Айзек Азимов - Стальные пещеры
– Да.
Овальное лицо девушки можно было бы назвать красивым, если бы ни чуть-чуть великоватый нос. На ней было скромное платье. Её светло-каштановые волосы колечками падали на лоб.
Она выпила с ним следующую рюмку, и ему стало лучше.
– Джесси… – Он с удовольствием, будто смакуя, произнёс её имя. – Хорошее имя. Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?
– Конечно, нет. Пожалуйста. А вы знаете моё полное имя?
– Джессика?
– Ни за что не догадаетесь.
– Больше я ничего не могу придумать.
Она рассмеялась и сказала лукаво:
– Моё полное имя – Джезебел.
Вот тут-то он по-настоящему заинтересовался ею. Он поставил свою рюмку и сдержанно сказал:
– Не может быть.
– Честное слово. Я не шучу. Джезебел. Во всех моих бумагах стоит именно это имя. Моим родителям нравилось, что оно такое звучное.
Она явно гордилась своим именем, хотя едва ли во всём мире найдётся менее подходящая Джезебел.
– Вы знаете, а меня зовут Илайдж, – серьёзно сказал он. – То есть это моё полное имя.
Это не произвело на неё впечатления.
– Илайдж, по библии – Илия, был злейшим врагом Джезебел-Иезавели, – сказал он.
– Правда?
– Конечно.
– Вот как? А я и не знала. До чего интересно!.. Но ведь это же не значит, что в жизни вы тоже должны стать моим врагом.
Это было исключено с самого начала. Сперва благодаря именно такому совпадению она перестала быть для него просто милой разливальщицей пунша. А потом оказалось, что она и жизнерадостна, и добра, и, наконец даже миловидна. Особенно ему пришёлся по душе её весёлый нрав. Его собственный скептицизм нуждался в противоядии.
А Джесси, по-видимому, ничего не имело против его серьёзного, вытянутого лица.
– О боже, – говорила она, – а вдруг ты и в самом деле ужасно нудный? Нет, не может быть. И вообще если бы ты вечно улыбался, как заводной, вроде меня, на двоих этого было бы слишком много. Оставайся самим собой, Лайдж, и не давай мне слишком отрываться от земли.
Она же помогала Лайджу Бейли держаться на поверхности. Он подал заявление на небольшую квартиру для новобрачных и получил разрешение въехать в неё после женитьбы. Он показал ей ордер и сказал:
– Хочешь устроить так, чтобы я выехал из общежития, Джесси? Мне там не нравится.
Это было далеко не самое романтическое предложение в мире, но Джесси оно пришлось по душе.
Бейли припоминает только один случай, когда присущая Джесси весёлость начисто изменила ей, и это тоже было связано с её именем. Это произошло на первом году их совместной жизни, ещё до рождения ребёнка. «Быть может, – вспоминал Бейли, – она стала такой раздражительной, потому что ждала Бентли?»
У неё портилось настроение оттого, что Бейли постоянно задерживался на работе.
– Мне не удобно каждый вечер ходить одной в столовую, – сказала однажды она ему.
Бейли устал и был не в духе.
– С чего бы это? – сказал он. – Там ведь немало интересных холостяков.
Тут уж она вскипела:
– Уж не думаешь ли ты, что я не способна нравиться мужчинам, Лайдж Бейли?
Возможно, это случилось только потому, что он устал; возможно, потому, что его соученик Джулиус Эндерби обошёл его ещё на одну ступеньку по служебной лестнице. А может быть, ему просто надоело смотреть, как она подделывается под своё имя, хотя у неё нет ни малейшего сходства с Иезавелью.
Во всяком случае, он едко заметил:
– Конечно, способна, но вряд ли станешь это делать. И вообще забудь-ка ты своё имя и оставайся сама собой.
– Это уж моё дело.
– Это ни к чему не приведёт. И если хочешь знать, она вовсе не была такой, как ты думаешь. Библейская Джезебел старалась быть верной и хорошей женой и вообще не позволяла себе лишнего.
Джесси сердито посмотрела на него:
– Ничего подобного. О ней говорят «нарумяненная Джезебел». Я знаю, что это значит.
– Тебе это только кажется. Вот послушай. Когда муж Иезавели, царь Ахав, умер, царём стал её сын. Один из его военачальников восстал против него, убил его и отправился в Израиль, где жила старая царица. Она узнала об этом и поняла, что он хочет убить и её тоже. В своей гордыне и отваге она нарумянила лицо и оделась в свои лучшие одежды, чтобы встретить его как подобает надменной и непокорной царице. Он приказал выбросить её из окна дворца, и она погибла; по-моему, она умерла достойно. Именно это и имеют ввиду люди, когда говорят «нарумяненная Джезебел», – знают её историю или нет.
На следующий вечер Джесси негромко сказала:
– Я читала библию, Лайдж.
– Что? – Бейли даже не сразу понял, о чём идёт речь.
– Те места, где говорится о Джезебел.
– О Джесси! Извини, если я тебя обидел. Я поступил, как мальчишка.
– Нет, нет. – Она не дала ему обнять себя и со строгим видом села на кушетку поодаль от него. – Я теперь знаю всю правду и не желаю, чтобы меня дурачили. Поэтому я прочитала о ней. Всё-таки она была испорченной женщиной, Лайдж.
– Понимаешь, эти главы написаны её недругами. Мы не знаем её версии.
– Она убила всех пророков господа, какие попались ей в руки.
– Ей это приписывают. – Бейли полез в карман за жевательной резинкой. (Несколько лет спустя он оставил эту привычку, потому что Джесси сказала, что с его длинным лицом и грустными карими глазами он напоминает старую корову, жующую неприятную жвачку, которую она не может проглотить, но и не хочет выплюнуть.) – А если хочешь знать её версию, то я могу кое-что тебе рассказать. Она уважала религию своих предков, которые жили на этой земле ещё задолго до прихода иудеев. У иудеев был свой бог, больше того – это был особый, единственный бог. Они хотели, чтобы ему поклонялись все без исключения.
Джезебел была консервативной по натуре и придерживалась старой веры. В конце концов, если новая вера отличалась более высокой моралью, старая приносила ей большее эмоциональное удовлетворение. Тот факт, что она истребила пророков, лишь подтверждает, что она была детищем своего времени. В те дни именно таким способом и обращали в свою веру. Если ты читала «Книгу царств», то должна помнить, что Илия – на нашему Илайдж (на этот раз мой тёзка) – состязался с восьмьюстами пятьюдесятью пророками Ваала в том, кто сумеет вызвать небесный огонь. Илайдж победил и тут же приказал толпе убить восемьсот пятьдесят ваалитов. Что и было сделано.
Джесси прикусила губу.
– Как насчёт виноградника Навуфея, Лайдж? Жил этот себе Навуфей, никто его не трогал, а лишь отказался продать царю своей виноградник. Тогда Джезебел устроила так, что люди нарушили клятву и обвинили Навуфея в богохульстве или ещё в чём-то.
– Кажется, он «хулил бога и царя», – заметил Бейли.
– Да. Поэтому его казнили и конфисковали его имущество.
