Сергей Агафонов - Человечина
— Золотая она баба…
У них родился мальчик — Световид. Ему и поручили сделать первые шаги в обустройстве пространства нового мира.
Световид получился несколько уродлив. Он представлял собой мальчика с пухлыми щечками, карими глазами, вздернутым носиком, высоким лбом и упрямым подбородком. На его круглой голове росли густые золотые кудри волос. Световид имел крепкое тело и ловкие сильные конечности. Одежды на нем были белые холщевые, но и штаны и рубаха несколько коротковаты, что вполне, впрочем, прилично младенцу его возраста, но прыти и разума он был несравненной.
Пока его родня отдыхала от событий первого дня творения на берегу Прорванихи, вкушая саранчу и цветочный нектар, внученок быстренько смотался в лес и отловил там замечательного белого коня в серых яблоках о пяти ногах, трех головах и семи хвостах, что смиренно пасся у могилы одного из прокрастов, которому во время оно был верным другом в деле совершения великих подвигов: в частности он перевозил ядерные заряды, просяную крупу и резиновые галоши из Душамбе в Кабул, а из Кабула в Душамбе сапфиры, опиум-сырец и заряженные позитивной энергией фотокарточки Усамы бен Ладена. Говорили, что они замечательно излечивали понос и гонорею.
— Балды, Тиглатпаласар.
— Балды, Салманасар.
— Как сапа?
— По тихому. Хвала Сикухе. А твоя?
— Не понимаю.
— Почему? Сикуху не чествуешь?
— Если бы! В гостях у чуханов был — на стол насрал, акурат между горшком щей и тазом водки. Скотину на чужом кладбище пас. Чужих детей похищал. Чужую старушку-недочеловека убил ради горсти медяков. Свой надел опийным маком и коноплей засадил. Ничего не помогает. Как питался с семьей и родственниками лепешками и чаем без сахара, так и питаюсь. Как спали вповалку все вместе на земляном полу, так и спим. Разве что ватные одеяла не только под себя стелем, но и укрываться ими начали.
— Вот видишь какой прогресс!
— Хотелось бы большего. Вот туалетную бумагу приходится стирать…
— А раньше совсем не пользовались.
— Это да…
— А потом, Тиглатпаласар, как ты хотел жить прокрастом? В холе и неге только белоносые живут. И то, хе-хе, пока мы их на шашлык не зарезали…
— Эх, скорее бы уж, Салманасар…
— Немного ждать осталось. Хвала Сикухе!
— Воистину хвала Всеблагой Всемилостивой… Я уж соседей-белоносых трясу-трясу — всех блох, всех вшей, всех клопов, всех глистов, всех мандавошек вытряс, и Сикухе в жертву принес…
— Вот и тряси. Вот и приноси… А букварь Сикухи читаешь?
— Всей семьей и с родственниками читаем. Керосину не жалеем.
— Наизусть учишь букварь Сикухи?
— Учу. Учу всей семьей и с родственниками. Саргон маленький, помнишь, бегал? Учить не хотел. Хотел биологию в микроскоп смотреть. Мы его этим микроскопом убили…
— Правильно сделали. Биологию нечего смотреть. Ее тоже убить надо.
— Убьем биологию, Салманасар!
— Убьем биологию, Тиглатпаласар!
Так и разъехались два друга на горной тропе, еще раз утвердившись в своем духовном поиске. Один на белом мерседесе. Другой на белом коне. Но оба с АК в руке и с Сикухой в башке. На радость духам.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
— Поеду прогуляюсь… — обратился Световид к матери и бабушке почтительно кланяясь и держа под уздцы свою первую в жизни добычу.
— Мал еще! — отвесил сыну подзатыльник Игрун, изрядно уже набравшийся цветочного нектара, — иди лучше папке пятки почеши…
— Помалкивай, трутень… — в два голоса оборвали облако в штанах женщины, — дай мальчику натешиться. Пускай свет посмотрит, себя покажет, ибо наречен парень Световидом, а не Чешепятом каким-нибудь.
— Э… — только и мог сказать на это трутень, но его поддержал папа — черный кот, в дальнейшем прозываемый Зверем.
— А прадеду правнука показать как же? Прадеду Пачу не показать правнука не правильно!
— Пачу занят — строго прервал Зверя Бог мух.
— Почто знаешь? — взвился Зверь. Но защищать стало некого. Игруну уже было все равно. Он храпел себе тихонько, утомленный событиями. Световид же смирено ждал распоряжений касательно своей судьбы.
— Знаю, ибо прежде тебя рожден. — ответил Бог мух величественно.
— Он знает, знает — подтвердила Цуна.
— Ну чем занят Пачу, чем? — не унимался упрямый Зверь.
— Остроухих судит — вступила в разговор Золотая Баба.
— Ну а тебе откуда это известно? Ты же после меня родилась — удивился Зверь.
— Женская интуиция.
— Во дают, родственнички! — возмутился Зверь, — Все знают, а я получается говно!
— Пусти Святовида погулять, тогда и говном не будешь — обратились к нему все, кроме спящего Игруна.
— Ага! Так значит я тоже еще что-то здесь значу.
— Еще сколько — согласилась с его предположением своего второго сына Цуна.
— Не пущу.
— Пусти.
— Не пущу.
— Пусти.
— Пущу, если и Игрун пустит.
— Он спит.
— Разбудите.
— Нельзя. Дождь пойдет.
— Подумаешь, авось не промокнете.
— Дождь будет идти долго. Зальет всю вселенную и мы потопнем вместе с нею.
— С какой радости все потопнет! Не городите чепухи!
— С такой, что у вселенной границ нет. Их Световид должен установить для того и гулять едет. Будут у вселенной границы, вода их достигнет, и дождь ли, снег ли, еще что будут прекращаться на время.
— Пускай тогда едет. Могли бы и сразу все рассказать.
— Тебе не могли.
— Снова — здорово! Значит, я все таки говно среди вас?
— Ты среди нас Зверь. Ты миру нужен для страху, чтобы тебя бояться, чтобы с тобой бороться, чтобы тебя преодолевать и таким образом развиваться.
— Вот еще! Нашли себе страшилу — вечного двигателя… Не так все, как вы говорите! Я миру нужен для красоты и примера истинной жизни. Посмотрите как я ловок, как я изящен и какой я хищный! Мне всегда нужно свежее кровоточащее мясо, которое еще миг назад пищало, убегало, сопротивлялось и все равно было обречено попасть мне на обед…
— Мелко это.
— Опять оскорбления!
— Ну ладно, ты красивый и пушистый и приятно мурлыкаешь.
— Вот, другое дело
— Теперь пустишь Святовида гулять?
— Ладно, пусть идет…
В дорогу Святовиду положили в переметную суму из шкуры мерзота припасы: красного жгучего перцу, сушеных ящериц, перламутровый продолговатый рис и лепешек из желудей. А из снаряжения дали вечное перо, бензиновую зажигалку, одеяло из шерсти мерзота и палку — копалку. На прощание сказала родня хором:
