Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)
— Да нет, я как-то не смотрел. А что?
— Ни про одного из этих людей не скажешь, что жизнь доставляет ему удовольствие.
— А может, она и не доставляет ему удовольствия.
— Но почему не доставляет? Слушай, ведь мы-то живем весело, правда?
— Это уж точно.
— Мы всегда жили весело. Даже когда у нас не было ни гроша и мы только пытались организовать свое дело — даже и тогда нам было весело. Мы ложились в постель улыбаясь и вставали счастливыми. У нас с тобой и до сих пор так. В чем тут дело?
Рэндалл улыбнулся, в первый раз после неудачных розысков тринадцатого этажа, и ущипнул жену.
— А дело в том, лапа, что мне весело с тобой.
— Благодарствую. И вам того же самого по тому же месту. Знаешь, когда я была маленькой, у меня появилась странная мысль.
— Чего ты замолчала? Колись.
— У меня самой было счастья — целый вагон. Но вот я стала подрастать и замечать, что у мамы его нет. И у папы тоже. Мои учителя, да и почти все окружающие взрослые, — все они не были счастливыми. Вот мне и влезло в голову, что я тоже вырасту и узнаю что-то такое, после чего никогда больше не буду счастливой. Ты же знаешь, как принято говорить с детьми: «Ты еще маленькая и ничего не понимаешь», или: «Вот подрастешь, тогда и поймешь». Я задавалась вопросом, что же это за секрет такой они от меня скрывают; иногда я подслушивала за дверью и пыталась это выяснить.
— Прирожденный сыщик.
— Чушь. Но я отлично видела: в чем бы там ни состоял этот секрет, он не дает взрослым счастья, наоборот, он делает их печальными. Вот я и стала молиться, чтобы никогда не узнать этого секрета. — Синтия слегка пожала плечами. — Наверное, я так его и не узнала.
— И я тоже, — хмыкнул Рэндалл. — Я — профессиональный Питер Пэн. И это ничуть не хуже, чем иметь здравый смысл.
— А ты не смейся, Тедди.
Маленькая, обтянутая перчаткой рука легла на запястье Рэндалла.
— Вот это и пугает меня в истории с Хогом: я боюсь, что, продолжая ею заниматься, мы и вправду узнаем то, что знают взрослые. И навсегда перестанем смеяться.
Рэндалл хотел рассмеяться, но затем повернулся к жене и пристально на нее посмотрел.
— Ты это что, серьезно?
Кончиками пальцев он слегка приподнял ее подбородок.
— Тебе все-таки нужно хоть чуть повзрослеть. А обоим нам нужен обед — и хорошая выпивка.
IVПосле обеда, едва Синтия начала собираться с мыслями, что же в самом деле сказать мистеру Хогу, как эти нелегкие раздумья прервал входной звонок. Подойдя к двери, она взяла трубку домофона.
— Да?
Буквально через долю секунды она повернулась к мужу и беззвучно, одними губами проговорила:
— Это мистер Хог.
Брови Рэндалла приподнялись. Предостерегающим жестом приложив палец к губам, он с преувеличенной осторожностью, на цыпочках, двинулся к спальне.
Синтия понимающе кивнула.
— Секунду, пожалуйста. Вот так., так вроде лучше. У нас тут что-то аппарат барахлит. Кто это, повторите, пожалуйста. А… мистер Хог. Заходите, мистер Хог.
Нажав на кнопку электрического замка, она открыла дверь подъезда.
Было видно, что Хог чем-то очень возбужден. Прямо с порога он начал быстро, нервно сыпать словами.
— Хотелось бы надеяться, что вы не сочтете мое вторжение бестактным, но я попал в такую неприятную ситуацию, что просто не мог ждать вашего сообщения.
Сесть Синтия ему не предложила.
— К сожалению, я должна вас разочаровать.
В ее приветливом голосе слышались нотки искреннего сочувствия.
— Мистер Рэндалл еще не вернулся.
— О!
Огорченный Хог выглядел настолько жалким, что на мгновение Синтия и вправду почувствовала к нему симпатию, однако, вспомнив, через что прошел сегодня ее муж, она снова заледенела.
— А вы не знаете, — продолжал непрошеный гость, — когда он будет дома?
— Трудно сказать. Жена детектива, мистер Хог, быстро отвыкает смотреть на часы и ждать мужа.
— Да, понимаю. Ну что, тогда, пожалуй, я не стану больше обременять вас своим присутствием. Но мне очень нужно с ним поговорить.
— Я передам ему. А вы хотели сообщить что-нибудь конкретное? Какие-нибудь новые данные?
— Нет.
Было видно, что Хог в нерешительности.
— Пожалуй, нет… все это выглядит исключительно глупо!
— Что выглядит глупо, мистер Хог?
— Да как вам сказать… — Хог с надеждой посмотрел ей в глаза. — Миссис Рэндалл, а вот вы верите в одержимость?
— Одержимость?
— Одержимость человеческих душ — дьяволом.
— Знаете, я как-то об этом никогда не задумывалась.
Сейчас Синтия отвечала осторожно, тщательно подбирая слова. Интересно, слышит ли все это Тедди? И как быстро прибежит он на крик?
Путающимися пальцами Хог делал что-то непонятное со своей рубашкой. Вот он расстегнул верхнюю пуговицу, пахнуло чем-то едким, неприятным, затем в руках у него оказалось что-то странное, что-то висевшее под рубашкой на шнурке.
Только сделав над собой большое усилие, Синтия вгляделась в непонятную вещь и поняла, к величайшему своему облегчению, что это — просто ожерелье из головок чеснока.
— Зачем вы это носите?
— Очень глупо, правда? — обреченно признал Хог. — Никогда бы не поверил, что поддамся таким дурацким суевериям, но сейчас это как-то успокаивает. У меня появилось совершенно жуткое ощущение, что за мной следят…
— Естественно. Ведь мы… то есть мистер Рэндалл следил за вами по вашей же просьбе…
— Я не про это. Человек в зеркале…
Хог не закончил фразу.
— Человек в зеркале?
— Понимаете, когда смотришь в зеркало, отражение всегда смотрит на тебя, но это естественно и ничуть не беспокоит. А тут — нечто совсем иное, неприятное, словно кто-то пытается добраться до меня и только ждет удобного случая. Вы, наверное, считаете меня сумасшедшим? — несколько неожиданно закончил он.
Синтия слушала гостя вполуха, ее внимание привлекла рука, сжимавшая чесночное ожерелье. Кончики пальцев Хога были испещрены дугами, петлями и завитками точно так же, как и у любого другого человека, и никакого коллодия на них нет, это уж точно. Неплохо бы получить отпечатки пальцев странного клиента.
— Нет, я не считаю вас сумасшедшим.
Сейчас ее голос звучал успокаивающе, словно при разговоре с капризным ребенком.
— Только вы слишком много тревожитесь. Расслабьтесь, успокойтесь. Вы не хотели бы что-нибудь выпить?
— Стакан воды, если это вас не затруднит.
* * *Хоть вода, хоть виски, главное — стакан. Выйдя на кухню, Синтия взяла с полки высокий стакан с гладкой, без каких-либо узоров поверхностью. Аккуратно протерев стакан, она с той же аккуратностью — чтобы не замочить стенки снаружи — налила в него воду, положила лед и отнесла гостю, осторожно держа за донышко.
