Юрий Бурносов - Право хотеть
— В самом деле, — несколько озадаченно пробормотала госпожа Трини, — не знаю, как насчет этой вашей королевы и советника, а вот перевернутый Дьявол — это, знаете, как раз означает серьезное и важное испытание.
— Значит, они не забыли этот… как там его… упаковочный лист! Они нарочно не прислали его, чтобы испытать меня.
— Ну, может быть, может быть…
— И они же, — продолжал с блеском в глазах будущий Чакравартин, — они же послали мне и королеву!
— Это кого ещё?
— Вас, — нимало не сомневаясь, отвечал Альфред.
Настала тишина. Альфред слышал, как у него в ушах звенит кровь. Потом госпожа Трини собрала карты и довольно холодно ответила:
— Юноша, из меня королева, как из лягушки порося. Я и Жрица-то раз в сутки по контракту. Я бедная скромная женщина и зарабатываю на жизнь добрым советом — заметьте, добрым!!! Каким образом, по-вашему, я могу достать эту вашу… драгоценность?
— Я заплачу, — сказал Альфред. — Все, что осталось… с Чинтамани мне не нужно будет денег. Я здесь больше никого не знаю, и мне нужна помощь. Этот ваш перевернутый дьявол ведь никак не говорит, что я непременно должен все сделать сам?
— Да нет, — госпожа Трини смотрела на расчетную карточку. — Нет, конечно, это просто испытание. Хм, давайте сделаем так — вы придете ко мне ещё раз — завтра. Я тут кое с кем поговорю — и дам вам ответ. Или совет. Или пинка. Это уж как судьба велит. В судьбу-то вы верите?
— Верю, — кивнул Альфред.
— Ну, тогда ступайте, приходите завтра в это же время.
— До свидания, — сказал Альфред и вышел в полусумерки.
Госпожа Трини тяжело поднялась из-за стола. Сейчас могут прийти уже более-менее обычные клиенты, ну, у этих и дела куда проще…
— Нидис, друг мой, покурите тут благовониями… а я пока парой слов переброшусь с советником.
С потолка беззвучно спустилась белесая струйка — запахло свежестью, юным лесом после весеннего дождя.
Нидис добрый. Нидис мудрый. Но обсуждать придется все равно с Нгатаботом, как ни крути.
— Ну, советник, что скажете?
— Да что ж тут говорить? Глупый недоросль, глупая сказка.
— А вы представляете, сколько он собирается нам заплатить?
— Нет, а что?
Гадалка нагнулась и прошептала цифру прямо в улиточий рог. Советник отпрянул:
— Да ну?
— Угу.
— А если и так? Достопочтенный Нидис точно в деньгах не нуждается. На что вам-то деньги? А мне? Ну, я хочу сказать — такие деньги? Или вы надеетесь излечиться? Или мне удастся подкупить Совет Трех-Пятнадцати? Полно, госпожа Ни, вы же умны, как два воплощения Завготы, и вдруг вам морочит голову какое-то непроросшее зерно. Как это он выразился — защитник всех живых существ?
— Угу. Чакравартин, он же Вселенский Монарх.
Советник рассмеялся. Хохот у него был совсем не девичий, а с взрыкиваниями, скрежетом и скрипучей нотой. Госпожа Трини поежилась.
— Простите, достопочтенная, забылся, — Советник искренне смутился. — Ну, нечасто ведь случается…
— Между прочим, Нгатабот, мальчик не врет.
Советник пошевелил рожками.
— И он не сумасшедший. Во всяком случае, его рассказ опирается на достоверные факты.
— Я так давно вас знаю, — пробормотал советник. — Как я могу усомниться?
— А и нечего сомневаться. Я как-никак биолог, умею читать мимику живых существ, а уж своего вида и подавно. Я знаю, что он говорит о себе чистую правду. И ещё — он очень храбрый мальчик.
— Глупый, — упрямо повторил Нгатабот. — И опасный. Собирается стать каким-то там властелином из чувства долга перед семьей. Вы представляете, чего он наворотит, если действительно правда, что в Таможне где-то лежит предназначенная ему драгоценность? А ну как правда примется властвовать, а у самого умишка с зерно магвы… Да и вообще, достопочтенная госпожа Ни, вы разве в самом деле думаете, что он придет завтра?
— А что такое?
— Да он же… как это у вас говорят… в общем, я думаю, что он настолько неприспособлен к жизни, что либо утонет в ближнем болоте — благо, уже достаточно стемнело, а дороги он, конечно, не разбирает, либо попадет на ужин Гомзагу, либо… не знаю, забредет в какой-нибудь притон и там его зарежут…
— Господи, Нгатабот, ну что вы такое…
— Ну или ладно, пусть ему повезет, и он всего лишь попадет в рабство… Да что вы так за него душой держитесь? Земляк?
— Может быть, может быть, — пробормотала госпожа Трини. — И я думаю, что ничего он не наворотит. Это же испытание, советник, просто испытание…
— Жалеете его? Полны сочувствия?
— А вы чего полны, бесчувственное пятимерное чудо-юдо?
— Я полон подозрений, печали и горького опыта, — отвечал советник. — Я старый тертый во всех жизненно важных местах шпион и изгнанник. Я никому не нужен, и единственное, что меня слегка… совсем чуть-чуть… самую малость возбуждает во всей этой истории — это возможность поточить свои старые когти о запоры Таможни. Но все это, достопочтенная, напрасные мечты, не будет нам никакого приключения, потому что говорю же, не придет это ваше совершенное существо, утопло в болоте.
И тут опять загремели в горшке кости, распахнулась мембрана, и в проеме возник Альфред. Он был весь в липкой болотной жиже.
— Простите, госпожа, и вы тоже, уважаемый… советник. Я тут в какую-то яму оступился. Но я так разволновался, что совсем забыл… Мне негде остановиться, и я никого не знаю в городе, я думал, что сразу же вернусь, как только получу Чинтамани. Можно ли мне у вас переночевать хотя бы?
Сон не шел на разноцветные альфредовы глаза. До сих пор он всю жизнь провел в доме у подножия высочайших земных гор, да ещё неделю на космическом лайнере, пока добирался до Лямбды. Духовная подготовка, конечно, помогала ему отдыхать во время перелета, но сегодня ни мантры, ни воспоминание о мандале, висевшей над постелью в отчем доме, не помогали. Альфред лежал на неудобном узком ложе, которое ему наскоро соорудили из чего попало, и смотрел во тьму. Тьма казалась ему зеленой. Острым чутьем он ощущал присутствие живых существ — и малых, в корнях и под корой дерева, и больших, тех, что дали ему приют. Одни эти хозяева могли свести с ума человека, некрепкого духом, но Альфреда они лишь смутно тревожили. Однако три смутные тревоги, да ещё мысль о Чинтамани — и вот будущий Вселенский монарх не спит, набираясь сил, а прислушивается.
Тоненько жужжит и звенит со всех сторон грибообразный советник Нидис. Это распределенный разум, созданный для того, чтобы познавать мир. Лямбду Таможенную он обживает уже давно, но все ещё далек от полноты познанья. Альфреду было очень приятно познакомиться, потому что советник был сама доброжелательность. И то сказать — уничтожить его целиком было невозможно, пищу он мог усваивать и из дерева, и из воздуха, и из камня, жизнь текла себе через него тихо и ровно, отчего бы не изливать на всех профильтрованную через грибные тела и нити чистейшую дождевую воду заодно с доброжелательностью? Отчего бы не заботиться о доме-дереве, одновременно размышляя, сравнивая и сопоставляя являемое в тысячах сенсорных клеток многообразие мира?
