Олег Азарьев - В толще льда
Еременко зябко потирает руки. Хмурится, морщит лоб, поджимает губы. Наконец, садится в кресло перед телевизором. На столике перед ним телефон. Рядом – пульт дистанционного управления. Еременко берет пульт и включает телевизор, меняет программы. На одной идет программа МТВ. Он приглушает музыку и угрюмо смотрит на экран.
Звонит телефон и Еременко хватает трубку.
– Да! – Расслабляется. – Нет, Мариночка, я сегодня не могу… Да, договаривались… Но – не могу… Да, такой и еще хуже… Чрезвычайные обстоятельства… Нет, на работе… Не могу сказать. Не имею права… Да один я, один!.. Ухожу сейчас… Срочная правительственная работа… Да, Зоологический, ну и что? Про биологическое оружие слышала?… Подробнее? Хм! Телефон наверняка прослушивают… Госссподи! Ну, подумай!.. Хорошо! Внешняя разведка. ФСБ. СБУ. ЦРУ. Бен Ладен. Моссад… Потом объясню, что это… Все! Пока. Звони завтра.
Он кладет трубку. Тупо смотрит на экран телевизора. Достает из кармана пиджака пачку сигарет, закуривает. Морщится с отвращением и гасит сигарету в чисто вымытой пепельнице.
Снова звонит телефон. Еременко срывает трубку с аппарата.
– Да!.. Я!.. Понял… Темное?.. Найду… Когда? – Он смотрит на часы. – Да. Где?… Да, знаю. Но должок-то – спишете? Точно?.. Надеюсь! – Он взвешивает трубку в руке, как будто собирается швырнуть ее об стену, потом медленно кладет на аппарат и в изнеможении откидывается на спинку кресла.
16
Андрей Анатольевич Колесов сидит в ресторане за богато уставленным выпивкой и закусками столом на восемь персон. Все восемь персон на месте. Колесов обращается к сидящему рядом переводчику:
– Спроси, что решили наши американские коллеги насчет совместной работы?
Парень переводит. А Колесов наливает себе в фужер из стеклянного кувшинчика минеральную и жадно выпивает.
Сухощавый пожилой американец с пышными бакенбардами вежливо улыбается и отвечает. Переводчик сообщает:
– Мистер Морелл говорит, что вопрос решен с руководством университета положительно.
Мистер Морелл берет с колен папку и протягивает ее Колесову, продолжая говорить.
– Здесь бумаги, сброшенные по факсу, – объясняет переводчик. – Так что можно начинать работу. Вопросы с продлением визы двум заинтересованным гостям из делегации и с открытием виз еще двум ученым, которые приедут позже, решены. Теперь дело за вами.
– А финансирование?
– Финансирование берет на себя американская сторона. Частичное. А полное – если вы решите вопрос о переправке находки в США для тщательного изучения и, разумеется, совместной с вами лично работы.
Колесов размышляет, озабоченно пролистывая бумаги на малознакомом ему английском языке.
– На какой срок? – спрашивает он затем.
– Что – на какой срок? – не понимает переводчик.
– Спросите мистера Морелла, на какой срок может продлиться эта совместная работа? Для меня.
Переводчик и Морелл недолго переговариваются.
– На два-три года, – сообщает переводчик затем.
Колесов недовольно морщится.
– Не густо. Жлобье американское… – И – тотчас переводчику: – Нет, не переводите пока. Это просто мысли вслух. Лучше скажите, что мы рассчитываем на гораздо более длительное сотрудничество. Иначе находка останется здесь.
Пока переводчик беседует с американцем, Колесов наливает рюмку водки, залпом выпивает, морщит нос, цепляет вилкой пласт розовой ветчины и энергично жует.
Правильно, что дал добро Свешникову, размышляет он под ветчину. С этими надменными типами можем еще и не столковаться. Или столковаться получится лишь наполовину. И останется находка здесь. Или вывезут ее и меня, но всего на пару лет. А хотелось бы зацепиться надолго. Или навсегда. Какую услугу этим сытым америкосам оказывают, а они – подачкой пытаются откупиться. Черта лысого – на пару лет! Еще поторгуемся!
Переводчик слегка наклоняется к ректору.
– Мистер Морелл обещает, что завтра же постарается уговорить свое руководство продлить срок вашей поездки. – И добавляет не без зависти: – Может, и "грин-карту" выхлопочет.
Колесов бросается в бой.
– Сколько человек сможет поехать с нашей стороны?
– Трое.
– С семьями?
Американец смеется.
– С женой, но без детей и родителей.
– Одним из этих троих буду я, – решительно заявляет Колесов.
Американец снова смеется.
– Добро пожаловать! Мы именно вас и подразумевали. Но – с находкой.
– Находка будет у вас, – обещает Колесов, привстает и протягивает Мореллу руку. Американец протягивает свою. Рукопожатие. Колесов садится, бережно кладет папку на угол стола и тихо говорит сам себе: – Теперь можно будет пожить спокойно. Подальше от этого безумия.
Он блаженно улыбается и берет пустой бокал. Переводчик услужливо наливает ему шампанского.
17
Вечернее солнце висит над самыми верхушками деревьев, тускло освещая горбы холмов, вершины деревьев, железную ржавую крышу Хранилища с серыми латками из кровельного цинка. Ниже – все заполонили сумерки.
Дима сидит в обшарпанной унылой вахтерской и читает потрепанную книжку в мягкой обложке. В вахтерской горит свет. Окошко в вахтерскую открыто. К окошку подходят сотрудники, сдают ключи от кабинетов. Дима, почти не глядя, протягивает руку за ключами, принимает их и звонко бросает в кучу на краю стола, застеленного листом грязного исписанного ватмана, покрытого толстым треснутым наискось стеклом.
Последней подходит Мария Степановна.
Дима снова не глядя протягивает руку. Ждет. Ключа нет. Он поднимает голову от книги и видит свою начальницу.
– Холодильник так и не починил, – укоризненно говорит она.
– Сделаем, – бодро отвечает Дима. – Еще не ночь.
– Завтра с утра он понадобится.
– Учтем.
– И поглядывай в бассейн – за находкой.
Дима кивнул и очень широко улыбнулся. Мария Степановна отошла от окошка, потом вернулась, сунула в окошко голову.
– Тут днем два каких-то бухаря отирались. Насчет спирта выясняли и осматривались. Будь начеку. Если что, немедленно звони в милицию.
– А пулемет где?
– Что?
– Пулемет давайте!
– Какой пулемет? – Начальница смотрит на Диму, как на сумасшедшего.
– Отстреливаться, пока милиция черт те откуда приедет. Если вообще приедет.
– Ох и выгоню же я тебя, – обещает заведующая на прощание и уходит, гулко хлопнув дверью проходной, расположенной рядом с запертыми воротами.
Дима нежно машет рукой ей вслед. Затем встает и на электрощите включает все тумблеры.
Залы и коридоры Хранилища – пустые и тихие – озаряются электрическим светом.
