожим на фотографию юной Анастасии Вертинской, смутилась и покраснела. Только Павлов собрался произнести слова извинения, как тут же наткнулся на ловко подставленную кем-то из школяров подножку, и чуть было не растянулся на грязном асфальте.
«Отрок имбицильный!», — выругался он, но, не имея времени и желания для выяснения отношений с несовершеннолетними обидчиками, поспешил к своему шефу.
— Ну-с, Дима, надеюсь, ты догадался, зачем я дал тебе на ознакомление материал с уфологическими экзерсисами? — возвратил его из рассеянного состояния строгий голос тов. Афанасьева. Павлов, встрепенувшись, понял, что шеф имеет в виду подборку материалов центральной и региональной прессы за период 1975–1978 гг., которую он не далее как позавчера получил в работу с резолюцией: «Ознакомиться и составить профессиональное мнение». Вышеуказанные документы были собраны в одной пухлой папке в виде аккуратно подшитых и пронумерованных вырезок из газет и журналов, а также листов машинописного текста на тему о всякого рода загадочных явлениях: от шаровой молнии и НЛО до гипноза, пирокинеза, телекинеза и гипотетической машины времени. Все листы формата А-4 с машинописным текстом были помечены штампом «Не утверждено», под которым стояли дата и подпись курирующего цензора. Последнее означало, что статья или заметка «залитована», — проще говоря, не разрешена к печати. На вырезках из газет и журналов сверху текста были приклеены полоски бумаги, которые сейчас называют «стикеры», а раньше — «закладки». На них разборчивым почерком были указаны: название печатного органа, год и номер выпуска, фамилия цензора и фамилия дежурного редактора. Потратив несколько часов на изучение содержимого папки, Павлов так и не понял, кто и с какой целью ее сформировал. Вряд ли шеф сам, ради любопытства, собирал эти статьи и заметки, и затем решил показать молодому сотруднику, так сказать, для расширения кругозора. Решил проверить его профессиональные навыки? Однако никакой смысловой разницы между прошедшими и не прошедшими предварительную цензуру материалами Павлов не нашел. Ни в тех, ни и других не было ничего такого крамольного, что подпадало бы под параграфы официального «Перечня сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати». «Может, — подумал он, — авторы запрещенных к опубликованию материалов пожаловались в ЦК КПСС на некомпетентность цензоров, — в провинции всякое бывает, — и по предложению какого-нибудь Малина-Фалина провели скрупулезное расследование, и в качестве примера подшили к неопубликованным материалам опубликованные?» Такое было возможно, но маловероятно. Оставалась последняя версия — авторы. Их было четверо: доктор физико-математических наук Мерцалов, кандидат биологических наук Фишман, кандидат философских наук Огурцов и доктор исторических наук Шмидт. Все из Новосибирска. Он позвонил знакомому коллеге-цензору из новосибирского областного управления Главлита и поинтересовался: «Известны ли ему такие-то товарищи-граждане?» На данный вопрос он получил уклончивый ответ, сопровождавшийся характерным покашливанием, которое ему следовало расценивать, как многозначительный намек: они — диссиденты.
