Брюс Стерлинг - Киоск
Борислав с трудом оторвался от пластмассового стула и захромал к мистеру Славичу, чтобы обменяться с ним радостным рукопожатием. Молодой адвокат был умен и честен и поэтому не добивался результатов. Тем не менее Славич благодаря большому уму мгновенно уловил назревающие в его районе политические события. Он уже нацепил блестящую черную «пуговицу» молодых студентов-радикалов.
Демонстративно взмахнув полами верблюжьего пальто, мистер Славич соблаговолил сесть за столик Борислава. И одарил Туза холодным взглядом.
- Разве необходимо якшаться с этим сомнительным типом?
- Но вы ведь пытались добиться моего увольнения с работы в посольстве, - перешел в наступление Туз.
- Да, пытался. Хватит того, что в нашей правящей партии полно представителей преступного мира. И к тому же мы не можем допустить, чтобы вы получали жалованье от европейцев.
- Вот в этом вы весь, Славич: вечно сами присасываетесь к богатым иностранцам и предаете народ!
- Не льсти себе, жалкий выскочка! Ты не «народ». Народ - это люди!
- Ладно, вы устроили так, что люди вас выбрали. Вы заняли пост и сделали себе красивую стрижку. Теперь вы собираетесь еще и завернуться в наше знамя? Вы хотите украсть то последнее, что осталось народу?
Борислав откашлялся.
- Я рад, что у вас есть возможность поговорить откровенно. Насколько я понимаю, для того, чтобы руководить этим делом с фабри-каторами, потребуется ловкость и хитрость.
Двое собеседников уставились на него.
- Это ты зазвал нас сюда? - спросил Туз.
- Разумеется. Вы оба здесь не случайно, и я тоже. Если не мы дергаем за ниточки, тогда кто?
Политик уставился на гангстера.
- Знаешь, в его словах что-то есть. В конце концов, это Третий переходный период.
- Итак, - продолжал Борислав, - перестаньте разыгрывать из себя крутых и в кои-то веки подумайте по-новому! Вы говорите, как ваши деды!
Борислав сам удивился своей горячности. Славич, к его чести, выглядел смущенным, а Туз неловко почесал голову под шерстяной шапкой.
- Послушай, Бутсы, - наконец произнес Туз, - даже если ты, и я, и твой шикарный приятель адвокат дружески выпьем по вкусному пиву Переходного периода, вон там сидит тот «речной мальчик». Что нам с ним-то делать?
- Мне хорошо известно о преступном синдикате Северной реки, - беззаботно ответил мистер Славич. - Мой комитет по расследованиям занимается анализом деятельности их банды.
- О, значит, вы занимаетесь анализом, вот как? Наверное, «речные» просто умирают со страху.
- В этой стране существуют законы против рэкета, - заявил Славич, злобно глядя на Туза. - Когда мы возьмем власть и избавимся наконец от преступных элементов в нашем обществе, ничто не помешает нам арестовать этого мелкого панка в его дешевой красной обувке. Мы ликвидируем весь его паразитический класс: я имею в виду его, его подружку - певичку из ночного клуба, его отца, его босса, его братьев, его кузенов, весь его футбольный клуб… Пока жив хоть один честный судья - а у нас есть несколько честных судей, - мы не остановимся! Никогда!
- Слыхал я о ваших честных судьях, - презрительно ухмыльнулся Туз. - Их можно заметить по столбам дыма, когда взрываются их автомобили.
- Туз, перестань заноситься. Позволь мне внести ясность, что поставлено на карту. - Борислав сунул руку под стол, достал прозрачный пластиковый пакет и со стуком бросил его на стол.
Туз немедленно заинтересовался.
- Ты сфабриковал череп?
- Это мой собственный череп.
Киоск сканировал его каждый день. Поэтому череп Борислава был записан в файл.
Туз вытащил предмет из прозрачного пластикового пакета и передал политику.
- Это изделие просто превосходно! Посмотрите на четкую проработку швов!
- Согласен. Замечательное техническое достижение. - Мистер Славич повертел череп в руках и нахмурился. - Что случилось с вашими зубами?
- Они вполне нормальные.
- Вы называете эти зубы мудрости нормальными?
- Эй, дайте мне взглянуть, - попросил Туз. Мистер Славич перекатил угольно-черную сферу по крышке стола. Потом бросил взгляд через плечо на других политиков, раздраженный тем, что они веселятся без него.
- Послушайте меня, мистер Славич. Во время предвыборной кампании я повесил ваш плакат на стене своего киоска. Я даже голосовал за вас и…
Туз оторвал взгляд от пустых глазниц черепа.
- Ты голосовал, Бутсы?
- Да. Я уже немолод. Мы, старики, ходим голосовать. Славич изобразил притворно-вежливое внимание.
- Мистер Славич, вы наш политический лидер, - нажал Борислав. - Вы радикальный либеральный демократ. И у нас тут сейчас довольно радикальная либеральная ситуация. И что нам теперь делать?
- Очень хорошо, что вы задали мне этот вопрос, - кивнул Славич. - Вы, наверное, понимаете, что могут возникнуть серьезные сложности с вашей машиной в вопросе об интеллектуальной собственности.
- Какие сложности?
- Я имею в виду патенты и авторские права. Законы инженерного анализа. Торговые марки. Мы в нашей стране всех этих законов не соблюдаем… говоря откровенно, мы вообще не соблюдаем почти никаких законов. Но остальной мир живет в соответствии с правовыми нормами. И если вы будете пиратским способом делать свадебные сервизы, производители, несомненно, когда-нибудь об этом пронюхают. И могу заверить, вам вчинят судебный иск.
- Понятно.
- Вот так работает мир. Если вы наносите ущерб чьим-то доходам, на вас подают в суд. Там, где деньги, там и судебные иски. Простой принцип. Хотя у вас тут очень милая обстановка… Киоск действительно сделал нашу округу ярче…
В кафе появился профессор Дамов в обществе жены. Госпожа Да-мова, профессор социологии, любила подразнить общество марксистскими и феминистскими высказываниями. Она носила шубу, солидную, как банковский сейф, и шляпу из вздыбленного меха.
Дамов указал на черную табличку на столе Борислава.
- Извините, господа, но этот столик зарезервирован для нас.
- Ох, - вырвалось у Борислава. Он не заметил изготовленную фа-брикатором табличку, такая она была черная.
- У нас сегодня маленький праздник, - заявил Дамов. - Годовщина свадьбы.
- Поздравляю, господин и госпожа! - произнес мистер Славич. - Почему бы вам не разделить наше общество всего на минутку, пока не прибудут ваши гости?
Бутылка сухого вина от Мирко восстановила всеобщие дружеские чувства.
- В конце концов, я адвокат района Искусств, - сказал Славич, обходительно наполняя до краев бокалы. - Итак, Борислав, на вашем месте я назвал бы этот фабрикатор художественной инсталляцией!
- Правда? Почему?
- Потому что когда эти скучные иностранцы со своими исками пытаются устроить скандал по поводу искусства, это никогда не срабатывает! - Славич подмигнул профессору и его жене. - Мы ведь получали от него удовольствие, а? Мы же наслаждались превосходным шоу?
