Сергей Жемайтис - Остров забытых роботов (сборник)
На «нашей улице» только в дверных нишах держались горки розового песка, мелкого, как пыль. Антон обрушил одну из горок, и она, не коснувшись дороги, умчалась к пределам мертвого города.
Антон, посмотрев на меня удивленно, сказал:
— Странная дорога. Она отталкивает почти все, что падает на нее. Смотри! — Он бросил небольшой камень, который поднял еще у стены, камень, еле притронувшись к плите, взвился в небо и улетел через крышу.
Я сказал, что давно почувствовал необычайную легкость, с которой мы движемся по городу.
— И я тоже, — сказал Антон и показал на стену дома: — А на это ты не обратил внимания?
По стене соразмерно со скоростью нашего движения скользил желтый круг, Я тоже давно мельком приметил его, но принял за повторяющуюся деталь фресок непонятную деталь. Здесь все непонятно, но я не заметил почему-то, что круг движется.
Антон многозначительно сказал:
— И фиолетовая мостовая, и круг связаны между собой. Видишь — мы стали, и он остановился, а сейчас поплыл. Надо бы сказать Вашате, если он не видит. Возможно, ему мешают поле, блокировка.
Вашата тут же сказал:
— Никакой блокировки. Все почти вижу. Вот теперь и круг и вы действительно бежите как лунатики. Интересно, что за сигнализация? Неужели?!
— Вряд ли, — ответил Антон. — Если бы кто уцелел, то зачем эти фокусы? Просто остатки чего-то, какой-то системы оповещения. Таким способом можно было найти нужное здание, особенно ночью.
— Странно слышать подобный лепет, — вмешался Зингер. — Ты великолепно знаешь, как освещались их города в ночное время. Твое объяснение я отношу только за счет изменения силы гравитации.
Я ждал, что снова завяжется словесный турнир, и сам не прочь был принять в нем участие, да Антон ответил необычайно мягко:
— Ну, ну, Альф, у меня нет желания разрушать твою гипотезу. Ты лучше скажи, как твои успехи по борьбе с кактусами? Выловил колючки?
— Все! Как они быстро прорастают, были бы только следы влаги. Я насилу вылез из скафандра. К счастью, они не ядовиты.
Вашата не преминул заметить:
— Ты погоди еще. Хотя, судя по всему, яд им не нужен — живности здесь нет…
Видимо, в этот момент Зингер «пронзил» его взглядом своих колючих глаз, и Вашата добавил:
— По всей видимости…
Между тем светящийся круг остановился в стенной нише, в ней оказалась дверь, она медленно ушла в стену, и перед нами открылся темный проем. Вашата сказал:
— Посветите фонарем.
Антон и я направили рефлекторы в темноту и мгновенно дом осветился.
— Ну что я говорил? — не преминул заметить Альф Зингер, — Даже сейчас работает их осветительная сеть!
— Нас приглашают, — сказал Антон.
— Что?! Ты видишь его? — не понял Вашата.
— Нет, конечно, но свет и дверь…
— Возможно, хранилище, сработала автоматика, — сказал я.
— Мы пойдем, — сказал Антон.
— Заходите, только очень осторожно, — разрешил Вашата и добавил: — Что-то мне не очень нравятся этот желтый кружочек и наша антигравитационная улица. Заходите и долго не задерживайтесь, сначала ты, Ив. Только для рекогносцировки, завтра займемся основательней…
Должен сказать, что у меня сердце забилось сильней, когда я перешагнул порог этого загадочного дома. В большом вестибюле поражала чистота, будто здесь жили люди. Казалось, что фрески на стенах только что протерли.
Не дожидаясь, когда я позову его, Антон вошел следом за мной.
— Вполне прилично, — сказал он, осматривая стены, потолок, пол. — Я не удивлюсь, если сейчас появятся хозяева, так здесь…
Он осекся, и я видел сквозь стекло шлема, как побледнело его лицо, да и сам я почувствовал, как замерло у меня сердце: где-то в глубине дома послышались шаги. Мы невольно отступили к порогу.
— Что у вас стряслось? — взволнованно спросил Вашата.
Он теперь нас не видел, мы находились под крышей.
Мы не успели ответить: вдали, через анфиладу комнат к нам шел эриданин. Точно он сошел с фрески, такой же высокий, изящный, длиннорукий, с удлиненным лицом и огромными глазами. Он шел скользящей походкой, откинув голову, прижав руки к туловищу.
— Ну что же вы! — крикнул Вашата, — Почему молчите? Что случилось?
— Здесь живут! — прохрипел Антон.
— Эриданин, — сказал я срывающимся голосом.
Вместо ответа Вашата и Зингер часто задышали в микрофон. Вашата сказал:
— Врете, черти. Ну разве можно так…
— Он, вот он! — сказал Антон. — Подходит.
И в микрофоне опять послышалось частое дыхание наших товарищей.
Эриданин остановился посредине вестибюля, в десяти шагах от нас, и мы услышали его певучий голос, красивый и печальный. Лицо его было неподвижным, чуть приоткрывался только маленький тонкогубый рот. Он был лыс. Голова и лицо цвета тусклого золота. На широкую грудь ниспадала роскошная ассирийская борода цвета вороньего крыла, вся в завитках. Нос тонкий, длинный, с тупым кончиком, без ноздрей. Ушных раковин не было. Костюм тоже, как на фресках, такие фигуры обыкновенно изображаются на заднем плане — облегающий, серый, с желтыми полосами. Ступни ног длинные. На ногах красные туфли или что-то в этом роде. В первые мгновения я еще обратил внимание на кисти рук — сухие, с четырьмя пальцами.
Мы раскланялись, насколько позволяли жесткие скафандры. Антон сказал через рупор в шлеме:
— Мы, люди Земли, приветствуем вас!
Вашата прошептал:
— Братья по разуму…
В ответ эриданин пропел короткую фразу и повел рукой в сторону комнат.
— Нас приглашают! — громко, уже оправившие от потрясения, сказал Антон.
— Идите! — разрешил Вашата. — И прибавьте звук: плохо вас слышим.
Эриданин отступил в сторону, уступая нам дорогу, затем быстро перегнал и пошел впереди, не оглядываясь.
— У него третий глаз! — прошептал Антон. — Смотри, на затылке.
За нами внимательно наблюдал этот глаз.
В дверях одной из комнат стоял еще один эриданин, очень похожий на первого, но в костюме темно-палевого цвета и в желтых туфлях. Цвет бороды — бордовый. Когда мы с ним поравнялись, он пропел ту же приветливую фразу, что и чернобородый, и поднял левую руку, в правой он держал прибор, похожий на лучевой пистолет.
Пробормотав приветствие, мы невольно подались к противоположной стене.
И еще третий попался нам по пути, тоже с «лучевым пистолетом», он водил им в разные стороны, и стены комнаты на глазах светлели. Этот был приземистый и без бороды.
— Пылесос! — сказал Антон.
Да и я подумал то же. Пылесос, действующий на каком-то непонятном принципе.
— Уборка. В нашу честь! — опять изрек Антон и спросил:
