Михаил Ляшенко - Человек-луч
Вскоре выяснилось, что фамилия короля была Крэгс, Лайонель Крэгс. Здесь это имя звучало так же, как и любое другое, но в странах, где читали газеты, а случалось, и книги, и где даже встречались люди, интересующиеся наукой, кое-кто знал, что Крэгс был одним из крупнейших физиков Западного полушария, мировая величина в своей области. Но он посвятил себя не физике ядра, а хитроумному конструированию сверхсложных электронных счетных машин.
Уход ученого из цивилизованного мира и появление его в стране лагун и рифов прошли почти незаметно, несмотря на забавную шутку с провозглашением королевства. Лишь в некоторых газетах промелькнуло нечто вроде короткого интервью с Крэгсом.
«Мистер Крэгс, — спросил его репортер, — зачем вы отправляетесь в Южные моря?»
«Что ж, — сообщил якобы Крэгс, — я отвечу вам откровенно, уверенный, что люди либо примут мои слова за шутку, либо просто не прочтут их… Я утверждаю, что в результате огромного скачка науки и техники, в результате гениальных открытий последних лет — человечеству приходит конец. Техника в наше время — это война. А война — это гибель планеты.
Кроме того, человечество вырождается. Оглянитесь вокруг, и вы увидите, что мы живем в сумасшедшем доме; посмотрите на все эти рок-н-роллы, на дикое «искусство» абстракционистов, почитайте в газетах о шайках детей-гангстеров… А грандиозные открытия науки, в чьих они руках? Любой аферист из «делового мира», или любой авантюрист-генерал, заполучив парочку водородных бомб, запросто могут развязать мировую войну. А вы знаете, что это такое? Современная война — это уничтожение целых стран. Это медленное, мучительное умирание всех, кто останется в живых… Люди спятили с ума, они изжили себя, они обречены. Их надо заменить. Я отправляюсь на Южные острова, чтобы создать новую расу. Это будут машины, наделенные разумом и способностью размножаться. Им не страшны ни радиация, ни бактериологическая война… Они переживут все…»
Крэгс сообщил также, что его предыдущие открытия и вклады нескольких крупнейших банков, в том числе банка Хеджеса, позволяют ему располагать неограниченными средствами… Предположение репортера, что человечество, быть может, все-таки уцелеет, вызвало иронические насмешки со стороны Крэгса. Тогда репортер осведомился, когда же, по мнению ученого, наступит этот страшный час.
«Мне нужно лишь несколько лет, чтобы создать моих черепах, — проворчал Крэгс. — А потом, чем скорее вы все провалитесь в преисподнюю, тем лучше. Мне надоели люди. Осточертело их безумие. Я верю только в свои машины. Будущее — за ними!»
Заметка была озаглавлена «Новый Адам», но, несмотря на то что репортер написал ее довольно бойко и даже с юмором, на нее не обратили внимания. Прочитали и через несколько часов забыли на много лет…
На трех островках, которые вскоре получили официальное название «королевство Бисса», Крэгс начал, как уверяли туземцы, создавать черепах. Он не собирал уцелевшие экземпляры, не разводил их и не выращивал. В великой тайне, оберегаясь от нескромного взгляда, он делал нечто другое…
В тех немногих местах, где морские черепахи еще водились, богатые владельцы прибрежных поместий устроили свои собственные охотничьи заповедники, похвалялись ими друг перед другом и охраняли не менее строго, чем банковские сейфы.
Охотничий заповедник на острове Фароо-Маро — административном центре большого района — существовал уже более десяти лет и принадлежал к самым крупным. Никогда еще ни один европеец не был уличен здесь в браконьерстве. Иногда пытались воровать черепашьи яйца мальчишки-туземцы, но расправа с ними была короткой и грозной.
Понятно поэтому чрезвычайное удивление надзирателя заповедника, который, проходя однажды по берегу, увидел белого человека, судя по одежде джентльмена, пытавшегося прикончить черепаху.
Сторож решил присмотреться к этому господину. Безымянный палец левой руки незнакомца был украшен широким, плоским, но массивным золотым кольцом с брильянтом необычайной величины. Такое кольцо стоило несколько тысяч долларов. Истинные джентльмены не носят такие кольца, их носят игроки. Старик надзиратель повидал на своем веку немало господ и умел разбираться в них. Было в этом европейце что-то истерическое, дерганое, совершенно несвойственное джентльмену. Быть может, сумасшедший?
— Вы приезжий, сэр? — осторожно осведомился надзиратель.
Маленький человек с большим брильянтом надменно вздернул голову и, фыркнув, уничтожающим взглядом смерил стража с ног до головы.
— Я — Хеджес! — сказал он с таким выражением, с каким представилась бы пирамида Хеопса или Эйфелева башня, если бы им был свойствен дар речи.
— Рад познакомиться, сэр, — пробормотал старик, опасливо поглядывая на странного собеседника. — Джим Яриш, с вашего разрешения…
— Это не имеет значения, — изрек тощий человек, которого звали Хеджес. — Ни вы, милейший, ни остальные три миллиарда двуногих не имеют для меня никакого значения. Ведь вы обречены на гибель, не так ли?
— Вероятно, сэр, — сказал сторож, решив, что благоразумнее всего согласиться.
— Конечно. Это неизбежно, черт возьми! — довольно уныло пробормотал Хеджес. — Бомба, радиация и все прочее. Иногда я чувствую, что это дьявольский стронций-90 уже сидит у меня в костях… Все-таки отвратительно, что мы должны погибнуть, а вот такие гадины выживут!
Он злобно пнул недобитую черепаху тростью.
— Вы думаете, сэр, их не берет бомба? — осведомился надзиратель, с отчаянием поглядывая по сторонам и мысленно проклиная сторожей, которые будто под землю провалились.
— Я говорю не про этих! — Хеджес презрительно ковырнул безропотную черепаху. — Я говорю про тех, что делаем мы. Поэтому я и ненавижу этих гадин, что мне слишком много приходится их видеть на Биссе! Тысячи черепах! Сотни тысяч! Миллионы!…
— Как вы сказали, сэр? — Лицо надзирателя вдруг почтительно насторожилось. — На Биссе? Вы оттуда, сэр?
— Вы понимаете, я путешествую инкогнито, — величественно изрек тощий человек, которого звали Хеджес. — Тем более вам не следует узнавать особу, которая сейчас заедет за мной… С королями шутки плохи, мой милый!
— Ваше величество… — пролепетал Джим Яриш.
— Вы ошибаетесь, — произнес с расстановкой Хеджес, наслаждаясь замешательством старика. — Я только премьер-министр… А вот и его величество!
С мягким урчанием на шоссе, в нескольких метрах от них остановилась темно-оливковая сигара, выпустив сизое облачко отработанного бензина. Рослый смуглый человек с пронзительными смоляными глазами сидел чуть сгорбившись за рулем. Его лицо пересекал широкий багровый рубец. Он не взглянул на Хеджеса и хранителя заповедника. Только два резких сигнала обнаружили, что владелец машины торопится и не намерен ждать.
